Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления
Борис Николаевич Флоря

Книга посвящена исследованию внешней политики России в 60-е годы XVII в. В это время выдающийся государственный деятель допетровской России А. Л. Ордин-Нащокин выдвинул свою программу решения стоявших перед Русским государством внешнеполитических проблем. В работе дан анализ этой программы, показаны усилия А. Л. Ордина-Нащокина, направленные на получение одобрения программы царем и его советниками и претворение ее в жизнь, а также установлены причины, по которым А. Л. Ордину-Нащокину не удалось осуществить свои обширные планы. В монографии использованы документальные материалы из разных фондов русского ведомства иностранных дел – Посольского приказа и фрагменты личного архива А. Л. Ордина-Нащокина.

Борис Николаевич Флоря

Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки ее осуществления

© Текст, Флоря Б. Н., 2013

© Оформление, Издательство «Индрик», 2013

Введение

В истории внешней политики допетровской России 60-е годы XVII в. занимают особое место. К началу 60-х гг. Русское государство столкнулось с серьезными трудностями при попытках решения главных проблем, стоявших перед ним на западном, а отчасти и на южном направлении. Актуальным становился вопрос о поисках новых путей решения этих проблем. Ответ на возникшие вопросы дал в 60-е гг. XVII в. выдающийся государственный деятель допетровской России А. Л. Ордин-Нащокин, который разработал и предложил царю Алексею Михайловичу свою программу русской внешней политики по ее основным направлениям, предусматривавшую как раз новые подходы к решению традиционных проблем. Эта программа стала на некоторое время внешнеполитической программой Русского государства, а А. Л. Ордин-Нащокин – руководителем русской внешней политики.

О существовании у А. Л. Ордина-Нащокина особой внешнеполитической программы, о его спорах со сторонниками иных точек зрения писали уже в XIX в. СМ. Соловьев, В. С. Иконников, В. О. Ключевский[1 - Соловьев СМ. История России с древнейших времен. М., 1961. Кн. 6. С. 162–170, 173–185 и др.; Иконников В. С. Ближний боярин А. Л. Ордин-Нащокин // Русская старина. Т. XL. 1883; Ключевский В. О. Сочинения. Т. III // Курс русской истории. Ч. III. М., 1988. Лекция LVII. С. 320 и сл.]. Документ, содержащий главные положения этого плана, записку, поданную царю в конце 1663 или начале 1664 г., опубликовал уже во второй половине ХХ в. саратовский исследователь И. В. Галактионов[2 - Галактионов И. В. К истории Андрусовского перемирия 1667 г. // Исторический архив. 1959. № 6. С. 85–89.]. В нескольких статьях и небольшой книге[3 - Галактионов И. В. Из истории русско-польского сближения в 50–60 годах XVII века (Андрусовское перемирие 1667 г.). Саратов, 1960. См. также: Россия и Польша накануне переговоров в Андрусове // Ученые записки Института славяноведения АН СССР. Т. 18. М., 1959; Россия и Речь Посполитая на заключительном этапе русско-польской войны третьей четверти XVII века // Славянский сборник. Вып. 5. Саратов, 1993.] исследователь попытался дать характеристику внешнеполитической программы А. Л. Ордина-Нащокина, очертить ход его борьбы с противниками его взглядов во время долгих мирных переговоров с представителями Польско-Литовского государства; проанализировал он и некоторые важные аспекты деятельности А. Л. Ордина-Нащокина, когда после заключения Андрусовского перемирия он стал главой Посольского приказа – русского ведомства иностранных дел[4 - Галактионов И. В. Украина в дипломатических планах России, Польши, Крыма, Турции в конце 60-х годов XVII века // Славянский сборник. Вып. 3. Саратов, 1985.].

И. В. Галактионов всю жизнь собирал источники о дипломатической деятельности А. Л. Ордина-Нащокина, но из-за скромных возможностей издательского центра в Саратове смог ввести в научный оборот далеко не весь известный ему материал, не всегда мог подкрепить свои заключения детальным разбором документов, вышедших из-под пера А. Л. Ордина-Нащокина. Ценность его работ снижает также убеждение автора, что в происходивших спорах А. Л. Ордин-Нащокин постоянно был прав, а его оппоненты, как правило, ошибались. Кроме того, ряд важных аспектов деятельности А. Л. Ордина-Нащокина как руководителя Посольского приказа остался за пределами внимания И. В. Галактионова. Наконец, саратовский исследователь не предложил своего объяснения того, почему А. Л. Ордину-Нащокину не удалось осуществить так тщательно обдуманные им планы.

Всё это делает оправданным повторное обращение к данной теме. Ее исследование может показать, как русская политическая мысль усиленно размышляла над решением ряда кардинальных проблем русской внешней политики в условиях сложной международной и внутриполитической ситуации и когда Русское государство всё более активно вовлекалось в европейскую международную жизнь.

