Сказки Мира

– Присяду-ка я в уголочке, – сказал он. – Я сильно устал, и отдых мне не повредит.

Он сел, сложил на груди руки, прочитал вечернюю молитву и сразу же уснул, а снаружи по-прежнему грохотал гром и сверкали молнии. Когда он проснулся, была уже полночь: гроза закончилась, и в окна ярко светила луна. В центре зала стоял открытый гроб с покойником, которого не успели еще похоронить. Джон не испугался, ибо совесть его была чиста, и, кроме того, он знал, что мертвые никому не причиняют вреда – зло творят живые. Рядом с покойником, оставленным в церкви до похорон, Джон увидел двух злодеев, которые собирались надругаться над умершим. Они не хотели, чтобы он мирно лежал в гробу, и задумали выкинуть его на церковный двор!

– Зачем же так поступать? – сказал Джон. – Ведь это гадко. Пусть он спит спокойно во имя Христа.

– Чепуха! – сказал злодей. – Он обманул нас. За ним был должок, который он обещал вернуть нам, а сам взял да и помер. Теперь мы не получим ни фартинга. За это мы и решили выкинуть его из гроба – пускай лежит у церковных дверей, как собака.

– У меня всего пятьдесят талеров, – сказал Джон. – Это все мое наследство, но я с радостью отдам его вам, если вы оставите в покое бедного мертвеца. Я могу обойтись и без денег. У меня крепкие руки и ноги, а Бог мне всегда поможет.

– Идет, – сказали злодеи. – Если ты и вправду готов оплатить его долг, то будь уверен – мы не сделаем ему ничего плохого.

С этими словами они забрали у Джона деньги, посмеявшись над его простодушием, и пошли своей дорогой. Джон уложил покойного обратно в гроб, скрестил ему руки, попрощался и с легким сердцем отправился в путь.

Он шел и повсюду, куда сквозь листву деревьев попадал лунный свет, видел весело играющих красивых маленьких эльфов. Они не боялись его, поскольку знали, что он добродетелен и простодушен – ведь злые люди не могут видеть эльфов. Некоторые из них ростом – не больше мизинца, а их длинные желтые волосы заколоты золотыми гребнями. Они раскачивались на каплях росы, лежавших на листьях и высоких травинках. Иногда росинки выскальзывали из-под них, и они падали на землю между длинных стебельков травы под громкий хохот остальных крохотных человечков. Было необыкновенно весело! Затем они принялись петь, и Джон тотчас узнал те милые песенки, которые он выучил еще ребенком. Большие пауки в крапинку с серебряными коронами на головах вили свои качающиеся дворцы и мосты, соединявшие живые изгороди, и когда на них падала роса, они становились похожими на сияющие в лунном свете кристаллы. Все это продолжалось до тех пор, пока не взошло солнце. Маленькие эльфы забрались в бутоны цветов, а ветер разметал и мосты, и дворцы, которые качались теперь в воздухе словно большие паучьи сети.

Не успел Джон выйти из леса, как его окликнул зычный мужской голос:

– Эй, друг! Куда путь держишь?

– Брожу по белу свету! – ответил Джон. – Я бедняк, нет у меня ни отца, ни матери, но я уверен – Бог мне поможет.

– Я тоже брожу по свету, – сказал человек. – Возьми меня в попутчики.

– С удовольствием, – ответил Джон, и они продолжили путь вдвоем и сразу подружились, поскольку оба были хорошими людьми. Но Джон скоро понял, что незнакомец гораздо мудрее его, поскольку побывал почти во всех странах, и не было на свете такой вещи, о которой он не мог бы рассказать.

Солнце стояло уже высоко, когда они уселись под большим деревом позавтракать. В этот самый момент к ним подошла древняя старуха. Она была так стара, что шла, согнувшись и опираясь на палку. На спине она несла вязанку дров, собранных в лесу и завернутых в фартук. Джон увидел три больших связки ивовых прутьев и стеблей папоротника-орляка, которые торчали оттуда. Поравнявшись с ними, старуха вдруг поскользнулась и упала, громко вскрикнув, – бедная женщина сломала ногу. Джон сразу же предложил донести ее до дому, но незнакомец открыл свою котомку, вынул какую-то баночку и сказал, что эта целебная мазь быстро вылечит ей ногу, и она сама дойдет до дому, словно никакого перелома и не было. Однако взамен он попросил отдать ему три связки прутьев, которые она несла в своем фартуке.

