Клуб смертельных развлечений

– Намек понял, – вздохнул Гордеев и поднялся. – И все-таки, Александр Борисович, если бы вы хоть как-то намекнули насчет человека, с которым встречались... Ведь, по вашим словам, он клеил эту стриптизершу... С ним тоже что-то могло случиться. Надо проверить. А как я проверю, если не знаю, о ком идет речь?!

– Не волнуйся, – сказал Турецкий. – Он жив и здоров, я это знаю наверняка. А ты... поговори с Меркуловым. Знаешь такого? Заместитель генерального прокурора. Если будешь достаточно вежлив, он тебя примет, он ценит хорошее воспитание.

– Так говорил же уже!

– Еще поговори, – настаивал Турецкий.

– Хорошенький подзащитный мне достался, – окончательно разозлился Гордеев. – Вместо того чтобы помочь доступной ему информацией, советы бессмысленные дает!

– Давай мы так распределим наши роли, – рассердился в свою очередь и Турецкий. – Ты не будешь тут разыгрывать Перри Мейсона, а займешься тем, чтобы меня выпустили на волю. А насчет подставы я пока подумаю, воспользовавшись одиночеством.

В машине адвокат машинально развернул газету, которую зачем-то сунул ему Турецкий.

«Ученые свели воедино данные 46 исследований и на их основании сделали вывод о взаимосвязи поведения и определенных генов, сфокусировавшись на ключевых генах, которые контролируют трансмиттеры – химические передатчики импульсов между нервными клетками головного мозга.

Ученые выявили, что 5HTT-LPR, один из типов гена-транспортировщика серотонина, влияет на повышенную тревожность человека. Для людей, у которых присутствует этот вариант гена, социальные контакты сопряжены со стрессами, и поэтому они ищут спасения в алкоголе, табаке и наркотиках.

«Наше исследование позволяет предположить, что в основе некоторых качеств личности лежит генетическая структура, а эти качества играют важную роль в том, появятся ли у человека вредные привычки, такие как курение, и сможет ли он от них отказаться», – отмечает д-р Элбоу, который возглавлял исследование...»

– Чушь какая-то. – Гордеев со злостью смял газету.

Вечером 20 апреля, то есть за два дня до того, как Гордеев навестил его в следственном изоляторе Лефортово, Турецкий отправился в ночной клуб «Распутин». Нельзя сказать, чтобы для старшего следователя Управления по расследованию особо важных дел Генеральной прокуратуры это было обычным времяпрепровождением, хотя, с другой стороны, и нельзя сказать, чтобы подобного рода заведения были ему уж очень в новинку. Всякое бывало. Турецкий приехал в «Распутин» около одиннадцати часов вечера, провел там часа полтора и больше ничего не помнил.

Утром следующего дня, примерно в семь тридцать пять его обнаружили на Ярославском шоссе в собственной машине, точнее, в служебной «Волге», в той самой, на которой он приезжал в «Распутин». Теперь машина была припаркована на стоянке гипермаркета «Москарт», торжественное открытие которого было намечено на этот же день.

Турецкий был мертвецки пьян, но это были мелочи. На заднем сиденье машины лежал труп молодой девушки. При этом в пистолете Александра Борисовича не хватало одного патрона. Мертвая девушка оказалась стриптизершей из «Распутина». Как позже определила баллистическая экспертиза, именно недостающая пуля из «макарова» Турецкого застряла в ее печени.

Сказать, что это был скандал, значит, не сказать ничего. Все случилось крайне неудачно, если подобное слово вообще уместно в таких обстоятельствах. Первым, кто обнаружил Турецкого, по злосчастному стечению обстоятельств, был репортер желтой газеты, не самой желтой, но зато из тех, что бесплатно раздают возле метро. Он догадался вызвать милицию, но не удержался от того, чтобы еще до ее приезда не сделать пару снимков и продать их в тот же день в издания рангом покруче. И началось. На всех телеканалах новость о том, что знаменитый следователь Генпрокуратуры был найден пьяным (вариант: обколотым) в компании с убитой им стриптизершей (вариант: проституткой), оказалась не самой последней. Остальные СМИ тоже не безмолвствовали. В парламенте потребовали немедленной отставки генерального прокурора, сотрудники которого позволяют себе подобные бесчинства.

В полдень на Большую Дмитровку для беседы с генеральным и его заместителем по следствию пожаловал глава президентской администрации. А Турецкого, едва он пришел в себя, заключили под стражу, отвезли в СИЗО Лефортово и посадили в одиночную камеру. Но на вторые сутки заключения, часов в пять утра, его разбудили охранники, вывели длинными коридорами, посадили в джип с занавешенными окнами и куда-то повезли. На вопросы, куда и зачем, никто не отвечал. Дорога заняла меньше часа. Турецкий часто смотрел плохие боевики, и мысли у него были самые нехорошие. Однако, когда он увидел, куда его привезли, он вообще растерялся, хотя позднее никому в этом не признавался. В этом кабинете, где он сейчас стоял и затравленно озирался, ему приходилось бывать пару раз, потому что жизнь сложилась так, что он был знаком с его хозяином. Этот человек вершит судьбы ста пятидесяти миллионов своих сограждан, подумал Турецкий, что-то ждет меня?

