Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.
Гаральд Карлович Граф

Морская летопись
В среде русской эмиграции Гаральд Карлович Граф (1885–1966) был известен не только как бывший старший офицер эскадренного миноносца «Новик», капитан 2-го ранга, участник Русско-японской, Первой мировой и Гражданской войн, но и как автор знаменитой книги «На “Новике”. Балтийский флот в войну и революцию», изданной в Германии в 1922 году. Успех книги был феноменален. Ее читали обыватели, бывшие офицеры русской армии и флота, великие князья, либералы русского зарубежья. Читали даже преподаватели советских военных академий и работники ОГПУ по долгу службы…

В предлагаемом издании читатель познакомится со второй и заключительной частью труда Г.К. Графа, озаглавленной автором «Смерть флота». В ней охватывается период от событий накануне революции 1917 года и до смерти адмирала Колчака. Автор подробно описывает царившую атмосферу и трагические события, происходившие на Балтийском флоте в 1917–1918 годах.

Г. К. Граф

Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

©Гончаренко О.Г., предисловие, 2011

©ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Прощание с императорским флотом

Композиционно разделенный на две части, труд контр-адмирала Г.К. Графа «На “Новике”», оказался столь насыщен историческими событиями, описываемыми автором, что вполне мог бы претендовать на многотомное исследование о событиях Первой мировой, или Великой войны на Балтийском море. В первом и втором издании обе части составили один, не очень объемный том, объединенные общим замыслом запечатлеть инволюцию русского флота: от успехов на внешнем фронте до самоубийственной бездеятельности власти в период февральского переворота и последовавших за ним лет гражданской смуты.

С учетом возросшего в последнее десятилетие читательского интереса к событиям, послужившим к распаду могущественной империи, обстоятельства крушения командования армией и чудовищные по последствиям действия правительства в отношении боеспособных флотов, описанные Графом во второй части, представилось целесообразным выделить в отдельную книгу. Это разгрузило изобилующий фактологический материал первой части, и дало возможность провести своеобразный водораздел между двумя равноценно важными историческими вехами, не нарушая изначальный авторский замысел проследить пик славы и времена упадка Императорского флота.

Главной особенностью представленного Г.К. Графом материала является впервые (на момент выхода книги) вынесенные на суд общественности хроники разгрома русских военно-морских баз, проходившие в разгар войны – в начале марта 1917 года. Ценность описанных событий несомненна в силу того, что и сам автор застал начало разрушительных процессов на флоте. На страницах книги он дал емкие характеристики внезапных перемен не только в среде матросов, но и среди офицерства, часть которого, беззастенчиво политиканствуя, пыталась завоевать приязнь матросского дна, сделаться своим среди пропагандистов и разного рода комиссаров и уполномоченных от Временного правительства и Советов.

Политическое «брожение умов» явилось бы еще половиной беды, однако, как по команде, наделенные неимоверной властью матросские комитеты и их вожди вплотную приступили к арестам и казням морских офицеров, чиновников морского ведомства, должностных лиц стратегических портов империи – Кронштадта и Гельсингфорса. Эти действия сопровождались грабежами военного имущества, поджогами складов, срывом плановых инициатив по ремонту кораблей, проводившихся в зимнее время на этих крупных морских базах русского флота.

Лишь на первый взгляд в разразившихся беспорядках казалась некая бессистемность, похожая на пронесшуюся «бурю народного гнева», но вызывает сомнение тот факт, что действовала эта буря весьма избирательно, уничтожая в первую очередь ключевые фигуры русской военно-морской силы. Погибли адмиралы – Вирен и Непенин, Курош, Бутаков и Рейн… Офицеры арестовывались без причин, порой по указке агитаторов, призывавших к неповиновению. Бунты команд, всеобщая растерянность, случаи дезертирства, царящая вседозволенность – идеальная среда для сведения прежних счетов – такой была атмосфера переходного периода от монархии к республике.

Как следствие переворота – перемены не только в командном составе Минной дивизии, где служил автор, но и в командовании флотом вообще, не заставили себя ждать. Начальник дивизии контр-адмирал М.А. Кедров был вызван Временным правительством в Петроград и занял пост товарища морского министра. На место Кедрова встал один из наиболее талантливых офицеров – капитан 1-го ранга А.В. Развозов. Несмотря на массовые расправы, прокатившиеся по русским морским базам, кадровый состав флота был еще довольно полон и блестяще подготовлен для замены выбывших из строя начальников, что было вообще характерно для условий военного времени, где сменяемость командиров было, по обыкновению, обычным делом.

