Век распутства

Не обращая внимания на кривотолки, король объявил о своей свадьбе 27 мая. После этого весь двор переместился в Виссембург. Чтобы подчеркнуть бедность Лещинской, мадам де При подарила Марии дюжину рубашек; впрочем, они ей пришлись весьма кстати…

Пока будущая королева Франции готовилась к отъезду в Фонтенбло, наставник Людовика XV, забросив все государственные дела, занялся половым воспитанием своего ученика. Он показывал ему рисунки с соответствующими сюжетами, а Башелье поручил молодому художнику, писавшему картины с обнаженной натуры, принести рисунки, показывающие «натуру в действии».

Однако их усилия были напрасны: король не проявлял интереса к такой живописи. Тогда воспитатели решили пойти еще дальше: они раздобыли мраморные статуи обнаженных женщин и давали ему их погладить, и все для того, чтобы подготовить короля к первой брачной ночи, когда он окажется в одной постели с польской принцессой, такой же юной и неопытной, как и он.

Совершив триумфальный переезд из Виссембурга под приветственные крики попадавшихся ей навстречу прохожих, Мария прибыла 5 сентября в Фонтенбло. Свадебная церемония, состоявшаяся в часовне, затянулась настолько, что невеста даже лишилась чувств. И вот вечером Людовик XV – а ему в ту пору едва исполнилось пятнадцать лет – оказался, наконец, в постели со своей молодой женой. Как же повел себя король? Был ли он растерян, неловок, стыдлив? Похоже, что нет, если верить словам герцога Бурбонского, написанным на следующий день в письме, адресованном Станиславу Лещинскому:

«Ваше Величество, позвольте мне сообщить Вам некоторые подробности первой брачной ночи короля, которые, естественно, не должны предаваться огласке. Но я довожу их до Вас с единственной целью, чтобы убедить Вас в том, что королева чрезвычайно понравилась королю. И это не просто досужие вымыслы придворных. Доказательством такого отношения короля явилось то, что Людовик XV, посмотрев комедию в королевском театре и насладившись зрелищем праздничного фейерверка, отправился в спальню королевы, где в течение ночи семь раз доказывал ей свою любовь. Проснувшись, король оповестил меня об этом, послав ко мне свое доверенное лицо. Когда я вошел в его покои, он мне еще раз повторил, что он в восторге от удовольствия, доставленного ему королевой»

.

Немного задержавшись в своем половом развитии, Людовик XV, тем не менее, достойно начал карьеру любвеобильного венценосца…

А мадам де При теперь могла быть спокойна за свое будущее: молодая королева только что познала удовольствие, за которое будет ей вечно признательна…

Глава 3

Стремясь к абсолютной власти, кардинал де Флери подбирает любовницу для короля…

Подарок прелата – всегда дар неба.

    Франсуа Мориак

Целых три месяца Людовик и Мария наслаждались в Фонтенбло прелестями волшебного медового месяца.

Король, во власти внезапной и долго сдерживаемой страсти, каждый вечер посещал королеву в ее покоях и совершал подвиги, восхищавшие многоопытных придворных дам и лакеев, не отходивших ни на минуту от их двери.

Благодаря этим заинтересованным наблюдателям, каждое утро из уст в уста передавались два коротких, но полных глубокого значения слова. Герцоги, маркизы, герцогини, графини, простые дворяне, встречаясь друг с другом в коридорах дворца, произносили: «шесть раз» или «семь раз», или даже «восемь раз».

Что означало количество любовных сражений, в которых Людовик XV противостоял лицом к лицу в течение долгой ночи своей супруге на королевской постели.

Услышав заветную цифру, многие дамы недоверчиво покачивали головами, мечтая о том, как бы поскорее оказаться на месте королевы.

А некоторые из них, и вовсе потеряв голову, осаждали короля легкомысленными предложениями, пытаясь соблазнить его. Однако Людовик XV оставался равнодушным к их проискам: он любил Марию Лещинскую.

Вскоре безразличие короля к придворным дамам стало предметом пересудов во дворце. В те замечательные времена считалось, что король обязательно должен иметь любовницу, а супружеская верность, по общему мнению, была не только признаком дурного тона, но и недостатком, вызывающим насмешки.

Некоторые придворные старались обратить внимание короля на молоденьких стройных девушек, находящихся в избытке во дворце. Как правило, все попытки такого рода заканчивались неудачей, а король повторял каждый раз одно и то же:

– А королева все же красивее!

Если король высоко ценил прелести Марии, то она, в ответ, горела такой безудержной и пылкой страстью, что по своей простоте написала отцу в одном из писем: «Никогда никто не любил на свете так, как я его люблю…»

Однако королева все же робела перед Людовиком XV и, после того как получала ночью «все королевские почести», наутро вновь становилась скромной и неприметной принцессой, какой в свое время она была в Виссембурге.

Сердечная и любезная, она стремилась угодить всем дамам своей свиты, а к мадам де При испытывала чувство глубокой признательности, называя ее своей дорогой благодетельницей.