В различных фондах Российского государственного архива древних актов содержатся многочисленные адресованные царю записки А. Л. Ордина-Нащокина, в которых дипломат не только выдвигал определенные предложения, но и обосновывал их обширной и разнообразной аргументацией. Особо следует отметить наличие в распоряжении исследователей фрагментов личного архива А. Л. Ордина-Нащокина. Часть таких материалов была доставлена в Москву после его смерти во Пскове. Один сборник сохранился в составе Погодинского собрания в РНБ. Наряду с текстами записок царю, некоторые из которых в официальной документации не сохранились, они содержат заметки, которые дипломат делал для себя, – оценки событий, соображения о том, что следует сделать. Следует отметить, что ни для одного государственного деятеля допетровской России мы подобными материалами не располагаем. Эти записки и заметки дают надежное основание для того, чтобы реконструировать его систему взглядов и проследить, как она менялась во времени. Обширная официальная документация позволяет судить о том, как планы и предложения А. Л. Ордина-Нащокина претворялись в его конкретной дипломатической деятельности, какие препятствия при этом приходилось преодолевать. Ряд важных материалов для освещения и дипломатической деятельности А. Л. Ордина-Нащокина, и русской внешней политики 60-х гг. XVII в., не привлекших пока к себе внимания исследователей, содержится также в архивных делах русского военного ведомства – Разрядного приказа.

Хотя основные положения внешнеполитической программы А. Л. Ордина-Нащокина в том виде, как они были предложены царю в конце 1663 – начале 1664 г., общеизвестны, до сих пор отсутствует критический анализ всей той обширной аргументации, которой дипломат обосновывал эти положения не только в изданной записке, но и в ряде документов, отложившихся в разных фондах Посольского приказа и в личной канцелярии царя – Приказе Тайных дел. Этот конкретный анализ может показать слабые и сильные стороны тех расчетов, на которых эти планы строились, и дать объективную оценку их реальности. Эта группа документов дает также возможность ответить на вопрос, как представлял себе А. Л. Ордин-Нащокин место России в системе европейских международных отношений – вопрос, которому в научной литературе пока не уделялось серьезного внимания.

Важной задачей для научного исследования (несмотря на наличие специально посвященных этой теме работ И. В. Галактионова) является объективная оценка роли этого государственного деятеля на продолжавшихся несколько лет русско-польских переговорах, которые привели к заключению Андрусовского перемирия 1667 г. и существенному изменению характера отношений между Россией и ее в то время главным западным соседом – Польско-Литовским государством. До сих пор остается не вполне ясным, какие цели ставил А. Л. Ордин-Нащокин на переговорах и в какой мере ему их удалось достичь, кто оказался более правым в спорах, происходивших в эти годы в русских правящих кругах, – А. Л. Ордин-Нащокин или его оппоненты в Боярской думе и Посольском приказе. Нет четкого ответа и на вопрос, что именно в инициативах А. Л. Ордина-Нащокина привлекло к себе внимание царя и побудило его сделать псковского дворянина руководителем русской внешней политики.

Если дипломатическая деятельность А. Л. Ордина-Нащокина в 1660–1667 гг. еще в определенной степени изучалась, то его деятельность на посту руководителя русской внешней политики в 1667–1668 гг., когда он пытался осуществить на практике свою внешнеполитическую программу, остается недостаточно освещенной.

Так, общеизвестно, что после заключения Андрусовского перемирия в целый ряд европейских государств, Османскую империю и Иран были почти одновременно направлены русские посольства. Некоторым из этих посольств (как, например, посольству П. И. Потемкина во Францию и Испанию) были даже посвящены специальные исследования, но до сих пор нет характеристики задуманной беспрецедентной в русской дипломатической практике акции в целом, не раскрыта ее связь с внешнеполитической программой руководителя Посольского приказа.

До сих пор в сознании исследователей русской истории XVII в. сохраняется представление, что А. Л. Ордин-Нащокин был сторонником борьбы со Швецией за выход к Балтийскому морю и считал, что можно отказаться от Украины ради мира и союза с Речью Посполитой. Между тем еще В. О. Эйнгорн в конце XIX в.[5 - Эйнгорн В. О. Отставка А. Л. Ордина-Нащокина и его отношение к малороссийскому вопросу // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1897. Ноябрь.] показал, что главные усилия А. Л. Ордина-Нащокина после заключения Андрусовского перемирия были направлены на благоприятное для России решение украинской проблемы, и именно неудача, постигшая его на этом направлении, стала причиной его ухода из политической жизни. В. О. Эйнгорну остался неизвестным ряд материалов из фонда «Сношения России с Польшей», которые позволяют с достаточной полнотой судить о планах решения украинской проблемы, выдвинутых А. Л. Ординым-Нащокиным в 1667–1668 гг. Исследование исходивших от него документации и заметок, оставленных им для себя, показывает, на каких расчетах эти планы основывались. Уже В. О. Эйнгорн поднял важный вопрос об ошибках, допущенных А. Л. Ординым-Нащокиным в его политике по отношению к Левобережной Украине. Изучение материалов, характеризующих политику западных и южных соседей России, а также настроения разных сил в украинском обществе, позволит дать ответ на вопрос, в чем эти расчеты оказались ошибочными и почему планы не могли быть реализованы.

