Оценить:
 Рейтинг: 0

Москва-ад, конечная

Жанр
Год написания книги
2020
Теги
1 2 >>
На страницу:
1 из 2
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Москва-ад, конечная
Анна Кутковская

Что вы будете делать, когда в вашем городе воцарится ад? Вступите в сделку с Дьяволом или же будете бороться с ним?

Анна Кутковская

Москва-ад, конечная

Закатное летнее солнце заливало прощальными своими лучами гостиную, высвечивая мелкие пылинки, плавающие в воздухе. Легкий ветерок, почти на цыпочках, ласково трепал шторы. Снаружи доносился запах нагретого за день асфальта и шум мирной суеты обычного московского вечера.

Профессор Сахарков расположился на диване с газетой «Вестник зарубежья», тщательно просматривая новостные колонки, посвященные обстановке в Америке. Конечно, если что-то случится, он узнает об этом один из первых. Но, как говорится, praemonitus, praemunitus. Любил, любил Сахарков щегольнуть знанием латинских пословиц, коих знал не так уж и мало.

– Дмитрий Андреич, ужин готов. Прикажете накрывать? – прощебетала из кухни Эля.

Эля, как и пятикомнатная квартира в престижном районе Москвы, бесплатный отдых на лучших курортах, а также машина с личным водителем, была одним из тех благ, которые Сахарков и его жена получили благодаря заслугам самого Сахаркова перед родным Отечеством. И если сам профессор стеснялся пользоваться полагающимися ему льготами и привилегиями, то жена его, Алена, никогда не отказывала себе в этом. В том числе – в экономке, помогающей по хозяйству. Воспринимать ее как прислугу Сахарков не мог – в силу своего коммунистического воспитания. Это там, за рубежом, у буржуев и капиталистов прислуга. А здесь… В общем, не любил Сахарков рассуждать на эту тему, а будто даже боялся.

– Накрывайте в столовой, Эля. Сегодня у нас будут гости – сын приедет с женой.

Снова вернувшись к газете, Сахарков, уже не обращая внимания на новости, стал мечтать о поездке на дачу, о прохладе озера, о сладости нагретой на солнце клубники, о чуть менее сладком послеобеденном сне в гамаке в тени раскидистой яблони.

***

Сын с женой уехали далеко за полночь, поэтому, когда в ночной тишине двора раздался звук притормозившего автомобиля, а через три минуты позвонили в дверь, Сахарков решил, что гости его вернулись и решили заночевать здесь, чтобы завтра всем вместе поехать на дачу.

Однако вместо сына прихожую заполнили три человека, по-военному затянутые в шинели. В полутьме блеснули кокарды, и Сахарков обомлел.

– ДмиДреич! – рявкнул казенным тоном один из них и вытянулся в приветствии. – Пора!

– Как пора? Уже? – пискнул профессор. Озеро, клубника и гамак стали отдаляться от него с космической скоростью. – Разве Америка решилась? В новостях….

– Товарищ Сахарков, нет времени рассуждать. Вы знаете, это приказ. Никаких личных вещей. На прощание с семьей три минуты, – военный посмотрел на «Восток» на правой руке, давая понять, что время пошло. «Левша» – автоматически подумал профессор.

В гостиной на тахте сидела заплаканная жена – она слышала все от первого до последнего слова. Когда Сахарков вошел, она кинулась к нему, безмолвно рыдая и в мыслях проклиная гениальные мозги своего мужа, пятикомнатную квартиру, машину с личным водителем и все-все-все, что еще недавно так любила и чем любила щегольнуть. Ничего ей теперь не надо, лишь бы мужа оставили дома. Жили бы где-нибудь в коммуналке на окраине Москвы, он – обычный инженер, а она – секретарь-машинист в управдоме. А теперь….

– Ну все, все, Аленка, не плачь. Авось, получится выхлопотать тебе пропуск. Все хорошо будет, все наладится. Ты, главное, сильно никому не распространяйся. Скажи, что в командировку там уехал. Ну все, не плачь, – вытирал он слезы с ее лица. А когда из прихожей донеслось сдержанное покашливание, с трудом расцепил судорожно сжатые за его спиной руки жены и, не оглядываясь на нее, решительно вышел в прихожую.

– Я готов! – и, как был, в пижаме, халате и домашних тапочках, вышел на лестничную площадку. Дверь за его спиной громко хлопнула, голые стены гулко отозвались эхом, и все стихло.

***

– Куда мы направляемся, товарищ… – Сахарков вопросительно посмотрел на сидящего рядом молодца, когда понял, что везут его не в Кузьминский парк – его родные пенаты.

– Воробьев, товарищ Воробьев. Едем к Самому, Дмитрий Андреич, – в голосе молодого паренька слышалось благоговение пополам со страхом.

– Что, неужто правда! – ахнул профессор.

– Да, правда, – отчеканили, не поворачиваясь, с переднего сиденья.

Сахарков, пораженный этой новостью, затих и больше не задал ни единого вопроса. Через час с небольшим автомобиль затормозил у загородной резиденции генсека. На подгибающихся ногах профессор проследовал за молодцами, которые лихо чеканили шаг по внутреннему двору.