Фаворитка герцога Бурбонского не замедлила воспользоваться таким расположением королевы, чтобы полностью подчинить ее своей воле. Вот что писал Барбье о растущем влиянии мадам де При: «После свадьбы в Фонтенбло король, охваченный страстью, каждую ночь проводил в ее покоях. В то же время бросается в глаза и то, что королева попала под полное влияние мадам де При. Она не может ни свободно высказываться, ни писать письма. В любой момент в ее покои может войти мадам де При, чтобы посмотреть, чем она занимается»

.

Первого декабря двор покинул Фонтенбло и в каретах, подпрыгивающих на ухабах плохих и обледеневших дорог, направился в Версаль, чтобы провести там зиму.

Королева была потрясена величием дворца, и ее робость по отношению к королю возросла еще больше. Мадам де При опять воспользовалась этим обстоятельством, чтобы уже окончательно подчинить себе молодую женщину и еще более укрепить свое могущество в королевстве, создав своему любовнику, герцогу Бурбонскому, необходимые условия для занятия спекуляцией.

Не подозревая о том, какую роль ее заставили играть, и порой даже не понимая смысла произнесенных по подсказке слов, молодая королева выполняла любое желание своих «покровителей». Позднее она была весьма удивлена, узнав, что невольно стала сообщницей герцога и его любовницы, оставивших весь город без продовольствия и наживших на этом целое состояние!

Лето в тот год выдалось дождливым, и урожай зерновых был очень скудным. Вместо того чтобы завезти зерно из провинций, где погода была более благоприятной, а урожай – более обильным, герцог Бурбонский и мадам де При сделали все, что в их силах, чтобы воспрепятствовать снабжению Парижа зерном и оставить город без муки.

Когда в булочных не стало хлеба, а цены на муку возросли в сотни раз, они выбросили на рынок зерно, которым были забиты склады их сообщника Самуэля Бернара.

Ловкая махинация принесла им девять миллионов ливров чистого дохода…

Весной преступная парочка решила избавиться от Флери, присутствие которого связывало их по рукам и ногам, и Мария оказалась вовлеченной, сама того не ведая, в интригу против бывшего епископа Фрежюса. Месть его была довольно любопытной: он потребовал от короля воздержаться на время от выполнения своих супружеских обязанностей. Людовик XV был послушным прихожанином, как писал герцог Лиенский, «и в течение семнадцати, а то и двадцати дней строго следовал указанию своего наставника»

.

Королева, уже успевшая привыкнуть к ежевечерним посещениям короля, с трудом переживала свое вынужденное воздержание. Наконец, потеряв терпение, она призвала маршала Вийара и простодушно, со слезами на глазах призналась, что король больше не спит с ней, а ей этого очень не хватает. Вийар знал обо всем, что происходило во дворце. Он посоветовал Марии не поддерживать больше герцога Бурбонского и встать на сторону епископа.

Королева послушалась его совета и объяснилась с Флери. И в тот же вечер Людовик XV лег в ее постель.

Двор, естественно, зная о том, что королева проводила ночи в одиночестве, начал уже поговаривать о скором разводе. Но после того как король посетил спальню королевы, придворные поняли, что Флери продолжает оставаться влиятельным государственным деятелем, с мнением которого считается сам король, и перешли на его сторону.

К июню премьер-министр практически остался не у дел. По совету Флери король приказал ему перебраться в Шантийи. А мадам де При была вынуждена отправиться в свой родовой замок в Курбепин, в далекую Нормандию

.

Это известие было встречено в Париже с ликованием. Парижане праздновали отставку герцога Бурбонского и мадам де При с размахом, устроив танцы на улицах столицы. На стенах домов были расклеены плакаты со стихами, высмеивавшими фаворитку герцога. Вот текст одной из таких афиш:

СТО ПИСТОЛЕЙ ТОМУ, КТО НАЙДЕТ ПРОПАЖУ

Недавно на дороге, ведущей из Парижа в Шантийи, потерялась очень ценная

кобыла, которая следовала по пятам за одноглазым жеребцом

.

А в Версальском дворце все придворные повторяли каламбур:

– Теперь двору нет цены.

Сразу же после изгнания герцога Бурбонского Флери, который должен был стать епископом в сентябре, начал фактически выполнять обязанности премьер-министра, хотя и не был официально назначен на этот пост. Людовик XV практически отошел от решения государственных вопросов, уезжая на охоту или же предаваясь любовным утехам с королевой.

В результате такой активной деятельности в двух жизненно важных для государства областях обеденный стол во дворце ежедневно пополнялся дичью, а Мария Лещинская родила двух девочек-близнецов в 1727 году, девочку в 1728 году, дофина в 1729 году, герцога Анжуйского в 1730 году, мадам Софию в 1734 году, Терезу Фелесите в 1736 году и Луизу-Марию в 1737 году.

Начиная с 1732 года королева почувствовала некоторую усталость. И время от времени она любила повторять:

– Разве можно это вынести! Все время одно и то же: заниматься любовью, ходить беремен ной и рожать