Обреченный на бескорыстие

Обреченный на бескорыстие
Дмитрий Геннадиевич Плынов

В романе «Обреченный на бескорыстие» Дмитрий Плынов рассказал о жизни стопроцентно положительного героя, точнее, о трех разных этапах судьбы Владимира Пашкова.

Обреченный на бескорыстие

Роман

Дмитрий Геннадиевич Плынов

© Дмитрий Геннадиевич Плынов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Плынов Дмитрий Геннадиевич – писатель, художник, профессиональный психолог. Свою литературную деятельность начал в 1987 году в областной газете.

Долгое время работал на государственной службе. Имеет высшее образование в области психологии, педагогики, экономики, ученую степень кандидата наук.

Серьезно увлечен живописью. Участвовал во многих выставках как в России, так и за рубежом. Член Международного художественного фонда, творческого Союза профессиональных художников. Автор статей и монографий по вопросам творческого развития личности. Практикующий психолог, член Правления Профессионального медицинского объединения психотерапевтов.

Автор ряда романов, миниатюр, эссе, сценариев телевизионных художественных фильмов, активно сотрудничает с кинокомпаниями. Произведения опубликованы отдельным тиражом и в журналах. Продюсирует несколько культурологических проектов. Является главным редактором и учредителем литературно-публицистического журнала «Клаузура».

Живет в Москве.

Лауреат Национальной литературной премии «Золотое Перо Руси»

Три жизни Владимира Пашкова

«Разве нельзя быть обреченным на удачу,

на счастье, на успех».

    Дмитрий Плынов

Главный герой романа «Обреченный на бескорыстие» Владимир Пашков – уникальный персонаж в современной русской литературе. Да и в кинематографе двадцать лет уже такого характера не было. Каких персонажей мы ежедневно встречаем в книгах и на экране? Правильно, бандиты, сыщики, воры, мошенники, аферисты, коррупционеры, хищные богатеи – можете продолжать сами. Но такого, как Владимир Пашков, вы не назовете.

Дмитрий Плынов рассказал нам о жизни стопроцентно положительного героя, точнее о трех разных этапах судьбы своего героя.

С юных лет все хорошо складывается в судьбе Володи. Вырос он в благополучной семье боевого офицера, участвовавшего в сражениях в «горячих» точках в разных странах мира, где советские войска отстаивали интересы своей Родины. Хорошо был воспитан Володя своими родителями. Одна только неудача была в его юной жизни – не удалось поступить в московский вуз, пришлось заочно учиться в родном городе. Учиться и работать. Помимо основной работы удалось ему стать внештатным сотрудником главной газеты города. Стали печататься статьи, пришло уважение, забрезжила слава.

Удачно все складывалось в начале жизни у Владимира Пашкова. Но однажды вместе с областным театром провел молодой журналист один день в детском доме, пообщался с сиротами и, возвращаясь переполненный впечатлениями домой, невольно задумался: «Живешь, изо дня в день не замечаешь того, что ты благополучен, что всё у тебя есть: семья, родители, дом, ужин на столе. Мечтаешь о славе, гордишься какими-то заметками в газете, посещаешь мероприятия, развлекаешься. А что ты делаешь на самом деле? Кому-то помог? Может, бескорыстно доставил радость или посадил дерево? Нет, не у себя на участке и не во время субботника в сквере, а просто так, когда тебя никто не видит, когда не ждешь похвал и бурных оваций… Все, что я делаю, – пустое, песок, пыль, самая большая бесполезность в мире». И мысли эти стали точить его изо дня в день, пока он не решился полностью изменить свою жизнь, поступить в военное училище. Так началась вторая жизнь Владимира Пашкова.

Учеба в военном училище у него совпало с крушением СССР. Вот как автор описывает это время: «Разброд и шатание во всех сферах жизни людской – и в умах, и в душах. Ценности, некогда служившие опорой для большинства людей, были уничтожены в один миг. На замену пришло одно желание, одна цель, одна мечта – деньги… Армия находилась в состоянии, сравнимом с анархией. Оставались лишь небольшие подразделения, готовые выполнять приказы в любой момент. К таким подразделениям относилось и Володино училище. Вот и мотались курсанты по разным точкам. Месяц на базе, месяц в бою».

