Скульптор

Скульптор
Анна Урусова

В 1965 году, выходя в открытый космос, Алексей Леонов стал свидетелем катастрофы – неизвестный космический корабль, позднее названный «Объект 1», потерпел крушение возле Луны. Так началось соревнование ведущих держав Земли за то, кто получит больше инопланетных технологий, лучше адаптирует их, быстрее найдёт хозяев корабля и вступит с ними в контакт.Сто лет люди осваивают Солнечную систему, достигают скоростей 200-250 км/с, но за пределы системы не выходят. Не удаётся и обнаружить ещё какие-то следы инопланетян.В 2089 астрофизик из ОСР (Объединённые Социалистические Республики, реструктурированный СССР) предлагает совершенно новую теорию устройства Вселенной, открывающую человечеству путь в дальний космос и заодно объясняющую крушение "Объекта 1".В 2091 году ОСР отправляет «Вестник» – корабль, оснащённый гиперон-магнитным двигателем, – к SGR 1806-20, в созвездие Стрельца. Именно там по мнению учёных нужно искать следы таинственных гостей Солнечной системы.Обложка – StableDiffusion.

Анна Урусова

Скульптор

Бисквитному Дракончику за всё, что было сделано для того,

чтобы эта история была рассказана,

и

Ивану Григорьевичу С., чьи опыт и эрудиция пришли мне на помощь

в один из самых сложных моментов написания этой книги, –

искренняя и бесконечная благодарность автора.

Мы – ставшая живой звездная пыль,

которой Вселенная дала силы постичь саму себя,

и мы еще только-только приступили к этой задаче.

Нил Деграсс Тайсон, «Астрофизика с космической скоростью».

Ретроспектива

Год 1965.

– Внимание, внимание! Человек вышел в открытое космическое пространство и находится в свободном плавании!

Земля замерла в напряжённом ожидании, а человек в ослепительно-белом скафандре, с крупной надписью «СССР» на шлеме, медленно двинулся к космическому кораблю.

Вот он добрался до шлюза, с силой оттолкнулся от него и закрутился в разные стороны, обмотанный фалом, точно гусеница, готовящаяся превратиться в бабочку.

Вот вращение замедлилось, и кольца фала плавно сползли со скафандра, повисли – Человек Космический окончательно родился из Человека Разумного.

Наблюдая за тем, как каждое действие Алексея утверждает торжество человеческого разума над безликой пустотой, командир экипажа, подполковник Беляев, отсчитывал минуты и действия, оставшиеся до возвращения Леонова на корабль. Когда внутренняя температура скафандра преодолела оптимальные двадцать градусов, он спокойно скомандовал в микрофон:

– Не торопись, Лёша.

Но температура, наоборот, поднялась ещё немного. Пульс Алексея, до того не отклонявшийся от его биологической нормы, ускорился – не сильно, всего на несколько ударов в минуту. Но для тренированного лётчика-космонавта и этого было слишком много.

Внезапная нервозность Алексея могла быть спровоцирована какой-то внештатной ситуацией, но за бортом всё было по-прежнему: бескрайний космос, звёзды и неподвижно висящий вполоборота к кораблю Леонов с кинокамерой в руках. Командир, слегка недовольный, но всё ещё уверенный в том, что всё идёт по плану, повторил:

– Лёша, у тебя слишком частое сердцебиение, слишком высокая температура. Не знаю, что тебя так тревожит, но постарайся успокоиться. Ещё немного, и температура поднимется слишком высоко.

Но космонавт, до того последовательно выполнявший утверждённую программу и сообщавший о каждом своём действии, ничего не ответил. А потом и вовсе ринулся вперёд и вниз, за корабль, неестественно плавным рывком уходя из зоны обзора. Несколько томительных мгновений, за которые командир успел перебрать в голове сотни причин неадекватного поведения дисциплинированного лётчика, и в динамиках зазвучал напряжённый голос Алексея:

– Иваныч, ты бы это видел… Возвр…

Хриплый шум в передатчике сменил человеческий голос, и связь оборвалась. Кляня про себя неуёмное любопытство Алексея, командир приник к иллюминатору. Фал оставался туго натянутым – косвенное, слабое, но всё же подтверждение того, что человек, находящийся на другом его конце, жив.

Наконец, спустя несколько ошеломительно долгих минут, в иллюминаторе показалась большая красная надпись «СССР», за ней золотистый светофильтр, сменившийся основным, белым, материалом скафандра… И тут же прямо перед ним, рассекая фал, пролетело и ударилось об обшивку корабля нечто, показавшееся Павлу куском шиферной черепицы.

Алексей резко затормозил, чуть качнулся назад.

Затем вперёд.

Павел замер у иллюминатора, боясь лишний раз пошевелиться. Какой-то частью разума он понимал, что его действие или бездействие ничем не поможет и не повредит товарищу. Но сердце требовало даже не дышать.