Генсек принял их в неформальной обстановке – Сахарков впервые видел его в таком виде. Без медалей, орденов и генеральской формы он был совсем обычным человеком. Таких в московском метро хоть пруд пруди.

– Товарищ Сахарков, – обратился к нему генсек, и тот автоматически выпрямился, втянул живот и вытянулся по струнке. – Времена грядут тяжелые. Мы вынуждены думать о будущем нашей великой страны уже сейчас. Руководствуясь этим, было принято решение гибернировать Вас. Так Вы сможете предотвратить угрозу в будущем – по данным советской разведки противник использовал эту же технологию в отношении своих ученых.

– Ги….Гибернировать? Но ведь это же невозможно, – промямли Сахарков.

– В нашей стране все возможно! Гибернация фактически бессрочная – Вас разбудят, когда придет время. Спасибо, товарищ Сахарков, Отечество не забудет Вашей самоотверженности! Всего доброго, – главный тяжело встал с кресла и вышел из комнаты.

***

Родные бункеры под Кузьминским парком, и так не особо оживленные, встретили его гробовой тишиной. Сахарков понуро плелся за незнакомым ученым. Вот уж неожиданность – рядом с ним, практически совсем под носом, разрабатывали новую технологию, а он об этом ничего не знал. Что еще скрывается за этими плотно закрытыми металлическими дверями, за которыми Сахарков никогда не был?

– Пришли, – раздался голос ученого. Звук открывающейся двери напомнил, что ему, Сахаркову, заслуженному профессору и ученому, придется жить нежизнью ближайшие лет сто, а может, и двести….

Внутри лаборатории суетились еще двое – подготавливали капсулу, заливали в нее мутно-желтый, похожий на растаявший студень, раствор, проверяли какие-то провода, датчики и приборы.

– Скажите, а это безопасно? – впервые за все время подал голос Сахарков.

– Да, безусловно. Эту капсулу мы проверяли – в течение пяти лет она работала бесперебойно, участник эксперимента выжил без каких-либо последствий для организма.

– Но пять лет – абсолютное ничто по сравнению с тем сроком, который буду вынужден провести в ней я, позвольте заметить.

– Товарищ Сахарков, в этой капсуле можно спокойно пролежать хоть три, хоть девяносто три, хоть двести три года. На капсуле будет установлен аварийный датчик, который в случае непредвиденной ситуации выведет Вас из состояния гибернации, – ученый был явно разозлен недоверием к своему детищу. – Разденьтесь, пожалуйста,

– Что, совсем раздеваться? – осипшим голосом спросил Сахаров.

– Совсем. Вон там, за ширмой. И наденьте специальный комплект белья.

Специальный комплект походил на обычные кальсоны, которые профессор надевал под брюки зимой, и водолазку. Одежда села ровно по размеру, обтянув плотно, но не сильно.

– Готовы? Через пять минут будем совершать погружение. Пока прослушайте инструктаж.

Сахарков внимательно слушал о том, что в капсуле есть датчик автоматического пробуждения, что на протяжении всего периода рядом с ним будут находиться компетентные специалисты, которые будут отслеживать его состояние, а также состояние капсулы. После того, как профессора выведут из гибернации, он получит дальнейшие инструкции. Вопросы есть? Вопросов нет. Проследуйте, пожалуйста, к капсуле.

Сахарков с затаенной брезгливостью опустил в жидкость ногу и.…ничего не почувствовал. В нос ему грубовато впихнули две трубки, которые, казалось, достали до желудка.

– Так Вы сможете дышать, – ответил на его вопросительный взгляд один из ученых.

Профессора закрыли в капсуле и уровень жидкости начал подниматься все выше и выше. Когда она скрыла его с головой, он задержал дыхание. Не дышать ему удавалось достаточно долго. И вот, когда легкие уже готовы были лопнуть, Сахарков просто отключился и рефлекторно задышал через трубки. Все произошло быстро и безболезненно, на что он и рассчитывал.

Ученые еще полчаса погремели пробирками, пошуршали проводами, пощелкали кнопками датчиков и ушли. Свет в лаборатории погас, дверь закрылась, оставив Сахаркова одного до начала следующей смены.

***

Щелкнул тумблер, под потолком вспыхнула лампочка, осветив толстый слой пыли и гирлянды паутины. С громким свистящим звуком физиожидкость начала сливаться из капсулы, постепенно обнажая мокрого, с прилипшими ко лбу волосами, Сахаркова. Еще через минуту верхняя крышка капсулы бесшумно открылась, и профессор открыл глаза.

Ругаясь на нерадивых ученых, которые не смогли отрегулировать аварийный механизм, и предвкушая, какой разнос им устроит Главный, профессор выбрался из капсулы. И только потом заметил пыль, паутину и отсутствие следов деятельности человека.

– Неужели получилось? – воскликнул он и глянул на табло электронных часов – обычно на нем зелеными огоньками высвечивалась текущая дата и время. Но табло угрюмо чернело, не давая Сахаркову ни малейшей подсказки, какой сейчас год.
1 2 >>
На страницу:
1 из 2