В одном из таких боев Володя был тяжело ранен, но выжил, вылечился и благополучно окончил училище. Перед ним встал сложный вопрос: как жить дальше? «Порой он поддавался общему настроению и хотел бросить все. Устроиться в „сто пятьдесят восьмой“ банк на улице Горького, в службу безопасности или открыть там же тысяча первое кафе», так рассказывает о его психологическом состоянии автор. Но нравственное воспитание, полученное в детстве, перевешивает, и Владимир Пашков принимает решение служить Отчизне и добру. Его направили в военную разведку, где он много лет успешно работает не за деньги, а за совесть. В эти годы он встретил свою любовь, создал крепкую нравственную семью. Но однажды уже в сорокалетнем возрасте после удачного завершения важнейшего задания по разоблачению матерого шпиона, деятельность которого могла бы нанести значительный ущерб России, Владимир Пашков вместо того чтобы пожинать лавры, уходит в отставку и полностью отдается живописи.

Творческая жизнь успешного живописца – третья жизнь Владимира Пашкова. Естественно, незнакомая жизнь началась трудно. Никто не знал уже немолодого, начинающего художника. Нужно было с самого начала, шаг за шагом протаптывать свою тропинку в искусство. Благодаря упорству, терпению, целеустремленности наш герой добьется успеха и в этой жизни.

Чувствуется, что автор, рассказывая нам о судьбе главного героя, взял немало из своей жизни, потому-то многие эпизоды романа убедительны и психологически достоверны.

Иногда хочется поподробнее, в деталях увидеть некоторые сцены из жизни героя, кажется, что описаны они слишком пунктирно. Но такова, видимо, творческая манера автора.

В книгу включено несколько небольших литературных миниатюр под общим названием «Белое гнездо вороны» и рассказ «Кресло». Все они лирические, легкие, светлые. Примечательно в них то, что у всех рассказов неожиданный конец, который совсем в ином ракурсе высвечивает то, о чем мы прочитали.

    Петр Алешкин

Обреченный

на бескорыстие

Роман

1

…От улицы Запотоцкого до улицы Ленина полчаса пешком. Тихим, свободным шагом. За это время можно осмотреть все достопримечательности этого города. Для местного жителя – их много, для приезжего из глубинки – их превеликое множество, а для профессионального туриста – их нет вовсе. Но какой колорит! Фасадная часть центральных улиц величава, горда, по-своему неповторима. И в тоже время создается впечатление, что эти дома как бы стесняются чего-то. Только потом понимаешь чего, когда заглянешь за «спину» шедевров современного зодчества и творений прошлого. А там, там сама суть города – настоящая, не прикрытая, правда и соль.

«Частный сектор» – так, скорее всего, назвали бы современники строения аграрного прошлого. Во всем его многообразии и до боли в душе, и детской памяти, и дрожи в коленках, и скупой мужской слезы. Кажется, все узнаваемо. Дороги без дорог, заборы без оград, куры, гуси… Насчет домашней птицы и скота – скорее всего, их давно уже съели. И не потому, что времена голодные, а потому что город, да еще и столица, провинциальная, но столица. С Русским драматическим театром, с Академическим театром, Центральным рынком и даже Университетом. «Город контрастов» – забитая фраза, но именно она целиком и полностью имеет свое значение именно в этом городе. Наряду с монументальным архитектурным ансамблем пятидесятых годов двадцатого века, который известен всему миру как «Сталинский ампир», нашли свое место постройки, некогда называемые модными, в семидесятых, а также непонятной принадлежности «дома-универмаги», «дома-гастрономы» и, конечно же, «дома после капитального ремонта». И все это располагалось на центральных улицах, которых в этом «мегаполисе» было три, включая проспект. Они плотной стеной защищали неказистую правду – цивилизация доступна не всем! Даже в масштабах одного микрорайона. Те, кто жил среди всего этого, не замечали городской эклектики. Более того, обладатели квартир немного завидовали владельцам приусадебных участков и на оборот.

Владимир Пашков тоже не замечал окружавшее его многообразие. Всё было привычным. Шаг за шагом, не чувствуя дороги, не осознавая самой сути движения. И не только потому, что он родился здесь, вырос и теперь думает, что возмужал, окреп – стал взрослым. А еще и потому, что наступил момент в жизни, когда его личность стала приобретать значимость в глазах окружающих его людей. О себе он думал, что он герой – неповторим, успешен, обаятелен, серьезен.

На то были свои основания. Только что окончив школу и с успехом провалив вступительные экзамены в Московском ВУЗе, он все же успел поступить на вечернее отделение местного Университета, ну не без помощи родителей, конечно, и был принят на работу в солидное учреждение, естественно, тоже по протекции.

Переоценить роль отца и матери в жизни Володи очень сложно. Начиная с того, что произведен был он на свет именно ими, что вскормили и воспитали его в духе «уважения». Приучили уважать старших, уважать чужой труд, ценить дружбу, преданность и, наконец, Родину. А на самом деле всё было куда глубже, намного глубже. Всем своим поведением, отношением друг к другу, взглядами на жизнь они были и остаются примером. Их жизнь воспринималась Владимиром как некий эталон, их поступки – руководство к действию. С одной стороны, можно позавидовать этому факту – сын своих родителей, никаких противоречий. С другой – в любом случае, у каждого должна быть своя дорога.

Так вот, первый день в солидном учреждении. Рабочий день. Именно это название, этого учреждения он пытался выучить скороговоркой, пока шел. «Ц-Н-Т-И… Ц-Н-Т-Б… ГИПД». Каждая в отдельности аббревиатура у него получалась замечательно, а повторить все вместе и разом – дело оказалось не простым. Полное название он выучил еще вчера: «Центр научно-технической информации и пропаганды, Центральная научно-техническая библиотека, группа информации и патентной документации». А должность!!! Просто фантастика, просто мечта, просто взрослее и серьезней нет на свете человека, чем он. Он – Владимир! Нет, Владимир Алексеевич – старший техник-ПА-ТЕН-ТО-ВЕД!!! Как звучит!!! И ко всему прочему, это учреждение находится на главной улице города. В своё время каждый знал, что на улицах с названием «Ленин», как правило, находились, да и теперь находятся, все главные учреждения. За редким исключением, если это не площадь и если она не Красная.

«Успел!». Стоя на ступеньках перед огромным количеством стеклянных дверей, Володя понял, что успел выучить это название и, повторив его еще раз про себя, стал изучать парадный вход. Его заботила самая главная вещь в мире: «Какая дверь открыта?»… И это, я вам скажу, совсем не смешно. Двенадцать створок одинакового алюминиево-грязного цвета и такого же оттенка, мощные, закаленные в боях за «вход-выход» стекла. Справедливости ради надо сказать, что и они порой сдаются под натиском, но почему-то обязательно тогда, когда «входяще-выходящий» хоть чуточку выпьет полбокала шампанского за новое назначение друга, которого он не хочет называть, чтоб его не «подставить». Вот как, спрашивается, справиться с этими стражами? Кто из них готов принять Володю в лоно взрослой жизни? Обидно будет, если его запомнят, как «того пареня, который дергал все двери и которого обругал вахтер, которому «не до него» и «много вас тут таких». Обидно. Чудо произошло! Естественно, кому-то что-то понадобилось, скорее всего, сигареты. Ларек стоял тут же, рядом с остановкой, в двух шагах от «великого здания». И выходящий, наспех одетый мужчина указал ему путь. Конечно, можно было дождаться входящих. Однако и здесь не всё так просто. У Владимира Алексеевича было и есть множество положительных качеств, но самое главное и важное качество, которое он лелеял в себе и совершенствовал год от года, – это все делать заранее, чтобы не опаздывать. Он со временем поймет, что для этого необязательно вставать загодя и потом часами ждать назначенного времени. Володя это поймет, потому что, в принципе, это никому не нужно, никто и никогда это не оценит. И даже в один момент разозлиться на это, разозлиться так, что еще очень долго пунктуальность будет казаться Владимиру уделом не только людей воспитанных, но и чрезвычайно смелых. Он поймет, но привычки своей не изменит, только менее трепетно будет к этому относиться. А приходить в назначенное место он, по-прежнему, будет заранее. Победоносное вхождение произошло! Предъявив строгой вахтерше (вахтер оказался женщиной), новенький пропуск, естественно, красного цвета, Владимир Алексеевич проследовал к лестнице, ведущей вверх.

Он не стал полагаться на чудо под названием «лифт» и очень об этом пожалел.

Как принято сейчас говорить, «офис ГИПД находился на последнем этаже». Огромные помещения, с высотой потолков около шести метров, заставлены стеллажами до самого верха, узкие проходы между ними и бумаги, бумаги, бумаги… Если бы нашелся человек, который проявил бы к этому интерес и стал изучать, что в этих бумагах, я думаю, что даже по теперешним временам он бы озолотился. Огромное количество информации, изобретений, труды ученых, разработки институтов – все это находилось в одном, никому не нужном месте. Подтверждением тому, что это не нужно никому, являлось количество мест в читальном зале этой научно-технической библиотеки – десять. За то время, которое предстоит Владимиру проработать в этой организации, он увидит лишь троих посетителей. Может, конечно, их было и больше, но он этого не заметил. Хотя точное количество читающих, ему было трудно знать, его задача была систематизировать все эти изобретения, которые приходили по почте ежедневно в огромном количестве.

