Невидимый фронт Второй мировой. Мифы и реальность

Невидимый фронт Второй мировой. Мифы и реальность
Борис Вадимович Соколов

Тайны военной истории
В книге известного историка Бориса Соколова представлен новый взгляд на историю борьбы советской и германской разведок в годы Второй мировой. Воспетая в романах и кинофильмах романтика деятельности разведчиков, как убедительно показывает автор, зачастую ничего общего с реальностью не имеет. Информация же, добытая агентами, способна повлиять на судьбы мира, лишь когда она используется штабами и ведомствами… – а вот с этой стороны изучать деятельность разведки у нас как-то не принято, сетует автор и предлагает свои ответы на вопросы:

– как борьба разведок отразилась на ходе боев на советско-германском фронте?

– что противники действительно знали друг о друге?

– кем был Штирлиц и что из истории легендарного Николая Кузнецова из разряда вымысла?

– как на самом деле «Смерш» ловил вражеских лазутчиков и кто в действительности шпионил на Гитлера?

– кто из числа выдающихся агентов вел двойную игру?

– что в известных фильмах о разведчиках является правдой?

Борис Вадимович Соколов

Невидимый фронт Второй мировой: мифы и реальность

© Соколов Б. В., 2017

© ООО «ТД Алгоритм», 2017

Почему была написана эта книга

О советских и германских спецслужбах в годы Второй мировой войны писали много, но неясно. Разведки умеют хранить свои тайны, а правительствам частенько и полвека спустя невыгодно их раскрывать. Нередко правда о разведывательных и контрразведывательных операциях может основательно подорвать международную репутацию страны. Архивы спецслужб, как правило, закрыты для независимых исследователей. Публикации же, осуществляемые самими разведывательными организациями в сотрудничестве с «дружественными» историками, представляют собой причудливую смесь правды, полуправды и красивых мифов, и здесь очень трудно отделить зерна от плевел. Порой имеющиеся материалы позволяют построить несколько взаимоисключающих версий одного и того же события, ни одна из которых не может быть строгим образом подтверждена или опровергнута. Неслучайно о шпионах всего мира написано гораздо больше романов или беллетризованных повествований неопределенного жанра, чем собственно документальных исследований. В романах очень много места уделяется романтике профессии разведчика. Мы узнаем, как он ловко уходит от слежки, как напряженно вглядывается в дождливую ночь, ожидая агента с ценной информацией. Но вот что это была за информация, как использовалась в дальнейшем, повлияла ли на судьбы мира и исход войны, обычно сообщается довольно скупо.

В романах и документальных книгах про разведчиков сведения, добываемые героями, всегда имеют чуть ли ни решающее значение для достижения победы над врагом. Но в действительности любая добытая разведкой информация, даже самая уникальная, только тогда чего-нибудь стоит, когда используется вышестоящими штабами и ведомствами – потребителями информации. А вот с этой стороны изучать деятельность разведки у нас как-то не принято. Весь упор – на героизм и искусство советских разведчиков и их друзей-антифашистов. Героизм, слов нет, был. Ведь эти люди ходили буквально по лезвию ножа и многие заплатили жизнями за свою нелегкую и незаметную для широкой публики работу.

Я хочу рассказать о нескольких подлинных и мнимых агентах советской разведки, работавших в годы Второй мировой войны, равно как и о некоторых предполагаемых агентах германских спецслужб в Советском Союзе. Речь также пойдет о некоторых сложных играх друг против друга советских и германских спецслужб.

От мифов тяжело избавляться, но жить с мифами опасно. Мифологизируя историю, мы утрачиваем также и реальное представление о нашем настоящем. А история разведки – это одна из наиболее мифологизированных отраслей исторического знания. Я очень надеюсь, что хотя бы некоторые из устоявшихся мифов мне удастся заменить более или менее правдоподобными версиями.

Подлинная история Николая Кузнецова: обер-лейтенант Пауль Зиберт и несостоявшаяся охота на «Большую Тройку» в Тегеране

Широко распространено мнение, что германские спецслужбы планировали организовать покушение на Сталина, Рузвельта и Черчилля во время их встречи в Тегеране и только благодаря бдительности советских контрразведчиков зловещие замыслы не были реализованы. В СССР первое сообщение о несостоявшемся покушении на «Большую» появилось 19 декабря 1943 года. В этот день газета «Правда» поместила корреспонденцию из Лондона, помеченную 17-м числом: «По сообщению вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт на пресс-конференции сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре. Маршал Сталин, добавил Рузвельт, сообщил, что, возможно, будет организован заговор на жизнь всех участников конференции. Он просил президента Рузвельта остановиться в советском посольстве, с тем чтобы избежать необходимости поездок по городу. Черчилль находился в британском посольстве, примыкающем к советскому посольству. Президент заявил, что вокруг Тегерана находилась, возможно, сотня германских шпионов. Для немцев было бы довольно выгодным делом, добавил Рузвельт, если бы они смогли разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной, в то время как мы проезжали бы по улицам Тегерана. Советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием примерно в полтора километра…».

