Огненный холод

Вечером следующего дня Михаил сказал невесте:

– Мне надо смотаться в Москву. Всего на несколько часов! Отдам материалы, которые собрал, надежному человеку. Тот уже в курсе всего и заверил меня, что передача станет «бомбой». Она пойдет в эфир через примерно две недели, но сейчас очень важно соблюдать полную конспирацию. Поэтому я и везу материалы лично.

Марина простилась с Мишей с легким сердцем – он улетал рано утром, а вернется вечером. Придется провести целый день без будущего мужа... Но ведь впереди у них вся жизнь!

– Позвоню из аэропорта, когда приземлюсь в Горьком, – сказал он. – Меня встретят, так что не волнуйся. До скорого, родная!

И он ушел. Марина не имела в тот момент представления, что видит Мишу в последний раз – во всяком случае, в последний раз живым. Размышляя впоследствии о том, что произошло, Марина пришла к выводу: ничто не указывало на грядущее несчастье. Не было никаких знаков, знамений и примет...

* * *

Весь день Марина провела в хлопотах. Сначала, с утра, три часа она возилась с рукописью диссертации, дописывая последнюю главу. Затем отправилась на рынок, чтобы купить продукты для ужина, для торжественной встречи победителя. Около двух дня раздался телефонный звонок.

– Я в Москве, все в порядке, – доложил Миша. – Через десять минут передаю материалы.

И это были последние слова, которые он адресовал своей невесте. Марина приготовила изысканный ужин, наготове были две бутылки белого вина, а также десерт. Стол был декорирован, как на картинке в журнале «Бурда Моден»: пришлось потрудиться, чтобы раздобыть разноцветные витые свечи!

Позвонив в справочную службу аэропорта, Марина узнала, что самолет из Москвы вылетел с легким опозданием. Ну ничего, в пути нагонит! С книгой в руках она опустилась на тахту и принялась ждать. Затем, подскочив, подошла к зеркалу, осмотрела себя и осталась собой довольна. Мише понравится...

Раздался телефонный звонок, и, взглянув на часы, девушка поняла – самолет приземлился, Михаил, как и обещал, звонит из аэропорта. Значит, самое позднее через сорок минут жених будет дома. Хотя вообще-то она была уверена, что вот-вот услышит, как в замке поворачивается ключ, дверь открывается и в коридор входит Миша...

– Здрасьте, это говорит Роман, – услышала Марина в трубке прокуренный мужской голос. – Скажите-ка, Михаил Викторович каким рейсом собирался прилететь?

Так выяснилось, что Михаила на борту самолета не оказалось. Она позвонила в аэропорт, но там ей сказали, что справок о пассажирах не дают, к тому же время позднее и нужно звонить на следующий день прямиком в Москву, узнавать все там.

Что ж, если Миша и не вылетел обратно тем рейсом, которым добирался, значит, его задержали дела, подумала девушка. Ведь выпуск в эфир программы с таким взрывоопасным содержанием всегда трудно пробить! Возможно, «взглядовцы» захотели получить дополнительные разъяснения. Марина, забравшись с ногами на тахту, положила голову на подлокотник и прикрыла глаза. Вот проснется – и увидит Мишу. Он скоро вернется, конечно же, вернется к ней. Наверное, сегодня есть еще один самолет, попозже...

Звонок разбудил ее, и Марина, чувствуя, что спина затекла, а левая нога онемела, бросилась к телефону, стоявшему на комоде. Споткнулась и растянулась на полу во весь рост. Часы показывали без десяти два ночи.

– Алло, Миша! – задыхаясь, произнесла девушка, схватив трубку. – Где ты? Когда мне тебя ждать?

– Марина, ты дома? – услышала она странный, безжизненный голос Виктора Михайловича, отца Миши. Что он спрашивает, где она может быть еще в такой поздний час? – Мне надо с тобой поговорить. Немедленно. Я сейчас приеду к тебе.

Только тогда Марина впервые заподозрила – произошло что-то неладное. Виктор Михайлович, известный в городе хирург, главный врач одной из больниц, прибыл в половине третьего. Он выглядел необычно – мятый костюм, галстук, съехавший набекрень, взъерошенные седые волосы. Виктор Михайлович всегда одевался элегантно и внимательно следил за своей внешностью – положение обязывало.

Мишин отец, не разуваясь, прошел в гостиную, окинул взором торжественно накрытый стол и бросил глухо:

– Ты ведь ни о чем еще не знаешь?

– О чем, Виктор Михайлович? – спросила девушка, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

Тот взял открытую бутылку вина, налил полный бокал и в один присест осушил его. Марина изумилась – доктор Чеботарев пил чрезвычайно мало, да и то по большим праздникам. Вытерев рукавом губы, он снова наполнил бокал, поднес его к губам, и только тогда Марина заметила, что руки хирурга мелко-мелко дрожат.

