Оценить:
 Рейтинг: 4.5

По Америке с русской красавицей

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 9 >>
На страницу:
3 из 9
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ну, с этим понятно. Но в России много других проблем.

– Которые никто не решает. Только потому, что этого так хочет местная олигархия. Пустите в Россию «Вуллмарт» и «Мейсис» – они насытят рынок качественным ширпотребом и продуктами. Пустите иностранные банки – и получите кредиты под три-пять процентов годовых. Я говорил с одним крупным банкиром. Он хорошо сказал: «Бизнес в России – это политика. А политикой мы не занимаемся». Надо сделать так, чтобы бизнес в России оставался бизнесом, а не политикой.

– В чем главная проблема России?

– Самое отвратительное, что дети растут с мыслью: добиться процветания можно, если воруешь. А честные люди – это лузеры. С одной стороны равенство возможностей и рыночная экономика – но это на словах. С другой стороны, все народонаселение, в том числе дети, понимают: можно честно заработать миллион, два, три, десять, сто… Но заработать в России миллиард, оставаясь честным человеком, – нельзя ни при каких условиях. Плохо то, что все привыкли брать и давать. Куда бы ни попал, в больницу, на прием начальнику, на отдых, знай: надо что-то принести, сунуть. В Америке люди не имели представления, что такое взятка. До той поры, пока не накатила русская эмиграция третьей волны.

– В Америке высокие налоги.

– Налог прогрессивный: чем больше зарабатываешь, тем выше налог. В прошлом году я заработал два миллиона. С меня вычли один миллион. Мой сосед заработал двадцать пять тысяч и не заплатил ни цента подоходного налога. И это справедливо. В сравнении со мной – он бедный человек. В России налог уравнительный. Для всех – одна ставка. Когда его вводили, обещали – это ненадолго. Оказалось, наоборот. Платят даже самые бедные. Сиделки, няньки, уборщицы, сельские учителя… У олигархов есть адвокаты, которые знают лазейки в законе. В итоге самые богатые налогов не платят. Се ля ви.

– Здесь плохое образование.

– Разве? Почему тогда американские вузы занимают верхние строчки в рейтингах лучших вузов мира? Гарвардский, Принстонский, Йельский, Кембриджский университеты… Если память не изменяет, это ведь не в России.

– Но сами американцы признают, что лучшее качество образования, например, в Финляндии.

– Весьма возможно, – смеется. – Но я что-то не припомню нобелевских лауреатов из Финляндии. Наверное, потому, что большинство премий первыми расхватали американцы.

– Американцы – ханжи. Все эти улыбки, вопросы «как поживаете» – сплошное лицемерие.

– По мне лучше ханжеская улыбка, чем волчий оскал человека, озлобившегося от неудач и паршивой жизни.

– А как же ностальгия, не мучает?

– Ностальгия – это для эмигрантов первой и второй волны. Эти люди оказались оторванными от родины. Никаких связей с Россией, никаких поездок, даже письмо будет идти два-три месяца. Хорошо, если его быстро изучат на Лубянке, и оно вообще дойдет. Теперь мы живем в едином информационном пространстве. Русский интернет, телефон, все каналы русского телевидения, газеты, журналы те же, что и в России, плюс русские продукты в магазинах. Моя знакомая, прожившая тут сорок лет, выучила сорок английских слов. Ей больше и не надо – вокруг одни русские. В Нью-Йорке русский – официальный язык. Сегодняшнего эмигранта назвать эмигрантом язык не поворачивается.

– И все же…

– Ну, если соскучились: садитесь в самолет, через девять часов вы в Москве. Поживите у родственников, где на папу, маму, двух детей и бабушку – один туалет. Съездите в периферийный район столицы, зайдите в магазин, где вам продадут сосиски второй свежести. Если повезет, вас еще обсчитают, обвесят, а в придачу нахамят. Прокатитесь в метро в час пик. Но только держитесь за карманы и не растеряйте оторванные пуговицы. Зайдите в московские бутики, взгляните на цены. И постарайтесь не упасть в обморок. Вот тогда возвращайтесь обратно. И тоску по родине как рукой снимет. Я вас уверяю, свидание с отчизной – это проверенный способ лечения ностальгии.

– Назовите еще одну вескую причину, чтобы уехать?

– В России мужчины не доживают до шестидесяти. Здесь живут почти на двадцать лет больше. Хотите прибавить к жизни двадцать лет? Вот ответ на ваш вопрос.

– Слушайте, не морочьте мне голову, – на лице Риты саркастическая улыбка. – В том, что в России мало живут, сам народ виноват, а не злобное правительство. Пока мы здесь болтали, мимо пробежало десять физкультурников. Качалки, тренажерные залы забиты людьми. А в России все курят, мало занимаются спортом и почти не едят фрукты. Если бы сами мужчины больше следили за собой, качали железо, а не накачивались пивом на диване, не сосали бесчисленное число сигарет, – они бы и в России доживали до восьмидесяти.