– Что ж, цена неплохая, – загадочно покачивая головой, сказала старуха.

Конечно, ей бы и самой прутья пригодились, но очень уж не хотелось лежать здесь со сломанной ногой. Старушка отдала ему прутья и, не успел он втереть ей мазь, как она вскочила на ноги и бодро зашагала домой. Это и вправду была чудесная мазь, но ни в одной аптеке вы такой не найдете.

– Зачем тебе эти прутья? – спросил Джон своего товарища.

– А, эти три милых букетика? Просто они мне понравились, я большой чудак, знаешь ли, – ответил тот.

Они прошли еще немного.

– Смотри, небо затягивает тучами, – сказал Джон, показывая рукой вперед. – Видишь там огромные гряды облаков?

– Нет, – ответил его попутчик. – Это не облака, это – горы, прекрасные и высокие, по которым можно подняться выше облаков, туда, где дует живительный ветер. И это, скажу я тебе, великолепно! Завтра нам предстоит сделать важный шаг в нашем путешествии по белу свету.

Оказалось, что горы стояли не так-то близко, как это представлялось с первого взгляда. Джону и его спутнику пришлось идти целый день, прежде чем добрались они до того места, где темный лес взбегал вверх и упирался прямо в небо, а камни были величиной с город. Много сил ушло, чтобы дойти до этого места, поэтому Джон и его попутчик сначала направились на постоялый двор, чтобы хорошенько отдохнуть и подкрепиться перед завтрашним восхождением.

В пивном зале толпились люди, которые собрались посмотреть представление кукольного театра. Владелец этого театра уже развернул маленькую сцену, и люди рассаживались вокруг. Однако самое лучшее место впереди занял толстый старый мясник, рядом с которым сидел огромный бульдог – ух, какой злой! – и угрюмо поглядывал на собравшихся.

Наконец представление началось. Пьеса была очень интересной: король и королева сидели на бархатном троне, на головах у них красовались золотые короны, а за их спинами тянулись длинные шлейфы, ибо они могли себе это позволить. Красивые куклы со стеклянными глазами и большими усами стояли у всех дверей и непрерывно открывали и закрывали их, чтобы проветрить комнату. Пьеса была милой и вовсе не печальной, но когда королева поднялась с трона и прошлась по сцене, бульдог – бог знает, что ему почудилось! – одним прыжком вскочил на сцену, поскольку мясник не привязал его, и схватил зубами королеву. Раздался хруст – зрелище было ужасным!

Бедный владелец театра, управлявший куклами, испугался и очень расстроился, ведь королева была его самой красивой куклой, а мерзкий бульдог откусил ей голову. Но когда публика разошлась, незнакомец, пришедший вместе с Джоном, сказал, что починит куклу. Он вытащил свою баночку и смазал куклу целебной мазью, которая когда-то так хорошо помогла старухе, сломавшей ногу. И стоило ему только натереть куклу этой мазью, как она стала как новенькая. Более того, теперь она сама могла двигать руками и ногами, и не надо было дергать за веревочки. Кукла сделалась как живая, вот только говорить не умела. Владелец театра был счастлив – теперь ему уже не надо было управлять ею, поскольку кукла могла танцевать сама по себе.

Но когда наступила ночь, и все постояльцы заснули, послышался такой долгий и печальный вздох, что все проснулись и пожелали узнать, в чем дело. Владелец кукол бросился к своему театру, потому что вздох донесся именно оттуда. Деревянные куклы валялись в полном беспорядке: король лежал среди своих гвардейцев, и все они жалобно вздыхали и таращили свои стеклянные глаза. Им очень хотелось, чтобы их тоже, подобно королеве, натерли мазью, и они смогли бы двигаться сами по себе. Королева упала на колени и с мольбой протянула попутчику Джона свою прекрасную золотую корону, словно говоря: «Возьмите, возьмите ее, только натрите мазью моего супруга и моих подданных!»

Бедный кукольник от жалости не смог сдержать слез. Он обещал отдать попутчику Джона все деньги, которые заработает в следующий вечер, если тот намажет своей чудо-мазью четверых или пятерых его лучших кукол. Но попутчик за свою услугу попросил у кукольника лишь большой меч, а получив его, намазал снадобьем шестерых кукол, и они тотчас же принялись танцевать, да так весело, что девушки – живые девушки, посмотрев на них, тоже пустились в пляс. Постояльцы гостиницы, кучер и кухарка, лакей и горничная – все танцевали. Даже кочерга и каминные щипцы последовали их примеру, но сразу же упали, успев подпрыгнуть всего один раз. До чего же веселая это была ночь!