Девушка вырвала у него бокал, расплескав содержимое, и крикнула:

– Да в чем дело, Виктор Михайлович?

Снова зазвенел телефон, но хирург, опередив Марину и буквально оттолкнув ее от аппарата, схватил трубку.

– Да! – рявкнул он. – Ах, это ты! Нет, не надо, я сам все скажу! Ты занимайся... Да, да, да! Уже договорился, лечу первым же рейсом! Все, Лиля. И не реви, думаешь, тебе одной плохо?

Лиля – это Лилия Сергеевна, мама Михаила и бывшая жена Виктора Михайловича. Марина удивилась: экс-супруги никогда не разговаривали друг с другом в таком тоне.

– Сядь! – приказал Чеботарев и пододвинул Марине стул. – Живее, у меня нет времени на китайские церемонии!

Марина подчинилась, а Виктор Михайлович, пройдясь по комнате туда-сюда, вдруг заметил большую цветную фотографию Михаила, стоявшую на «стенке». Взял ее в руки, и вдруг в голосе мужчины прорвались нотки отчаяния:

– Вот и нет нашего Мишеньки... Вот его и не стало...

И хирург заплакал. Марина бросилась к нему, но Чеботарев, небывалым усилием воли взяв себя в руки, остановил девушку:

– Отойди! Не надо утешения! И слез не надо!

– Виктор Михайлович, что вы имеете в виду? О чем вы говорите? – залепетала Марина, а тот вдруг неожиданно злобно прошипел:

– Неужели сложно понять, Марина? С Мишей произошел в Москве несчастный случай. Его машина сбила! Насмерть! Вчера днем в начале третьего...

Марина ошеломленно уставилась на Чеботарева. Что такое он говорит? Нет, это все галлюцинация! Она ведь говорила с Мишей по телефону...

– Вот, собственно, и все, что я хотел тебе сказать, – произнес устало хирург. – Извини, если обидел. Сама понимаешь, я сейчас на взводе.

– Но... но я говорила с ним около двух... – выдавила из себя Марина, поражаясь тому, каким незнакомым стал собственный голос. – Миша сказал, что все в порядке, он встречается с...

– Значит, тебе сказочно повезло, – оборвал ее Виктор Михайлович, – ты последняя с Мишей разговаривала.

– Нет-нет, тут какая-то ошибка... – пробормотала Марина.

Хирург Чеботарев смел со стола посуду и завопил:

– Ты что, думаешь, я приперся бы к тебе сообщить, что мой единственный сын умер, если бы точно не знал, что все именно так? Меня и в Москве хорошо знают, поэтому когда Миша оказался... в морге, сразу же позвонили мне. Сразу же! Да, это он, никаких сомнений! Ты понимаешь, черт побери?

– Не кричи на девушку! – раздался властный голос, и Марина, обернувшись, увидела Лилию Сергеевну – как всегда, подтянутую, собранную. Мать Миши жила в соседнем доме, поэтому и смогла прийти так быстро. А входную дверь Марина наверняка забыла запереть после того, как в квартиру ворвался Виктор Михайлович.

Лилия Сергеевна подошла к Марине, обняла ее и ласково, но настойчиво сказала:

– Мариша, Виктор Михайлович немного не в себе. Теперь ты понимаешь, почему я с ним развелась...

– Нашла о чем говорить – о нашем чертовом разводе! Когда моего сына... моего сына сейчас... сейчас патологоанатом вскрывает! – заорал Чеботарев.

Марина почувствовала, что в ушах зазвенело, – и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то увидела, что лежит на тахте. Кто-то массировал ей запястья, а затем поднес к губам бокал.

– Пока вода, но сейчас я приготовлю сладкий чай, – донесся до ее сознания голос Лилии Сергеевны. – Виктору я приказала уйти, все равно от него никакого толку. Странно, в хирургической он царь и бог, сохраняет присутствие духа в любой, даже самой критической, ситуации, а в обычной жизни – чуть что, так сразу истерики, крики, алкоголь...

– Алкоголь... – прошептала Марина, а Лилия Сергеевна вздохнула:

– Ну да, это наша семейная тайна. Все считают, что Витя не пьет, и действительно не пьет, по крайней мере последние пятнадцать лет. Но когда-то он очень сильно выпивал... Едва карьеру свою не разрушил. Пятнадцать лет почти в рот спиртного не брал, а теперь сорвался. Впрочем, теперь и неважно. Да, сейчас уже ничто не важно...

Лилия Сергеевна встала с тахты, чтобы пойти на кухню, но Марина схватила ее за руку.