– Ну, с вами трудно спорить.

Павел перевел дух, таких собеседников как Рита ему давно не попадалось. Она о чем-то думала, кажется, сделала для себя какие-то выводы. Рита еще не знала, что впереди другая беседа, с человеком, который отстаивает противоположную точку зрения, и умеет доказать свою правоту.

Русская жена в американской глубинке

Дорога пустая, значит, можно рассуждать на отвлеченные темы. Вот одна из них. Неизвестно, сколько интернет знакомств заканчивается браками или долгосрочными знакомствами, такой статистики нет. Но, мне кажется, что цифры внушительные. Я знаю несколько русско-американских пар, людей среднего возраста, которые завязали знакомство во всемирной паутине.

Вынимаю из кармана фотографию и протягиваю Рите, сидящей на пассажирском сидении впереди. Высокий плотный мужчина, симпатичный, с рыжеватыми усами, рядом довольно хрупкая женщина. История Лены и Дональда – это история счастливая.

– Можем завернуть к ним, – говорю я.

– А это интересно?

– Это простая история русской жены и американского мужа. История типичная. Поэтому, мне кажется, интересная.

Дон живет в небольшом городке, где из достопримечательностей – протестантская церковь и средняя школа, большое современное здание с прекрасными светлыми классами. Рядом два тщательно ухоженных поля для игры в европейский футбол, бейсбольная площадка. В городе есть несколько магазинов и прачечных, закусочных быстрого обслуживания, бакалейные лавки, искусственный пруд с утками.

Население пять с половиной тысяч человек. Такие городки – это и есть Средний запад, основа Америки, ее становой хребет, ее кормилец. По праздникам на местном стадионе проводят ярмарку, работают простенькие аттракционы, торгуют сладостями, домашним лимонадом и сувенирами, сюда приходят семьями, здесь, разложив на траве одеяло, ужинают и смотрят салют. Природа, чистый воздух, прекрасная экология.

Но если вы мечтаете найти здесь работу – то ваши мечты вряд ли сбудутся. Две старые фабрики на окраине давно закрыты. В округе есть несколько заводов, но добираться до них довольно далеко. В соседнем городке два колледжа. Чтобы найти себя в большом человеческом мире, а заодно и заработать, молодым людям, вчерашним выпускникам школ, остается два варианта – уехать в большой город, и уже там – учиться или искать работу. Можно пойти в армию. Часто выбирают последний вариант, подписывают контракты на три-четыре года.

Базы подготовки морской пехоты или зеленых беретов разбросаны по всей стране. После окончания учебки попадешь за границу, на одну из военных баз. Хорошие условия службы, приличная зарплата на всем готовом и льготы по окончании службы – почему бы не попробовать. Поэтому молодежи от восемнадцати до тридцати здесь немного.

Город чистый, тихий и скучный. Несколько лет назад я познакомился с одним из местных жителей, сорокапятилетним мужчиной по имени Дональд или просто Дон. Он рассказал, что жена, с которой прожили пятнадцать лет, – родила двух прекрасных детей, мальчика и девочку, – сбежала именно от этой мертвенной скуки, неподвижности здешней жизни. У нее не было мужчины на стороне, не тянули сексуальные приключения, но размеренная провинциальная жизнь, когда сегодня знаешь, что случится завтра, через месяц, через год, когда не ждешь от жизни никаких сюрпризов, просто плывешь по течению, потому что не можешь ему противиться, – психологически угнетает.

Жена Дона страдала от однообразия провинциальной жизни. Она сказала мужу, что подает на развод, забирает только что купленную машину и уезжает. Дети остаются Дону. Им надо заканчивать школу и вообще… Ссуду за дом супруги выплачивали последние тринадцать лет. Теперь жена хочет забрать свою половину от этой суммы (супруга не работала, но в любом случае может претендовать на половину имущества), а Дон останется здесь, будет ухаживать за детьми и двумя собаками.

Жена села в новую машину и уехала в новую жизнь. Дон пошел к дилеру и купил старый «Олдсмобил».

В то время он работал шеф-поваром в ресторане. В моем представлении, оформившееся в советские времена, шеф – это такой дядька, набитый деньгами, словно фаршированная утка яблоками. Представляется картина: поздней ночью повар спускается с заднего крыльца ресторана и, воровато озираясь, уносит в темноту сумки с продуктами. Возможно, такие зарисовки с натуры и в наше время не редкость, но не здесь. Шеф в ресторане это потогонная работа, восемь – двенадцать часов на ногах у плиты в кухонном дыму и чаду. Никаких сумок с продуктами и весьма скромная зарплата.