Дверь бесшумно раскрылась, и пружинящей походкой вошел невысокий светловолосый человек. Турецкий лишь тяжело вздохнул и потер виски – точно так же, как спустя несколько дней это делал Гордеев. Президент, а это был, разумеется, он, сказал:

– Я распорядился доставить вам сигареты, Александр Борисович.

Турецкий молча поблагодарил. Они ведь были неплохо знакомы с некоторых времен, и Турецкому даже случилось оказать личную услугу главе государства[1 - См. роман Ф. Незнанского «Поражающий агент» (М., 2002).].

– Как же такое могло случиться?

– Не знаю, – глухо сказал Турецкий. – Я этого не делал.

– Вот! – обрадовался президент. – Это то, на что я рассчитывал, Александр Борисович. Вы меня успокоили, прямо камень с души.

«Будто бы», – подумал Турецкий.

– А что же теперь будет с делами, которые вы расследовали? Вы догадываетесь, какое из них меня в первую очередь волнует? Особенно на фоне недавних переговоров и консультаций с англичанами! Это ужасное убийство в клубе «Березка» вызвало такой резонанс, хорошо еще, что официально все выглядело как несчастный случай... Ну да, я понимаю, – перебил президент сам себя, – сейчас это все – риторические вопросы. И еще кое-что хотел вам сказать, Александр Борисович. Вас ведь еще не вызывали к следователю?

– Нет.

– Правильно. И не должны были до нашего разговора. Так вот, поскольку оказался скомпрометированным крупный чин Генеральной прокуратуры, расследование будет проводить ФСБ.

«Что и требовалось доказать», – подумал Турецкий и пожал плечами.

– Надеюсь, вы не сомневаетесь в их объективности?

– Ни на секунду.

– Прекрасно. Вам пришлют лучших адвокатов.

Турецкий задумался и после небольшой паузы сказал:

– У меня есть толковый юрист. – Именно тогда он вспомнил о Гордееве.

Теперь уже президент пожал широкими плечами.

– Ну как знаете, вам видней. Ваш шеф Меркулов заверил меня через руководителя администрации, что мы все можем рассчитывать на вашу откровенность и... сотрудничество.

Турецкий несколько рассеянно кивнул.

– Я распоряжусь, чтобы вам разрешили увидеться с женой, – сказал президент вставая.

– Ни в коем случае, – испугался Турецкий. – То есть я хотел сказать, не нужно никаких привилегий.

– Это хорошо, – оценил президент, – очень хорошо. Прессе понравится.

Итак, подумал Турецкий, они рассчитывают на мою откровенность и... сотрудничество. Сотрудничество, блин! И то и другое предполагает, что мне есть что скрывать. Не шибко-то он мне поверил, что бы там ни говорил... А с другой стороны, кто бы поверил? Ну Славка Грязнов поверил, без вопросов – Костя Меркулов... Разве недостаточно, чтобы докопаться до правды? А как докопаешься, не оказавшись на свободе? Выходит, действительно нужен хороший крючкотвор, который найдет, за что зацепиться. Интересно, чем там сейчас Юрка Гордеев занимается?

Турецкий поймал себя на том, что рука сделала невольное движение к карману пиджака, туда, где обычно лежит один из трех мобильников (№ 1 – для Грязнова, Меркулова и ребят из «Глории», № 2 – для Ирины и № 3 – для остального человечества). Но мобильников не было. Ничего из привычных ему предметов под рукой больше не было.

Выехав из Лефортова, Гордеев сделал малоутешительные для себя выводы. Во-первых, кажется, на помощь самого Турецкого рассчитывать не приходится. Существует что-то, а точнее, кто-то, кого он не хочет светить ни при каких обстоятельствах. А этот кто-то, не исключено, мог бы стать неплохим свидетелем в пользу Александра Борисовича. А во-вторых, помощь Меркулова и Грязнова, вероятно, в самое ближайшее время понадобится не только для распития алкогольных напитков.

И Гордеев направился прямиком на Петровку.

Сорок минут спустя он сидел в кабинете начальника МУРа, который, узнав, кто и по какому поводу приехал, немедленно отложил в сторону все прочие дела.

– Что скажете, Вячеслав Иванович?

– Авраам родил Исаака, – сообщил Вячеслав Иванович. – Исаак родил Иакова. А потом там какая-то фигня случилась – и рожать стали женщины. Это анекдот, – пояснил начальник МУРа.

– Я понял, – кивнул Гордеев. Ему было не до шуток, и он принялся пересказывать Грязнову последние новости.

– Так я не совсем понимаю, что от меня-то требуется? – сказал Вячеслав Иванович, присев на краешек своего широченного стола. – Экспертиза проведена, верно? Пистолет – Турецкого, пуля выпущена из него, тут не придерешься. И главное – сам Сашка ничего существенного не отрицает.

– Еще как отрицает, – заметил Гордеев. – Александр Борисович говорит, что, когда выходил из «Распутина», был совершенно трезв.

– Хм, – сказал Грязнов. – «Совершенно трезв» в его понимании вполне может означать как минимум грамм двести. Помню, однажды мы с ним...

– Тут не до шуток, – напомнил адвокат.