После окончания войны были опубликованы документы Тегеранской конференции «Большой тройки». Уже в послании Сталину от 24 ноября 1943 года Рузвельт выражал беспокойство по поводу обеспечения безопасности участников встречи в Тегеране: «Я знаю, что ваше Посольство и Британское Посольство в Тегеране расположены близко друг от друга, в то время как моя Миссия находится от них на некотором расстоянии. Мне сообщили (явно из советских источников. – Б. С.), что все трое из нас подвергались бы ненужному риску, отправляясь на заседания, если бы мы остановились слишком далеко друг от друга. Где, по вашему мнению, должны мы жить?».

Запись беседы наркома иностранных дел В. М. Молотова с послом США в Москве Авереллом Гарриманом, состоявшейся в советском посольстве в Тегеране в ночь с 27 на 28 ноября 1943 года, свидетельствует, что у «дядюшки Джо» было вполне определенное мнение, где лучше всего остановиться американскому президенту. Вячеслав Михайлович, зная об озабоченности Рузвельта проблемой безопасности, еще больше пугал американцев: «В последний момент получены неблагоприятные сведения. Дело в том, что со стороны прогерманских элементов в Тегеране готовятся враждебные акты в отношении руководителей наших государств. Эти акты могут вызвать серьезные инциденты, которых мы хотели бы избежать. Поэтому с точки зрения лучшей организации совещания и для того, чтобы избежать поездок по улицам, было бы безопаснее, если бы президент Рузвельт остановился в здании советского посольства».

Гарриман, похоже, испугался, но, чтобы сохранить лицо, сделал вид, что президент и сам собирался поступить именно так, до всяких молотовских страшилок: «Рузвельт с самого начала предполагал остановиться в советском посольстве с целью избежать переездов. Но в последнее время ему, Рузвельту, сообщили, что передвижение по улицам совершенно безопасно, и поэтому, а также для того, чтобы не создавать неудобного положения для Черчилля, он решил остановиться в американском посольстве. Я не сомневаюсь в серьезности дела, но ввиду того, что речь идет о безопасности руководителей трех государств, хотел бы получить более подробную информацию».

И Молотов такую информацию охотно предоставил: «Речь идет о лицах, связанных с германским агентом в Иране Майером (резидент германской разведки, настоящая фамилия которого Рихард Август; еще в августе 43-го его арестовала британская контрразведка. – Б. С.). В отношении группы Майера иранское правительство приняло меры и выслало некоторых лиц из Ирана. Однако агенты Майера еще остаются в Тегеране, и от них можно ожидать актов, которые могут вызвать нежелательные инциденты. Поэтому представляется целесообразным осуществить первоначальное предложение о том, чтобы президент Рузвельт остановился в советском посольстве».

Гарриман с облегчением подтвердил, что не сомневается: президент в Тегеране воспользуется советским гостеприимством. Но попросил уточнить, имеется ли в виду возможность покушения или речь идет о демонстрациях, которые прогерманские элементы могут устроить в персидской столице.

Молотов ответил уклончиво, поскольку слишком запугивать американцев тоже не стоило – вдруг Рузвельт вообще испугается ехать в Тегеран: «Эти элементы могут предпринять враждебные акты против кого-либо из руководителей наших государств и спровоцировать инцидент, который вызовет ответные меры. При этом могут пострадать невинные люди. Этого следует избежать, так как это выгодно лишь немцам и крайне нежелательно для союзников. Если что-либо случится, то будет непонятно, почему не было осуществлено первоначальное предложение».

Гарриман обещал тотчас передать президенту полученные сведения и выразил уверенность, что, раз маршал Сталин считает наилучшим решением, чтобы президент остановился в советском посольстве, то Рузвельт так и сделает. Действительно, днем 28 ноября президент Рузвельт покинул американскую миссию и срочно перебрался в советское посольство. Ему щедро отвели главное здание. Сталин же со своими спутниками скромно разместился во флигелях.

Черчилль тоже был обеспокоен возможными происками германских агентов в Тегеране и полностью одобрил решение Рузвельта. Британский премьер писал в мемуарах: «Я был не в восторге от того, как была организована встреча по моем прибытии на самолете в Тегеран. Английский посланник встретил меня на своей машине, и мы отправились с аэродрома в нашу дипломатическую миссию. По пути нашего следования в город на протяжении почти 3 миль через каждые 50 ярдов были расставлены персидские конные патрули. Таким образом, каждый злоумышленник мог знать, какая важная особа приезжает и каким путем она проследует. Не было никакой защиты на случай, если бы нашлись два три решительных человека, вооруженных пистолетами или бомбой.

Американская служба безопасности более умно обеспечила защиту президента (у американцев был богатый и печальный опыт удавшихся покушений на собственных президентов, что не помешало через 20 лет убийце-одиночке Ли Харви Освальду уложить наповал Джона Фицджеральда Кеннеди. – Б. С.). Президентская машина проследовала в сопровождении усиленного эскорта бронемашин. В то же время самолет президента приземлился в неизвестном месте, и президент отправился без всякой охраны в американскую миссию по улицам и переулкам, где его никто не ждал.