Чтобы было понятно, какое это «огромное количество», для этого достаточно представить тележку носильщика на железнодорожном вокзале, до верха загруженную чемоданами и сумками. Примерно так выглядела ежедневная корреспонденция, поступающая в это учреждение. Её действительно привозили на подобных тележках почтальоны с таким же видом, как и привокзальные носильщики. Все эти тюки сваливались на единственный, всегда свободный стол размером с бильярд. Этот стол и был рабочим местом Владимира. А еще он служил банкетным, чайным и столом для совещаний. И если вовремя не расставить по полкам и не занести в журнал весь этот объем макулатуры, то негде будет пить чай во время обеда, завтрака и в другое время.

Какое это время обеда, Володя так и не понял – то ли с часу до двух, то ли с одиннадцати до трех. Странное дело, в этой огромной организации была шикарная столовая, в ней было очень красиво и даже уютно. Готовили там достаточно сносно, даже вкусно. Особенно хорошо у них получались всевозможные пирожки и кулебяки. Однако обедать там считалось верхом неприличия и расточительства. Поэтому ее посещали в основном всевозможные секретари и помощники женского пола всевозможных заместителей и руководителей управлений. Да, да! В ЦНТИ было множество подразделений и управлений, каждое из которых боролось за переходящий вымпел. Боролись ежемесячно, ежеквартально, ежегодно и даже понедельно. Вымпел – это счастье, успех и гордость, выраженные в заметке в многотиражке и дополнительной премией руководителю подразделения. А еще это важный вид сотрудников, работающих в данном подразделении, который они демонстрировали, посещая указанную столовую.

Теперь становится понятно, почему иные, не вымпело-обладатели, не посещали этот элитный пункт питания. Борьба шла серьезная, однако, по странному истечению обстоятельств, этот «скипетр и державу» получали все, по очереди. В этом, наверное, был свой, скрытый для не посвященного смысл.

Владимир Алексеевич в коллектив влился! Даже почти сразу. Группой информации и патентной документации руководила Ольга Николаевна – молодая, страшненькая, но очень обаятельная, смешливая девушка. Энергии в ней было непочатый край. Смена положений, мимики, настроения происходила в ней с такой скоростью, что порой трудно было предугадать, в какой момент она серьезна, а в какой готова взорваться от смеха. Точно она, как взрыв! Нет, пожалуй, нет.

Взрыв – это нечто направленное, имеющее свою логику, прогнозируемое. Она же, если взрыв, то взрыв кометы, ядерный взрыв. Да и фамилия ее созвучна распространяемой ею энергией – Хамета. Все ее существо не могло подчиниться ни одному закону физики, и это с лихвой компенсировало ее внешнюю непривлекательность.

Давлетшина Марина Игоревна была ее замом. Доброжелательная женщина средних лет, полная противоположность Хаметы-кометы, сопереживающая всему миру и каждому существу в отдельности. Она всегда находила возможность поговорить о чем угодно и всегда с сочувствием и пониманием относилась к собеседнику. Ей, как обладательнице двух дочерей переходного возраста, были близки чаяния «безусых отпрысков», и любая история о молодой и несозревшей любви представлялась как роман, поэма и обязательно со счастливым концом. Если бы судьба распорядилась по-иному, то, возможно, теперь Марина Игоревна могла бы стать одним из авторов многочисленных любовных романов или сценаристом мыльных опер. Но, как обычно бывает в жизни, не всегда талант становится профессией, скорее – не становится.

А талантами она обладала – это точно. На одном из традиционных чаепитий Марина Игоревна поведала Володе душещипательную историю, которая странным образом запомнилась ему и даже, непонятно зачем, была записана в блокнотик. Раз уж она была записана и произвела впечатление, то было бы неправильным упустить ее. Поэтому цитирую ниже, что даст возможность понять тонкую натуру Марины Игоревны и тогдашнюю Володину впечатлительность.

Рассказ Марины Игоревны:

«Десять лет тому назад я работала на Прибороизмерительном заводе. К нам в отдел технической документации попадает молоденькая и очень симпатичная девочка, Альбина. Она только после школы, как Вы, Володя. Мы ее сразу полюбили, как собственную дочь. И настолько она была умненькой и обаятельной, что мы всем коллективом стали ее уговаривать поступать в ВУЗ или на крайний случай в техникум. За время общения с Альбиной мы так сдружились, что она стала появляться у меня дома. В конце концов, сблизилась со всей моей семьей и стала нам как родная. Уговоры по поводу поступления увенчались успехом. Из всего многообразия учебных заведений Советского Союза она почему-то выбрала Одесский институт связи. Это она потом мне рассказала, что всю жизнь мечтала попасть в Одессу, не просто поближе к Черному морю, а именно в Одессу. Для меня вначале это было странным. Мы ведь все стремимся в Столицу.