Наследство, доставшееся произведенному в контр-адмиралы А.В. Развозову, оказалось нелегким. С началом зимней кампании 1917 года постепенное разложение дисциплины в матросской среде грозило обернуться потерей боеспособности флотских экипажей, и лишь благодаря кипучей энергии Развозова, первое время опасные тенденции удавалось сдерживать путем усиления дисциплины и направленными на это последовательными мерами.

В целом, автор дает полномасштабную картину тревожного времени в политической жизни России, отражавшуюся на моральном состоянии её войск и флота. Царящая разруха в головах членов Временного правительства, противоречивые и порой предательские приказы, спускаемые флоту из Петрограда, постепенно отразились и на состоянии плавсредств. Неготовность матросов, как прежде, неукоснительно соблюдать команды офицеров, их небрежное и наплевательское отношение к казенному имуществу, а порой и готовность обсуждать приказы о выходе в море, дали свои плоды. В короткий промежуток погибли три подводные лодки, причем одной из них командовал единственный сын покойного адмирала Эссена – молодой офицер-подводник, обладавший хорошим опытом подводного плавания, именуемого сослуживцами настоящим «искусством». Подлинные причины этого происшествия с «АГ-14» на момент написания книги так и не были раскрыты. Две другие подлодки стали жертвами неприятеля, однако и в этом случае отрицать человеческий фактор автор не стал: неизвестно, смогли бы они избежать гибели, оставайся дисциплина экипажей на прежнем, «дореволюционном» уровне…

До конца лета 1917 года и падения Риги под напором германских войск атмосфера на Балтике оставалась довольно спокойной. К моменту, когда германский флот и сухопутные силы начали активные действия на этом участке фронта, командование всеми морскими силами уже перешло к контр-адмиралу М.К. Бахиреву, человеку больших способностей, сумевшему мобилизовать силы для организации отпора противнику.

Повествование автора не только простирается на знаменитые морские операции данного периода, но и ярко рисует образы современников – талантливых и не очень, сильных и посредственных морских военачальников, оказавшихся во главе флота в самую трудную его пору.

Оборона позиций Рижского залива окончилась для русских вооруженных сил драматически: под напором противника пришлось отступить, теряя корабли и людей, перечеркивая былые тактические достижения минувших кампаний. До роковых октябрьских событий 1917-го оставалось совсем немного времени. Последовавшие перед тем сдача батарей на Сворбэ, гибель «Грома», бой на рейде Кувайст, гибель «Славы» и уход русских из Моонзунда, стали звеньями одной цепи продолжившегося разрушения флота.

В книге Графа читатель найдет множество характеристик, данных ни сколько самой эпохе, столько поступкам сослуживцев, решениям командиров кораблей и командования флотом в целом. С сожалением пишет он о предательстве в офицерской среде, бесчестии адмиралов А.С. Максимова, А.В. Немитца, Е.А. Беренса, перешедших на сторону «революции».

Данью глубокого уважения проникнуты те страницы книги, где автор повествует о подвиге адмирала Щастного, и о «благодарности» Троцкого за спасение русских военных кораблей, уведенных адмиралом из-под носа германцев и союзников – из Гельсингфорса на петроградский рейд, выразившейся в скороспелом процессе и последующем расстреле адмирала. Казнь, обоснованная карой «за измену», по существу, последовала за лишение возможности Троцкого получить от британских союзников весомой суммы за каждый взорванный русский корабль, оставленный на рейде Гельсингфорса.

Вопросы исторического осмысления событий предшествуют у Графа нравственной оценке поступков людей, оказавшихся в непростой ситуации, потребовавшей ясного определения собственного места в борьбе России и геополитических противников. Автор тем самым оказал неоценимую услугу будущим историкам, снабдив их ценным материалом в части отдельных, пусть даже разрозненных фактов по истории великой смуты, запечатленных на страницах книги.

Вышедшая в начале 1920-х годов, книга Графа оказалась очень популярной, и её тираж быстро разошёлся в Германии, среди большого количества русских читателей в эмиграции, а также часть книг была вывезена в СССР, где с ними знакомились специалисты по военно-морской науке – многие из числа бывших сослуживцев автора. О переиздании книги на родине автора в то время не могло идти и речи: многие факты, отраженные автором, рисовали нелицеприятные картины разрушительной роли большевистской партии в тяжелое для страны время мировой войны. По иной причине книга Г.К. Графа не дождалась своего переиздания и в эмиграции: решающим фактором для этого в ряде случаев являлась неплатежеспособность самого автора.

Между тем выпущенные экземпляры читались, и читались весьма охотно. Об этом можно судить по состоянию немногих из них, сохранившихся до наших дней. Одну из таких книг автор предисловия привез из поездки во Францию. На ней в верхнем правом углу потускнувшими синими чернилами Гаральд Карлович Граф оставил посвящение одному из известных читателей-современников: «Великому князю Дмитрию Павловичу подносит автор свой труд. Сен-Бриак, апрель 1935 г.» Этот подарочный экземпляр так и остался в почти идеальном состоянии, ибо великий князь любовью к чтению морской литературы не отличался…

В наши дни, с волной массовых переизданий эмигрантской литературы, петербургские издатели выпустили первую в современной России переизданную книгу «На “Новике”» в 1997 году, небольшим тиражом, и с тех пор она не переиздавалась.

Второе издание на родине автора призвано сделать этот, без сомнения, ценный труд достоянием более широкой части читающей аудитории и тем самым восполнить имеющуюся потребность в изучении Балтийского флота в один из критических периодов его истории.

    О.Г. Гончаренко
    20 сентября 2011 г.

I

Накануне смуты. Роль адмирала Непенина в дни кризиса. Отзвук событий на «Новике». Переворот в Гельсингфорсе. Ночь на 4 марта. Революционные интриги адмирала Максимова. Убийство адмирала Непенина. Государь император и флот. Бунт на «Андрее Первозванном». Подвиг капитана 1-го ранга Г.О. Гадда и его железная выдержка. Убийства офицеров на кораблях и берегу. Виновники крови. Ревель. Моонзунд. Кронштадт. Смерть Вирена, Бутакова и Рейна. Последние дни на «Новике»

С января нового года начался зимний период с его обычной жизнью: отпусками, ремонтами, занятиями, комиссиями и тому подобными зимними развлечениями. В этом году все как-то старались бесшабашно веселиться. В последние месяцы это стало носить даже какой-то дикий отпечаток, будто людям было нечего терять впереди, и они, махнув на все рукой, торопились забыться…

Так прошел незаметно январь, и уже подходил к концу февраль. К этому времени истек срок необходимого для меня пребывания в должности старшего офицера. Я был назначен на новую должность – 1-го флагманского минного офицера штаба Минной обороны и должен был покинуть «Новик».

Мысль о разлуке с «Новиком» для меня была ужасно тяжела. Я провел на нем почти три года, причем меня связывало с ним столько воспоминаний и переживаний, и я положил на него столько труда и забот, что он мне стал бесконечно близок и дорог. Но что делать – всему бывает конец; приходилось и мне проститься с «Новиком».

К концу февраля внутреннее политическое положение России стало сильно обостряться. Из Петрограда стали доходить чрезвычайно тревожные слухи. Они говорили о каком-то перевороте, об отречении государя и об образовании Временного правительства.

Передавали, что среди взбунтовавшихся частей гарнизона был и Гвардейский экипаж, который, не веря в сочувствие своих офицеров перевороту, стал вести себя по отношению к ним самым угрожающим образом. Все офицеры, находившиеся при исполнении служебных обязанностей, были тотчас же им арестованы, и матросы поговаривали о том, что следует арестовать и остальных, а после уже заодно расправиться со всеми. В конце концов, положение настолько обострилось, что командиру экипажа великому князю Кириллу Владимировичу[1 - Кирилл Владимирович (1876–1938) – великий князь, контр-адмирал (1915), в Русско-японскую войну был начальником военно-морского отдела штаба командующего флотом в Тихом океане (вице-адмирала С.О. Макарова), спасся при катастрофе броненосца «Петропавловск»: в 1915–1917 годах – командир Гвардейского экипажа, в 1917 году выехал в Финляндию. В эмиграции объявил себя местоблюстителем престола (1922), а потом – императором всероссийским (1924), скончался в Париже.] ничего не оставалось, как, для предупреждения печальных эксцессов, лично вести экипаж, по его требованию, к Государственной Думе.

Пришло также известие, что на крейсере «Аврора», стоявшем в Неве, был убит командир – капитан 1-го ранга М.И. Никольский[2 - Никольский Михаил Ильич (1877–1917) – капитан 1-го ранга (1916), участник Русско-японской войны. Командовал «Авророй» с февраля 1916-го по февраль 1917 года.], пытавшийся не пустить к себе на крейсер банду неизвестных подозрительных лиц. Со старшим офицером он вышел ей навстречу и загородил собою путь. Его тут же убили и ворвались на крейсер.

Наконец железнодорожное сообщение с Петроградом прервалось; всякие слухи прекратились, и дальнейшие сведения стали поступать только через штаб флота, который был непосредственно связан с Генеральным штабом в Петрограде аппаратами Юза.

Неожиданно командующий флотом адмирал Непенин получил от председателя Государственной Думы Родзянко телеграмму. В ней сообщалось, что в Петрограде вспыхнуло восстание, которое разрастается с каждой минутой. Ввиду якобы очевидного бессилия правительства, Государственная Дума, чтобы предотвратить неисчислимые бедствия, образовала Временный комитет, который и принял власть в свои руки. На сохранение династии может быть надежда только в том случае, если государь отречется от престола в пользу наследника цесаревича, при регентстве великого князя Михаила Александровича. Кроме того, в телеграмме указывалось, что Временный комитет Государственной Думы уже признан великим князем Николаем Николаевичем и несколькими главнокомандующими фронтов. В силу создавшегося острого положения Родзянко просил Непенина дать срочный ответ.

Такая телеграмма страшно поразила Непенина. Ему, всегда стоявшему в стороне от внутренней политики, было непонятно это движение и сильно пугало последствиями; он предчувствовал плохой конец. В глубоком раздумье, заметно волнуясь, он ходил по каюте, не зная, как быть. Тот факт, что переворот происходил, видимо, с одобрения великого князя Николая Николаевича и других главнокомандующих, говорил о наступлении грозного кризиса. Чувствуя, как гибельно отразился бы в такой острый момент, как война, раскол среди главных военачальников, и стремясь сохранить в боеспособном состоянии вверенный ему флот, адмирал Непенин после долгой внутренней борьбы решил признать Временный комитет Государственной Думы.

В этом смысле он и послал ответ Родзянко.

Увы! Не знал того всеведущий в своей сфере адмирал Непенин, что он жестоко спровоцирован. Положение вовсе не было таким, как его обрисовал Родзянко. Тот понимал, как склонить на свою сторону адмирала, который, находясь вдали от центра политики, не мог быть в курсе происходившего. Вероятно, так же, как и Непенин, были спровоцированы и некоторые главнокомандующие фронтов, и, таким образом, получалось впечатление, что переворот единодушно признан всем высшим командованием.

Медлить адмиралу Непенину было нельзя, так как на флоте уже поползли зловещие слухи о внутренних событиях, причем некоторые корабли были уже ненадежны; очевидно, пропаганда с берега работала не покладая рук. Непенину оставалось только идти впереди событий, чтобы не упустить инициативы. Нет сомнения в том, что пришли Родзянко телеграмму другого характера, чем та, которая была получена, Непенин, несмотря ни на что – ни на беспорядки на флоте, ни на грозившие быть убийства офицеров, ответил бы отказом в признании. Но лукавая телеграмма говорила только о передаче власти наследнику цесаревичу, причем в ней сквозил намек, что это только временная мера, диктуемая необходимостью момента. Если бы было не так, то адмирал Непенин сумел бы умереть. Он много раз уже видел смерть перед своими глазами и всегда был готов к ней. Когда в ноябре 1904 года на рейде Порт-Артура броненосец «Севастополь» под командой славного Эссена отбивал бесчисленные атаки японских миноносцев, рядом с ним бок о бок вел бой и погиб маленький миноносец «Сторожевой». Командиром его был будущий командующий Балтийским флотом, в то время капитан 2-го ранга А.И. Непенин. И теперь бы он поддержал честь своего Георгиевского креста, полученного им еще за Артур…

Адмирал Непенин после посылки телеграммы ходил как убитый. Он не сочувствовал и не мог сочувствовать тому, что творилось там, в Петрограде. Прежнего жизнерадостного, деятельного адмирала нельзя было узнать. Он как-то сразу весь осунулся и постарел за несколько часов.

Непенин говорил своим близким, что предвидит гибель флота. На следующий же день он послал Родзянко вторичную телеграмму, которой предупреждал, что, если не будут приняты экстренные меры, Балтийский флот неизбежно развалится.

Отослав ответ, адмирал немедленно устроил у себя на «Кречете» собрание всех флагманов, на которое пригласил и коменданта крепости. Когда все собрались, он объявил о телеграмме Родзянко и о своем ответе, прибавив, что если кто-либо из присутствующих не согласен с его решением, того он просит прийти к нему в каюту.

Все присутствовавшие на собрании флагманы признали решение командующего правильным. Они, разумеется, не приветствовали разыгрывавшихся событий, но считались, как тогда представлялось, с их неизбежностью.

Только один из флагманов никак не мог согласиться с логичностью приводимых доводов.

Этот флагман был – адмирал Михаил Коронатович Бахирев.

Сейчас же после заседания он прошел в каюту к адмиралу Непенину и заявил ему, что остается верен его величеству, а потому не считает для себя возможным продолжать службу.