Правое колено Дона болело после травмы, полученной еще в юности во время баскетбольного матча, целыми днями стоять у плиты он не мог, поэтому нашел работу на фабрике в часе езды от дома, выучился на оператора машины по выпуску прессованного картона. Работа нелегкая, но зарплата выше ресторанной. Когда сын окончил школу и собрался в армию, а дочь перешла в выпускной класс, Дон решил, что пришло время устроить личную жизнь. В его городке одиноких женщин почти нет, а те, что были, Дону не очень нравилась.

Он был скептически настроен к знакомствам в интернете, но, уступив советам друга, решил попытать счастья на сайте одиноких сердец. Через год в дом Дона вошла русская жена Лена, родившаяся и прожившая большую часть жизни в крупном сибирском городе. На родине Лена работала бухгалтером в солидной коммерческой фирме, воспитывала дочь от первого брака. Своя квартира, относительный достаток, насыщенная событиями жизнь. Не хватало личного счастья.

* * *

И вот личное счастье появилось, но не стало работы, друзей, ежедневной суеты большого города. Дон уезжал рано утром, возвращался поздно. Дочь уходила в школу. Целый день Лена была предоставлена самой себе. Уборка, возня на кухне… Это отнимало совсем немного времени, а чем еще себе занять? Смотреть телевизор, не понимая ни слова? Или слушать музыку по радио?

Вокруг тишина, дом стоит вдалеке от большого шоссе. Иногда под окном пройдет человек, проедет машина, – и снова тишина. Жуткая оглушительная тишина, от которой нет спасения. К этой тишине трудно привыкнуть человеку, прожившему жизнь в суетном мегаполисе, среди людей.

Лена, как и большинство русских женщин, вышедших замуж за американцев, надеялась оказаться в большом сверкающем городе, на худой конец рядом с таким городом, рядом с большой жизнью. Но оказалась в небольшом городке, наедине с тишиной и провинциальной скукой.

Она пыталась найти работу, но кто возьмет без знания английского? Общаться с соседями при помощи мимики, жестов и двух десятков слов – затруднительно. В городе есть школа, где преподают язык бесплатно. Но до города шестьдесят миль в один конец. А водительских прав нет, да и второй машины нет, общественный транспорт здесь не ходит. Дом оказался ловушкой, из которой не выберешься.

Особенно трудно было пережить первую и вторую зиму. Из окон виден пустой ровный участок земли, покрытой снегом, за ним какие-то спутанные колючие кусты и голые деревья, обвитые плющом, еще резервуар, большая металлическая емкость, – его раз в месяц заправляют жидким газом. С другой стороны через дорогу – соседний домик. Людей не видно, кажется, там никто не живет. Чувство пустоты, одиночества, которое не покидает целыми днями, неделями…

Некоторое разнообразие вносили нечастые поездки с мужем в магазин. Но и в магазине не разгуляешься, деньги проходилось экономить, – продолжительное время Дон был единственным кормильцем в семье. Занятия кулинарией тоже не доставляли большой радости. Выяснилось, что муж не самый горячий поклонник, – это тоже типичный случай, – русской кухни, слишком обильной и жирной. Вообще к русской еде здесь относятся прохладно. Борщи, пельмени – это на большого любителя.

Рассказываю об этом, потому что судьба Лены, – это классический пример судьбы русской женщины в Америке. Да, женщины из России, как правило, приезжают сюда полными надежд и планов, но оказываются не готовы к жизни в провинциальных городках и поселках, к жизни без работы, без человеческого общения, без друзей и знакомых. Лене, чтобы более или менее адаптироваться, потребовалось два долгих года.

И тут очень помог Дон. Начали с того, что муж научил Лену водить машину, она сдала на права, купили в кредит второй автомобиль. Каждый день Лена стала сама ездить в школу. Улучшился английский. Удалось найти работу: она пересчитывала деньги в банковском хранилище, откуда отправляют купюры для заправки банкоматов. Однажды хранилище ограбили. Преступников нашли и осудили, но хранилище по каким-то причинам закрыли. Начались поиски новой работы.

Теперь, по прошествии девяти лет, жизнь окончательно вошла в колею. Подросла и пошла в колледж дочь. У Лены постоянная работа… Короче, у этой истории счастливый конец, но многие истории «русских жен» заканчиваются грустно.

* * *

Мы заехали к Лене и Дону, прошлись по улицам, съездили на пруд, посидели за столом.

– А почему ты все-таки не уехала назад? – спросила Рита. – Ну, тогда, в ту первую и вторую зиму, когда было очень тяжело? Ну, хотя бы на время?

<< 1 2 3 4 5 6 7 ... 9 >>
На страницу:
3 из 9