На время, когда А. Л. Ордин-Нащокин стоял во главе Посольского приказа, пришлось такое важное событие, как «бескоролевье» в Речи Посполитой, наступившее в 1668 г. после отречения короля Яна Казимира. От того, кто будет избран его преемником, в немалой мере зависела будущая внешнеполитическая ориентация Польско-Литовского государства. В научной литературе получила распространение точка зрения, основанная, впрочем, на собственных высказываниях А. Л. Ордина-Нащокина, что глава Посольского приказа выступал против выдвижения на выборах русского кандидата. Однако польский исследователь З. Вуйцик, основываясь на материалах польских источников, привел ряд свидетельств, рисующих роль русского канцлера в ином свете[6 - Wоjcik Z. Miedzyt raktatem and ruszowsk im a wojna turecka. Stosunki polsko-rosyjskie 1667–1672. Warszawa, 1968. S. 126 i n.]. Вопрос о русской внешнеполитической линии во время «бескоролевья» и о роли А. Л. Ордина-Нащокина в ее осуществлении заслуживает также специального исследования, как и то, как исход «бескоролевья» повлиял на положение главы русской внешней политики.

Изучение комплекса материалов, связанных с изучением выработки внешнеполитической программы А. Л. Ордина-Нащокина и попыток ее осуществления, дает важный материал для постановки вопроса о том, как правящая элита допетровской России (в лице ее выдающегося представителя) представляла себе главные внешнеполитические проблемы, стоявшие перед ней, и способы их решения, как эти представления были связаны с общем уровнем знаний о европейских государствах, Османской империи, Иране и их политике.

Глава 1. Львовское посольство А. Л. Ордина-Нащокина

Начало 60-х гг. XVII в. стало тяжелым временем для Русского государства. Долгая, продолжавшаяся уже шестой год, война с Речью Посполитой стала принимать неблагоприятный оборот, когда Польско-Литовскому государству удалось в мае 1660 г. заключить мир с другим своим противником – Швецией. В развернувшихся летом-осенью 1660 г. военных действиях русские войска потерпели крупные неудачи в Белоруссии и на Украине. Были утрачены территории Великого княжества Литовского на запад от Березины и Правобережная Украина. Для пополнения понесшей значительные потери армии в 1660 г. был проведен набор «даточных людей», но нужно было время для того, чтобы вчерашние крестьяне могли стать полноценной военной силой. Продолжение войны ставило перед необходимостью увеличения налогового бремени. В 1662 г. было принято решение о сборе нового чрезвычайного налога – «пятины». Такая политика вела к усилению народного недовольства, ярким проявлением которого стал разразившийся в Москве 25 июля 1662 г. «медный бунт». Правда, в этой тяжелой ситуации было одно облегчающее обстоятельство. Войско Речи Посполитой перестало повиноваться власти и отказалось вести войну, пока ему не выплатят не выданное жалованье за предшествующие годы. Однако такое положение дел должно было закончиться, когда правительству Речи Посполитой удастся найти со своим войском общий язык.

В таких неблагоприятных условиях ближайшей конкретной задачей для русских политиков стало добиться для себя хотя бы кратковременной передышки, прекращения военных действий со стороны Речи Посполитой. Уже в декабре 1660 г. в Москве было принято решение отправить в Речь Посполитую посланников, чтобы заключить перемирие – «самое малое на год»[7 - РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). 1661 г. № 9. Л. 4–6.]. Посланники, Замятня Леонтьев и Лукьян Голосов, выехали в Речь Посполитую в начале 1661 г.[8 - РГАДА. Ф. 79 (Сношения России с Польшей). 1661 г. № 9. Л. 11–12.] На переговорах в Вильно русские посланники выступили с предложением о заключении трехлетнего перемирия, действие которого распространялось бы и на союзников Речи Посполитой – татар[9 - Wo?jcik Z. Traktat andruszowski 1667 roku i jego geneza. Warszawa, 1959. S. 93.]. Во время этого перемирия предлагалось провести переговоры о заключении «вечного мира» между государствами. В декабре 1661 г. с аналогичными предложениями в Варшаву был направлен новый посланник А. И. Нестеров[10 - РГАДА. Ф. 79. 1661 г. № 18. Л. 1.].

Понимая намерения русской стороны, польско-литовские политики отказались заключить перемирие[11 - Галактионов И. В. Россия и Польша накануне переговоров в Андрусове // Ученые записки Института славяноведения. Т. 18. М., 1959. С. 215–216; Wo?jcik Z. Traktat andruszowski… S. 97, 116.]. Вместе с тем они дали согласие начать переговоры об условиях «вечного» мира, и сеймом 1661 г. были назначены комиссары – представители Речи Посполитой, которым было поручено вести такие переговоры[12 - Галактионов И. В. Россия и Польша накануне переговоров в Андрусове // Ученые записки Института славяноведения. Т. 18. М., 1959. С. 215–216; Wo?jcik Z. Traktat andruszowski… S. 101–102.]. В сентябре 1661 г. Ян Казимир предложил Алексею Михайловичу выслать своих представителей для участия в таких переговорах[13 - Галактионов И. В. Россия и Польша накануне переговоров в Андрусове // Ученые записки Института славяноведения. Т. 18. М., 1959. С. 215–216; Wo?jcik Z. Traktat andruszowski… S. 108.], но в Варшаве не намерены были заключать перемирие на время переговоров[14 - Как заявляли сенаторы на переговорах с А. И. Нестеровым, «мочно и в малом времяни договор учинить о вечном покое и без перемирья» (РГАДА. Ф. 79. 1661 г. № 18. Л. 56, 96–97).]. В ответ на предложения Яна Казимира Алексей Михайлович назначил своих представителей во главе с кн. Н. И. Одоевским[15 - Wo?jcik Z. Traktat andruszowski… S. 108.], но предварительным условием для ведения мирных переговоров в Москве считали заключение перемирия[16 - См. соответствующие заявления А. И. Нестерова (РГАДА. Ф. 79. 1661 г. № 18. Л. 54–55, 63, 94–95).]. Тем самым переговоры между сторонами зашли в тупик. В таком положении в Москве было принято решение о посылке А. Л. Ордина-Нащокина в Речь Посполитую.

Когда было принято решение отправить в Речь Посполитую А. Л. Ордина-Нащокина с особо важной миссией, установил И. В. Галактионов[17 - Галактионов И. В. Россия и Польша… С. 217.]. При отпуске находившегося в русском плену гетмана В. Госевского из Москвы в марте 1662 г. на приеме у царя ему в присутствии всей думы было заявлено, что Алексей Михайлович намерен отправить в Речь Посполитую А. Л. Ордина-Нащокина «для великих и тайных дел» и просит, чтобы ему верили, «как власным словам… царского величества»[18 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 25. Л. 34–35 (текст грамоты Яна Казимира Алексею Михайловичу, составленный на основании сообщений гетмана).]. Уже эти формулировки говорят о том, что имелась в виду особенно важная и ответственная миссия. Однако если такое решение и было принято, то было неизвестно, как отнесутся к этому предложению власти Речи Посполитой. К тому же еще до получения ответа из Варшавы на пути будущего посольства возникло одно препятствие. Земли, через которые должно было ехать посольство, контролировало фактически не подчинявшееся властям Речи Посполитой литовское войско. Гетман В. Госевский, ознакомившись с положением дел на землях, занятых войском, писал А. Л. Ордину-Нащокину, что тому не следует отправляться в дорогу, «покамест на тои границе инои прииманья послов, посланников и гонцов порядок не постановится»[19 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 7. Л. 203.].

Положение прояснилось лишь к началу августа 1662 г., когда королевский гонец Стефан Медекша, один из приближенных гетмана В. Госевского, привез грамоту Яна Казимира, в которой говорилось, что А. Л. Ордину-Нащокину не только будет обеспечен свободный проезд, но и ему окажут «великую честь, как годно великому послу»[20 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 25. Л. 35 (перевод королевской грамоты).]. Кроме того, гонец привез и проезжую грамоту для А. Л. Ордина-Нащокина от 18 июня 1662 г. и аналогичный документ от Казимира Жеромского – «маршалка» – выборного главы литовского войска от 18 июля того же года[21 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 25. Л. 78–82, 84–85 (переводы этих документов).]. Кроме того, С. Медекша привез письмо К. Жеромского Ф. М. Ртищеву, в котором выражалась надежда, что теперь «речи все до успокоенья поидут лутче»[22 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 25. Л. 120–121.].

Теперь можно было приступать к подготовке инструкций для будущего «великого посла». В деле об отправке А. Л. Ордина-Нащокина сохранился ряд документов, показывающих, как шла работа по подготовке его миссии. На важность этих документов для изучения русского внешнеполитического курса в начале 60-х гг. XVII в. справедливо указал И. В. Галактионов, который и подверг их анализу[23 - Галактионов И. В. Россия и Польша… С. 218–220.], но не со всеми наблюдениями и выводами саратовского исследователя можно согласиться.

Наиболее ранним из этих документов следует признать записку, помещенную на л. 9–13 дела. Никаких прямых указаний на авторство в этом тексте нет[24 - Галактионов не установил, кому она принадлежит.], но анализ содержания позволяет с достаточно высокой степенью достоверности установить ее автора. Так, обращает на себя внимание помещенный в тексте записки выпад против неумелого «кормчего», который, «не зная по ветром стран, может ли повеления государя своего исполнити»[25 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 11.]. Такой стиль весьма характерен для высказываний Афанасия Лаврентьевича о его постоянных оппонентах – дьяках Посольского приказа. В той же записке упоминается о том, что говорил ее автору о «обрании» Алексея Михайловича на польский трон гетман Госевский, «едучи с Москвы, в Смоленске видевся»[26 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 9.]. 26 марта 1662 г. в Смоленске гетман встречался с русскими «великими послами» Н. И. Одоевским и И. С. Прозоровским, но на этой встрече вопрос о «обрании» царя никак не затрагивался. Вечером в тот же день гетман встречался с А. Л. Ординым-Нащокиным, а на следующий день покинул Смоленск[27 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 7. Л. 150–160.]. Все это позволяет достаточно определенно утверждать, что авторство данной записки принадлежит этому думному дворянину – советнику царя. Упоминание в тексте записки о приезде С. Медекши говорит о том, что записка была написана не ранее конца июля – начала августа 1662 г.[28 - С. Медекша прибыл в Смоленск 22 июля, принят царем – 7 августа (там же. № 25. Л. 1, 30).]

Записка началась с констатации того, что польско-литовская сторона хочет вести переговоры о заключении «веч ного мира», «не откладывая на перемирье». Именно в связи с тем, что речь на переговорах должна была пойти именно о заключении «вечного мира», А. Л. Ордин-Нащокин приводил высказывания гетмана Госевского, что «прекратить, де, та война обираньем, а иным приводить к миру тяжело»[29 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 9.].

Как видно из последующего изложения, А. Л. Ордин-Нащокин признал справедливость соображений гетмана и исходил из того, что одним из главных пунктов договора должно было стать «обрание» одного из членов династии Романовых на польский трон. Именно поэтому он рекомендовал вести переговоры без «посредников» – французских или австрийских дипломатов, которые станут мешать заключению мирного договора на таких условиях. Из «записки» видно, что далеко не все разделяли такие взгляды. Так, неискусный «кормчий», по словам Афанасия Лаврентьевича, о «обрании» «и слышать не хочет»[30 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 11.]. Думный дворянин, напротив, доказывал, что это единственный путь к тому, как заключить мир и «великих убытков отбыть». Иначе польско-литовская сторона не пойдет на уступки и будет требовать большой компенсации, «вменяючи воины свои разоренья», чтобы «хану… и войску своему платить»[31 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 12–13.].

Доказывая, чем такое соглашение может быть выгодно для русской стороны, Афанасий Лаврентьевич совсем не уделил внимания вопросу, чем такое соглашение может быть привлекательным для Польско-Литовского государства. Все же некоторые косвенные указания на этот счет в тексте «записки» можно обнаружить. Так, в ней указывалось, что посол должен был ехать к Яну Казимиру «ко утвержению вечного союзу»[32 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 12.]. Такой союз, очевидно, должен был стать надежной защитой для Речи Посполитой от ее неприятелей, прежде всего от турок и татар. Неслучайно в «записке» указывалось, что в случае «избрания» царя или царевича хан «войны на себя будет опасен, что путь к нему руские люди познали», а также отмечалось, что после заключения мира следует «турка и хана с обеих сторон замиривать»[33 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 13.]. А. Л. Ордин-Нащокин также полагал, что жалованье коронному и литовскому войску можно было бы выплатить еще «при живом короле»[34 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 13.]. Все сказанное позволяет сделать вывод, что уже в этой записке нашла свое первое выражение такая черта взглядов А. Л. Нащокина, как его убеждение, что конец войне может быть положен лишь тогда, когда между Россией и Речью Посполитой будет заключен не только мир, но и союз, который оказался бы для Речи Посполитой более выгоден, чем ее союз с Крымским ханством. «Обрание» царя на польский трон должно было, очевидно, быть гарантией прочности этого союза.

Вместе с тем одно из мест «записки» указывает на то, что А. Л. Ордин-Нащокин обдумывал и другие возможности, как добиться заключения мира. Так, мы встречаем здесь предложение, что «надобно иметь союз с французом, спомогать ему таиным советом о Королевстве Польском, а чаять ево к тому делу в совет быть охотна»[35 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 13.]. Очевидно, А. Л. Ордин-Нащокин предполагал обещать поддержку французскому кандидату на польский трон и тем побудить влиятельных деятелей профранцузской партии в Речи Посполитой добиваться заключения мира с Россией на приемлемых для русской стороны условиях. Сопоставление с последующими документами покажет, в какой мере все эти советы были приняты во внимание царем и его советниками.

Следующий документ, отражающий процесс подготовки посольства, помещен на л. 22–40 дела под заголовком: «Статьи, что писать в наказ думному дворянину Афанасью Лаврентьевичю Ордину Нащокину, как быть ему у польского Яна Казимера короля».

Именно в этом документе были сформулированы основные условия мира, которые следовало предложить королю и сенаторам. Главное – это были предложения по вопросу о границах. Их краткую характеристику дал уже И. В. Галактионов[36 - Галактионов И. В. Россия и Польша… С. 219.]. А. Л. Ордин-Нащокин должен был предлагать, «чтоб граница учинить по Днепр и Двину. У великого государя в стороне быть по Двину Витебску и Полоцку, а по Днепру от Смоленска вниз по Быхов, а от Быхова до Киева, а от Киева до Запорогов»[37 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 23.]. Это было очень существенное отступление от тех условий, которые русское правительство выдвигало на мирных переговорах 1660 г., и означало, что царь и его советники проявили готовность считаться с реальным, неблагоприятным для Русского государства положением дел. Предложенные границы означали согласие русской стороны заключить мир на тех условиях, что за каждым из государств сохранялись бы территории, реально находившиеся под их властью (uti possidetis). Это показывало, что русская власть стремится положить конец затянувшейся войне.

Этим, однако, русские предложения по вопросу о границах не ограничивались. В подготовленном для А. Л. Ордина-Нащокина тексте предусматривалось, что если польско-литовская сторона не согласится на такие условия мира, то следовало «по последней мере и Двины з городами уступить, а говорить о старых городех, о Смоленске с товарыщи да черкас бы поделить для успокоенья»[38 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 24.]. Из этого текста следует, что в Москве были готовы уступить Речи Посполитой еще находившуюся под русской властью территорию Восточной Белоруссии, удовлетворившись возвращением лишь земель Смоленщины, утраченных Русским государством в годы Смуты. Вместе с тем на Украине каждое из государств должно было удержать за собой соответственно восточную и западную часть территории, заселенной «черкасами». Дополнительные условия, касающиеся положения на Украине, помещенные в наказе, показывают, что в Москве размышляли над тем, как покончить с постоянной смутой и противоборством «партий» на Украине, противоборством, которое создавало условия для постоянного вмешательства татар. Сам по себе раздел территории «черкас» между Россией и Речью Посполитой «по Днепр» этих проблем не решал. Именно в этой связи в инструкциях А. Л. Ордину-Нащокину подчеркивалось, что следует добиваться, чтобы «черкасы содержаны были по всякои крепости, а хану б крымскому прилучены не были», иначе «обоим государствам будет тягость большая»[39 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 25.]. Однако при этом никак не объяснялось, какими средствами этого добиться и что следует на этот счет записать в мирном договоре.

Рассмотрение этих положений инструкций позволяет утверждать, что русское правительство стремилось добиться прекращения войны, сделав противнику серьезные уступки на территории Белоруссии. О заключении одновременно с мирным договором «вечного союза» между государствами в инструкциях вообще не упоминалось (даже там, где речь шла об общей заинтересованности государств в борьбе с крымскими татарами). Если А. Л. Ордин-Нащокин советовал предложить Речи Посполитой союз, чтобы избежать уступок, то составители инструкций предпочли пойти по другому пути. Однако некоторые советы А. Л. Ордина-Нащокина были приняты во внимание. Так, в инструкциях послу предписывалось ради заключения мира действовать «через королеву, угожая ей, делать через француза»[40 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л 34.].

Были приняты во внимание и рекомендации Афанасия Лаврентьевича добиться прекращения войны благодаря «обранию» Алексея Михайловича на польский трон. Посол должен был выяснить у гетмана Госевского, есть ли реальные шансы на избрание царя преемником Яна Казимира. В случае благоприятного ответа следовало обещать, что царь гарантирует шляхте «права» и «вольности», даст «жалованье многое и от неприятелей оборона будет». Следовало также сообщить, что управление Речью Посполитой (по-видимому, в его отс у тствие) царь готов передать 4 человекам, «которых они по волям своим изберут»[41 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 36–37.]. Это предложение было явно ответом на требование польско-литовской стороны, выдвигавшееся на переговорах под Вильно в 1656 г., не назначать на время его отсутствия наместника – «вице-короля»[42 - Русская и украинская дипломатия в международных отношениях в Европе середины XVII в. М., 2007. C. 174.]. Вместе с тем посол не получил никаких указаний по главному волновавшему обе стороны вопросу – каковы должны быть в этом случае границы между государствами. По-видимому, в Москве не очень верили в реальность «избрания» и А. Л. Ордин-Нащокин должен был лишь выяснить, есть ли для этого какая-либо реальная почва.

На этом работа над подготовкой инструкций для А. Л. Ордина-Нащокина не прекратилась.

Следующий этап работы отражает перечень адресованных царю вопросов, составленный, по-видимому, дьяками Посольского приказа при работе над текстом наказа. Появление ряда таких вопросов было связано с важными сообщениями, которые привез из Речи Посполитой А. И. Нестеров. Наряду с официальными переговорами, которые вел посланник с сенаторами (о них уже говорилось выше), у него состоялась встреча с литовским канцлером К. Пацем 10 марта «в ночи тайно»[43 - РГАДА. Ф. 79. 1661 г. № 18. Л. 164.]. По его словам, канцлер встретился с посланником, «чтоб… хотя малое начало положить к вечному покою». На этой встрече К. Пац обратился через А. И. Нестерова к царю с важным предложением. Выразив понимание, что на будущих переговорах царь будет «крепко стоять» за Смоленск и другие города Смоленщины (Дорогобуж, Белую), утраченные в годы Смуты, он предложил: пусть царь пришлет королю «тайно» 170 000 «червонных», «чтоб те червонные роздать шляхте, которая шляхта тех городов в уездех маетности имели»[44 - РГАДА. Ф. 79. 1661 г. № 18. Л. 168–169.]. В своем отчете А. И. Нестеров отметил, что «о тех делех канцлер говорил с Офонасьем не по один день, многими разы говорил»[45 - РГАДА. Ф. 79. 1661 г. № 18. Л. 170.]. Сведения эти стали известны в Москве, по-видимому, в начале августа[46 - Отпущенный 13 июля из Варшавы, 18 июля А. И. Нестеров еще находился в дороге (там же. Л. 156).]. Прозвучавшее с польско-литовской стороны предложение выплатить денежную компенсацию за уступку территории не могло не привлечь к себе внимания русских политиков. Вопрос ставился перед царем как в общей форме (следует добиваться мира «уступкою ли городов всех завоеваных или казной перекупать»)[47 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 6.], так и более конкретно. Дьяки спрашивали, сколько денег платить за Смоленск «с прежними поступлеными городы» и «сколько давать» за Киев и «черкаские городы»[48 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 1.].

Ряд других вопросов закономерно возникал в связи с неясностью положений наказа о политике по отношению к Украине и Крыму. Поскольку по условиям будущего мирного договора Правобережная Украина должна была остаться под властью Речи Посполитой, дьяки спрашивали царя, не следует ли при этом «для заступления» черкас добиваться от властей Речи Посполитой подтверждения Зборовского договора[49 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 2.]. Одновременно дьяки спрашивали: «хана крымского как замиривать? И в Украине Великой Росии и Королевству Польскому каким обычаем остереганье будет?» Наконец, в вопросах затрагивалась и тема «обранья» царя на польский трон. Дьяки также допускали возможность, что жители Речи Посполитой, «хотя себе обороны от посторонних неприятель», пожелают избрать царя преемником Яна Казимира, но при этом ставили перед царем вопрос, следует ли к этому «приступать… правдою или отговором отбыть»[50 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 3.]. Уже сама формулировка вопроса показывает, что дьяки, как об этом и писал А. Л. Ордин-Нащокин, вовсе не были сторонниками даже переговоров по этому вопросу.

Текст окончательных решений, определивших текст инструкций А. Л. Ордину-Нащокину, сохранился в двух версиях. Копия посланного думному дворянину «тайного наказа» сохранялась на л. 42–72 дела об отправлении его в Речь Посполитую. Кроме того, сохранился дефектный черновик того же документа среди бумаг Приказа Тайных Дел[51 - РГАДА. Ф. 27 (Приказ Тайных Дел). № 128. Л. 2–26.]. В этом черновике имеется преамбула, содержащая важные сведения о том, когда и кем были приняты эти важные окончательные решения.

Совещание Алексея Михайловича «з бояры в комнате» состоялось 1 октября 1662 г. В нем участвовали такие влиятельные советники царя, как князь Я. К. Черкаский и И. Д. Милославский, Б. М. Хитрово и Ф. М. Ртищев, а также А. Л. Ордин-Нащокин и «посольскои думнои дьяк Ларион Лопухин»[52 - РГАДА. Ф. 27 (Приказ Тайных Дел). № 128. Л. 2–3.].

В упоминавшемся выше «докладе» перед царем настойчиво ставился вопрос, как поступать, если поляки захотят «через войну своего доступить», что сделать, чтобы «вперед войны не продолжить», «чтоб без дела из Польши не поворотитца»[53 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 5.]. Сопоставление окончательного текста инструкций с первоначальным вариантом позволяет установить, что предполагали предпринять царь и его советники для решения этой задачи.

Формально условия мира, предложенные Речи Посполитой, оставались прежними, но ряд внесенных в инструкции дополнительных статей показывает, что ради достижения мира в Москве готовы были пойти на новые уступки Речи Посполитой. А. Л. Ордину-Нащокину в ст. 8 окончательных инструкций предлагалось предложить Речи Посполитой до 500 тыс. золотых червонных «за все городы, которые в росписи», приложенной к инструкциям[54 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 47–48.]. Знакомство с «росписью»[55 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 73.] показывает, что она включает в себя перечень 14 городов, расположенных в Смоленщине и в Северской земле (Стародуб, Новгород Северский, Чернигов), утраченных Русским государством в годы Смуты («они от Московского государства в литовскую сторону прилучены по большой неволе»). В случае согласия польско-литовской стороны на эти условия А. Л. Ордин-Нащокин получил полномочия подписать мирный договор (ст. 9 инструкций)[56 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 48–49.]. Таким образом, ради достижения мира царь и его советники готовы были удовлетвориться возвращением этих земель, уступив Речи Посполитой не только Восточную Белоруссию, но и значительную часть Левобережной Украины[57 - Это важное положение инструкций И. В. Галактионовым не отмечено.]. Это показывает, как сильно в Москве были заинтересованы в заключении мира. Однако этим возможные уступки не ограничивались.

В ст. 6–7 инструкций послу предписывалось «по самой крайней мере» добиваться уступки Смоленска, Дорогобужа и Белой за 170 тыс. золотых[58 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 45–46.], т. е. принять предложение канцлера Паца. Однако в этом случае послу предписывалось, достигнув договоренности, «верою и руками меж себя в том не крепитца»[59 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 49.]. Это показывает, что такого крайнего решения в Москве надеялись все же избежать.

Вместе с тем царь и его советники отдавали себе отчет в том, что в сложившейся ситуации, когда население Левобережной Украины не желало подчиняться польской власти, а на Правобережной Украине польская власть была в значительной мере фиктивной и усиливалось влияние Крымского ханства, русский «уход» из Украины мог создать не только для Русского государства, но и для Речи Посполитой новые опасные осложнения. А. Л. Ордину-Нащокину поручалось откровенно разъяснять властям Речи Посполитой, что если царь согласится теперь уступить Киев и города «Малые Росии… которые по сю сторону Днепра», то «черкасы» этих городов присоединятся к крымскому хану. Королю следует, – должен был он объяснять сенаторам, – «ныне взять у черкас заднепрскую сторону и одержать за собою накрепко, чтобы хан крымской и черкасы замыслами своими по прежнему не соединились». Царь согласится вывести свои войска из городов Левобережной Украины лишь тогда, когда «королевское величество изволит послать на заднепрскую сторону гетмана, а с ним ратных людей, кем тои стороны черкас овладеть»[60 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 52–55. Эти важные предложения, адресованные вла стям Речи Посполитой, также не отмечены в исследовании И. В. Галактионова.].

При оценке этих предложений следует иметь в виду, что в момент отправки посольства это предложение было явно невыполнимо, так как коронное войско упорно отказывалось идти на службу, пока не получит жалованья. Кроме того, следует учитывать последствия, к которым привела бы посылка коронного войска на Правобережную Украину, – резкое обострение отношений властей Речи Посполитой и с местным казачеством, и с Крымским ханством. Тем самым создалась бы новая ситуация, в которой на мирных переговорах русская сторона могла бы гораздо успешнее отстаивать свои позиции. Вместе с тем этот, посвященный украинской проблематике, раздел инструкций завершался следующим предписанием: «Будет они того не похотят, и им говорить с клятвою, что им и другая сторона будет отдана на посольстве, как будет съезд у государевых великих послов с королевскими комиссарами»[61 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 56.], когда будут выработаны окончательные условия мирного соглашения. Однако на такое решение в Москве также могли пойти лишь «по самой конечной мере». Неслучайно А. Л. Ордину-Нащокину предписывалось в этом случае «писмом о черкасех не крепитца»[62 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 56.].

Следует отметить еще одну особенность окончательной редакции инструкций. Если в первоначальном варианте еще имелись некоторые выражения, которые могли бы указывать на возможное сотрудничество обоих государств, то в окончательной редакции подобных указаний уже не было. В 12-й статье инструкции в ответ на возможный вопрос сенаторов, как оба государства будут оберегать свои государства от набегов крымских татар, если Ян Казимир «от крымского хана отлучитца», послу предписывалось отвечать, что каждое из государств должно защищать свою территорию своими собственными силами[63 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 51.]. Показательна с этой точки зрения и небольшая вставка в текст первоначального варианта, где содержалось обещание «жалованья» шляхте в случае избрания Алексея Михайловича на царский трон. К этим словам было добавлено: «ратных людей в помочь им не сулить»[64 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 66.]. Таким образом, предложения А. Л. Ордина-Нащокина добиться приемлемых условий мира, заключив одновременно с «вечным миром» «вечный союз» между Россией и Речью Посполитой, не были приняты.

Русский чрезвычайный посол оказался перед решением трудной и неблагодарной задачи. Он должен был добиваться мира с Речью Посполитой ценою новых уступок вплоть до принятия таких условий, которые он не получил полномочий закреплять «на письме», так как в Москве надеялись, что в конечном итоге их удастся избежать. Особую трудность составляло то, что в обмен на приемлемые для русской стороны условия мира он имел возможность предлагать польско-литовской стороне только денежную компенсацию.

После решений совещания 1 октября 1662 г. события стали развиваться быстро. 5 октября датирована верительная грамота А. Л. Ордина-Нащокина, направленного в Варшаву для переговоров о заключении «вечного мира»[65 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 74–78.]. 19 октября А. Л. Ордину-Нащокину, уже отправившемуся в дорогу, был выслан текст «тайного наказа»[66 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 40.]. Путь его шел из Москвы во Псков, а затем в Борисоглебов (Динабург), крепость на Западной Двине. Отсюда, по-видимому, А. Л. Ордин-Нащокин намерен был направиться в Варшаву через земли, контролировавшиеся литовским войском.

Когда 5 декабря 1662 г. А. Л. Ордин-Нащокин прибыл в Борисоглебов, он узнал о событиях, которые могли неблагоприятно сказаться на результатах его миссии. В Москве рассчитывали (и это мнение разделял, по-видимому, и сам А. Л. Ордин-Нащокин), что посол при выполнении своей задачи может рассчитывать на содействие гетмана В. Госевского. При своем освобождении из русского плена в марте 1662 г. гетман обещал «о покое хрестьянском… радеть всею душею»[67 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 7. Л. 9.]. Аналогичное обещание содержалось в письме, которое В. Госевский послал царю при своем отъезде из Смоленска[68 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 7. Л. 91–94.]. Еще раз он повторил свое обещание в грамоте от 23 июня н. ст., которую привез в Москву С. Медекша[69 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 25. Л. 37–39.]. Поэтому уже в первоначальном варианте инструкций послу предписывалось с гетманом «видатца, как мочно, и о тех делех с ним говорить»[70 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 23.]. У В. Госевского следовало также добиваться «прямой ведомости», есть ли у царя какие-либо шансы стать преемником Яна Казимира[71 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 37.]. После возвращения А. И. Нестерова посол получил указания «ссылатца» также с литовским канцлером К. Пацем[72 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 43.]. И вот в начале декабря 1662 г. А. Л. Ордин-Нащокин узнал, что после волнений, охвативших литовское войско, гетмана В. Госевского расстреляли, близкого к нему выборного главу литовского войска Казимира Жеромского, который выдал проезжую грамоту А. Л. Ордину-Нащокину, «розсекли», а чтобы схватить и судить К. Паца, войско отправило в Варшаву «тысечю человек»[73 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 87.]. Это означало, что шансы на содействие литовских политиков, заинтересованных в заключении мира с Россией, теперь сильно уменьшились. Ближайшим следствием этих событий стала необходимость для посла просить проезжей грамоты у нового выборного главы литовского войска – полковника Неверовского[74 - РГАДА. Ф. 79. 1662 г. № 27. Л. 88.].