Здание английской миссии и окружающие его сады почти примыкают к советскому посольству, и поскольку англо-индийская бригада, которой было поручено нас охранять, поддерживала прямую связь с еще более многочисленными русскими войсками, окружавшими их владение, то вскоре они объединились, и мы, таким образом, оказались в изолированном районе, в котором соблюдались все меры предосторожности военного времени. Американская миссия, которая охранялась американскими войсками, находилась более чем в полумиле, а это означало, что в течение всей конференции либо президенту, либо Сталину и мне пришлось бы дважды или трижды в день ездить туда и обратно по узким улицам Тегерана. К тому же Молотов, прибывший в Тегеран за 24 часа до нашего приезда, выступил с рассказом о том, что кто-то из нас должен постоянно разъезжать туда и обратно, вызывала у нас глубокую тревогу. „Если что-нибудь подобное случится, – сказал он, – это может создать самое неблагоприятное впечатление“. Этого нельзя было отрицать. Я всячески поддерживал просьбу Молотова к президенту переехать в здание советского посольства, которое было в три или четыре раза больше, чем остальные, и занимало большую территорию, окруженную теперь советскими войсками и полицией. Мы уговорили Рузвельта принять этот разумный совет, и на следующий день он со всем своим штатом, включая и превосходных филиппинских поваров с его яхты, переехал в здание русского посольства, где ему было отведено обширное и удобное помещение. Таким образом, мы все оказались внутри одного круга и могли спокойно, без помех обсуждать проблемы мировой войны».

Англичане и американцы, как кажется, были настолько наивны, что полагали: Сталин приглашает Рузвельта в советское посольство исключительно из-за заботы о безопасности дорогого гостя. Думаю, не все здесь обстояло так просто. И далеко не случайно советская сторона щедрым жестом уступила американской делегации главное здание посольства. Оно наверняка было напичкано «жучками», и там легче было осуществлять прослушивание конфиденциальных разговоров Рузвельта со свитой. Да и психологически сам факт пребывания в советском посольстве должен был сделать американского президента более восприимчивым к аргументам Сталина. Не говоря уже о том, что нагнетаемая «дядюшкой Джо» в Тегеране атмосфера страха должна была побудить западных партнеров больше ценить союз с ним и сделать Рузвельта и Черчилля более покладистыми.

Между прочим, версию с советскими подслушивающими устройствами в апартаментах Рузвельта в Тегеране подтверждает сын Лаврентия Берии Серго, учившийся на факультете радиосвязи военной электротехнической академии в Ленинграде. Вот что он рассказывает: «Я уже год учился в академии, когда пришел приказ откомандировать меня в Москву. С чем это связано, я не догадывался. Уезжая из Ленинграда, знал только, что направляюсь в распоряжение Генерального штаба – приказ пришел оттуда.

Не внес особой ясности и разговор, состоявшийся в Москве: „Ты направляешься на спецзадание. Аппаратуру, которую получишь, следует установить в одном месте“.

Аппаратура была подслушивающей. Ни о какой конференции речь не шла. Не знал я и о том, что летим в Тегеран. Даже что сели в Баку, узнал только на летном поле.

В Тегеран прилетел все с той же группой офицеров. На аэродроме расстались, и я до сих пор не знаю, кто и с какой целью летел в Иран. Больше мы не виделись.

Встречали нас несколько военных и людей в гражданском. Одного я узнал сразу. Это был специалист из спецлаборатории НКВД, радист. От него стало известно, что мне предстоит заниматься расшифровкой магнитофонных записей.

По дороге с аэродрома никто не говорил о деле, а спрашивать было не принято. Подъехали к какому-то зданию, прошли вовнутрь.

Я не предполагал, что могу встретить здесь, в Иране, отца. Специалисты лишь успели сказать, что аппаратура уже подключена, когда вошел незнакомый офицер:

– Вас вызывают.

Пройдя несколько комнат, я попал к отцу. Не виделись мы давно.

– Видишь, – говорит отец, – где встретились? Тегеран… Тебя уже предупредили, чем будешь заниматься? Иосиф Виссарионович лично потребовал, чтобы тебя и еще кое-кого подключили по его указанию к этой работе. Кстати, как у тебя с английским? Язык не подзабыл? Нет? Это хорошо. Вот мы тебя сейчас и проверим.

Пригласили одного из переводчиков. Перебросились мы приветствиями, пошутили.

– Да нет, – говорит отец. – Нормально поговорите.

Отец послушал нас и сказал:

– Нормально, не забыл.

Когда переводчик вышел, отец заговорил о деле:

– Только имей в виду: это довольно тяжелая и монотонная работа.

С точки зрения техники вопросов у меня не возникало, а вот кого и с какой целью мы собираемся прослушивать, было любопытно. Но мы и поговорить-то толком не успели, как меня вызвали к Иосифу Виссарионовичу…

Сталин поинтересовался, как идет учеба в академии, и тут же перешел к делу:

– Я специально отобрал тебя и еще ряд людей, которые официально нигде не встречаются с иностранцами, потому что то, что я поручаю вам, это неэтичное дело…