Алексей разжал пальцы, выпустил бесполезный уже обрезок фала. Затем принялся очень-очень медленно двигать рукой, стремясь дотянуться до обрывка, всё ещё прикреплённого к кораблю.

Только убедившись, что Алексей снова крепко держится за спасительную верёвку, Павел Иванович попытался связаться с землёй. И не смог. Передатчик молчал. Так же, как и его собрат, закреплённый на скафандре Леонова.

Оставалось ждать и надеяться на то, что неведомое происшествие не повредило никаких критически важных структур корабля.

Безумно долгие секунды складывались в минуты томительного ожидания. Протокол поведения в случае выхода из строя приборов связи был отработан до мелочей, но кто даст гарантию, что с Алексеем, находящимся вне видимой зоны корабля, до сих пор всё в порядке?

Пытаясь отвлечься, Павел принялся изучать окружающее корабль пространство. Ещё несколько минут назад казавшееся пустым, оно постепенно наполнялось разноразмерными кусочками тёмного материала, на которых, словно в насмешку, вспыхивал ослепительный, неистовый свет не преломлённого атмосферой Солнца.

И всё же, ужасаясь масштабу и неотвратимости неведомой катастрофы, космонавт, тем не менее, чувствовал огромное облегчение: среди чёрных, серых и бесцветных обломков не появилось ни одного белого.

Три глухих удара – условный знак, означающий, что люк шлюза закрыт вручную и можно выравнивать давление. Ещё два – Алексей снял и выключил ранец и готов войти в основное пространство корабля. Можно открывать люк.

Алексей, освобождённый от скафандра, бледный как мел и изрядно возбуждённый, буквально ввалился вовнутрь. В руках он сжимал неправильной формы обломок неизвестного материала. Тот самый, едва не оставивший его навсегда в космической пустоте.

– Я его вообще случайно заметил, пока вращался. Даже сразу не понял, что такое: какая-то круглая тень в пол-Луны размером. – Едва сняв шлем, Леонов принялся в красках описывать чудовищную катастрофу, свидетелем которой оказался. Так что подполковник Беляев даже не успел принять решение: расспрашивать напарника сразу или дать ему слегка прийти в себя. – А потом ещё раз туда глянул – а он уже перед Луной, остановился, вроде как ждёт чего-то. Круглый, с одной стороны тёмно-серый, с другой – почти малиновый. Я и кинулся за наш корабль, оттуда чужой целиком в кадр помещался. – Здесь Алексей сбился, опустил голову и совсем тихо сказал. – То есть, я не знаю, было ли это кораблём, но думаю, что было, хоть и очень хочу ошибаться. Потому что потом он взорвался. Или его взорвали. Знаешь, Паша, мне показалось, что в него выстрелили. Похоже было, что какая-то белая спираль отпечаталась на малиновой стороне, и он по этой спирали начал вроде как раскрываться. И взорвался. Только я больше никого не видел.

– Я понял.

Космонавты помолчали, отдавая дань уважения неведомым разумным, возможно, погибшим непосредственной близости от них, неспособных даже попытаться оказать помощь. За себя они не боялись: если бы неведомые убийцы захотели разобраться с «Восходом-2» и его экипажем, они бы это уже сделали. Алексей прервал молчание первым:

– Передатчик у меня отключился сразу, как спираль начала появляться. Я как раз начал тебе говорить, что возвращаюсь. А здесь когда?

– Видимо также. И Земля молчит. Ну у них, надеюсь, всё нормально, это наше оборудование чем-то зацепило. – Павел снова попытался оживить передатчик, но тот продолжал молчать. – Пообедаем – попробую починить.

Год 1991

За двадцать шесть лет, прошедших с тех пор, как Алексей Леонов стал первым человеком, вышедшим в открытый космос и единственным, видевшим «Объект 1» во всём его великолепии, земные космические корабли изменились до неузнаваемости.

Землянам повезло дважды. Во-первых, атака из неведомого орудия в клочья разорвала жилые каюты, хранилища еды и, видимо, образцов, собранных на других планетах, не тронув при этом отсеки с двигателями и прочей аппаратурой. Во-вторых, хозяева корабля, очевидно, были похожи на людей сильнее, чем теоретически могли бы. Так что, изрядно поломав голову, космонавты и учёные смогли определить, что брать в первую очередь, и как это можно использовать. (Но достоверно отличить еду от собранных образцов так никто и не смог).

Благодаря инопланетянам остались в прошлом ракеты-носители и топливные двигатели, сменившиеся изящными сферическими устройствами, неизвестным образом взаимодействующими с самим пространством. Их демонтировали с корабля в первую очередь: больший достался американцам, успевшим к Луне первыми; меньший, попросту не влезший на американский «Аполлон», – Советам, опоздавшим на три месяца.

Канули в Лету громоздкие скафандры – нескольких чужих защитных костюмов, чудом переживших катастрофу, по-честному разделили между собой советская и американская экспедиции, нос к носу столкнувшиеся у останков «Объекта».