На следующее утро Джон со своим попутчиком покинули их и стали подниматься в горы, поросшие сосновым лесом. Вскоре они были уже так высоко, что церковные башенки внизу стали похожи на красные ягоды среди густой зелени, и перед ними открылся величественный вид на много-много миль вперед. Перед ними лежали долины и города, где они еще не бывали. Такого прекрасного зрелища Джон не видывал ни разу в жизни. С ясного голубого неба светило солнышко и пригревало землю. Послышались вдруг звуки охотничьего рога, и на душе у Джона стало так радостно, что на глаза его навернулись слезы, и он воскликнул:

– О, Боже, как Ты добр! Я хотел бы расцеловать Тебя за твою доброту, за то, что Ты подарил нам всю красоту, какая только есть в мире!

Его попутчик, молитвенно сложив руки, тоже созерцал леса и город, купавшийся в ласковых лучах солнца. В этот момент в вышине над их головами раздался чарующий звук. Взглянув вверх, они увидели большого белого лебедя, плывущего по небу. Он был великолепен, а пел так, как не пела ни одна другая птица. Но он все слабел и слабел, все ниже склонял свою голову, и наконец, упал замертво прямо к их ногам.

– Эти прекрасные белые крылья стоят больших денег, – сказал попутчик. – Прихвачу-ка я их с собой. Теперь ты поймешь, что я не зря взял меч, – и с этими словами он одним ударом отсек лебединые крылья, ибо решил взять их с собой.

Они прошли еще много миль по горам, пока, наконец, пред их взором не предстал большой город, многочисленные башни которого сияли на солнце, как серебряные. В центре города стоял великолепный, крытый настоящим золотом мраморный дворец, в котором жил король. Прежде чем войти в город, Джон и его попутчик остановились на постоялом дворе, чтобы привести себя в порядок, ибо они хотели пройти по улицам города в самом лучшем виде.

Хозяин рассказал им, что король – хороший человек, который никогда никого не обидел, но его дочь, принцесса – спаси нас, Боже! – настоящая злодейка. Конечно же, она красавица, и нет никого, кто мог бы сравниться с ней в красоте, но что толку в том, что она прекрасна, если столько красивых принцев лишились своих голов по прихоти этой злобной ведьмы. К ней мог посвататься любой – будь он хоть принцем, хоть нищим – главное отгадать три ее загадки. И если ты правильно ответишь на них, она выйдет за тебя замуж, и ты будешь править страной после смерти ее отца, если же нет, то тебя велят повесить или обезглавить – вот сколько злобы таится в этой красавице-принцессе!

Отец принцессы, старый король, очень страдал, видя злобный нрав своей дочери, но ничего не мог поделать, ибо когда-то пообещал ей, что не будет вмешиваться в ее сердечные дела и разрешил ей поступать так, как ей вздумается. Пока еще ни одному принцу не удалось ответить на вопросы принцессы, и все они были повешены или обезглавлены. А ведь каждый был заранее предупрежден, что к принцессе лучше не свататься. Старый король так горевал о судьбе несчастных принцев, что раз в год вместе со своими солдатами становился на колени и целый день молился, чтобы принцесса обрела добрый нрав. Но она наотрез отказывалась меняться, так что даже старые женщины, прежде чем выпить свой бренди, в знак траура подкрашивали его в черный цвет. Что еще им оставалось делать?

– Гадкая принцесса! – воскликнул Джон. – Ее надо бы высечь розгами, это послужило бы ей хорошим уроком! Будь я на месте старого короля, я бы отхлестал ее до крови!

Но король, конечно же, не мог нарушить своего слова, ведь он обещал не вмешиваться.

В этот момент с улицы донеслись до них крики «ура!». Мимо проезжала принцесса, и она была так прекрасна, что люди на мгновение забывали о ее злобном нраве и кричали «ура!». Сбоку от нее на вороных конях ехали прекрасные юные фрейлины, разодетые в белые шелковые платья, с золотыми тюльпанами в руках. Сама же принцесса восседала на белоснежном скакуне, украшенном бриллиантами и рубинами: ее костюм для верховой езды сиял золотом, а хлыст напоминал луч солнца. Казалось, что золотая корона на ее голове была сделана из маленьких звездочек, снятых с неба, а мантия выткана из крылышек сотен тысяч крошечных бабочек. И все же сама принцесса была прекраснее своего одеяния.

Увидев ее, Джон залился алой краской и едва мог вымолвить слово. Принцесса была точь в точь, как та прекрасная девушка в золотой короне, которую он видел во сне в ночь смерти своего отца. «Как же она прекрасна», – подумал Джон и против своей воли полюбил ее. «Не может она, – думал он, – быть злой ведьмой, той, что посылала на казнь людей, не сумевших отгадать ее загадки».

– Говорят, что любой, даже самый последний нищий, может посвататься к ней. Тогда я тоже пойду во дворец, потому что это сильнее меня, – объявил он.

Все отговаривали Джона, убеждая, что он непременно разделит судьбу всех остальных женихов. Попутчик тоже отговаривал его, но Джон заявил, что у него все получится, почистил обувь и одежду, вымыл лицо и руки, расчесал свои красивые золотистые волосы и в одиночку отправился в город во дворец.

– Входите, – крикнул старый король, когда Джон постучался в дверь. Джон отворил дверь, и король в домашнем халате и вышитых домашних тапочках вышел ему навстречу. На голове его была золотая корона, а в руках – скипетр и держава.

– Подожди, – сказал король и сунул державу подмышку, чтобы пожать Джону руку.

Но как только он понял, что это еще один претендент на руку его дочери, он залился такими горькими слезами, что скипетр и держава выпали из его рук на пол, а сам он стал вытирать слезы халатом. Бедный старый король!

– Не делай этого, – сказал он, – с тобой случится то же, что и с остальными. Ты сам сейчас убедишься!

И он повел Джона в сад – любимое место отдыха принцессы. О, какое это было жуткое зрелище! На каждом дереве висело по три-четыре королевских сына, просивших когда-то руки его дочери, но не сумевших дать правильные ответы на ее вопросы. С каждым порывом ветра их кости так громко стучали друг о друга, что маленькие птички от испуга улетали прочь и больше никогда сюда не возвращались. Цветы были подвязаны к костям мертвецов, служивших им опорой вместо палок, а из цветочных горшков выглядывали оскалившиеся черепа. Ну и садик же был у принцессы!

– Хорошенько вглядись во все это! – сказал король. – Ведь тебе предстоит последовать за теми, кого видишь здесь. Пожалуйста, брось свою затею. Ты сделаешь меня совершенно несчастным, поскольку я слишком близко принимаю все к сердцу.

Джон поцеловал руку доброго короля и сказал, что он так сильно влюблен в принцессу, что в конце концов все непременно образуется. В это самое время принцесса вместе со своими фрейлинами въехала во двор. Король и Джон вышли встретить их и поприветствовать принцессу. Девушка и вправду была необыкновенно хороша, и когда она протянула Джону руку, он почувствовал, что любит ее еще сильнее. Конечно же, она никак не могла быть той злобной ведьмой, какой считали ее люди. Они прошли в гостиную, и маленькие пажи поставили перед ними засахаренные фрукты и имбирные орешки. Но старый король быль так опечален, что не мог ничего есть, к тому же имбирные орешки были слишком тверды для его зубов.

Договорились, что Джон придет во дворец на следующее утро, когда весь Сенат и судьи соберутся, чтобы выслушать его ответ на первый вопрос. Если удача улыбнется ему, то он должен будет прийти еще два раза, но пока еще никому не удалось ответить даже на первый вопрос, и всем женихам пришлось расстаться с жизнью. Но Джон ни капельки не волновался о завтрашнем дне, он пребывал в приподнятом настроении и думал только о прекрасной принцессе – он твердо верил, что Бог каким-то образом поможет ему, хотя не знал, да и знать не хотел, каким. Как на крыльях прилетел он на постоялый двор, где ждал его попутчик.

Джон не находил слов, чтобы выразить, как благосклонно приняла его принцесса, и как она была прекрасна. Он уже с нетерпением ждал следующего дня, чтобы прийти во дворец и испытать судьбу, отвечая на вопрос. Но попутчик лишь печально покачал головой и сказал: