Глаза уже закрыты

Глаза уже закрыты
Ион Клэйдэм

Не буду убивать ваше неведение, как и интригу, что подпитывает неизвестность. Не буду сыпать блестки в глаза и восхвалять нечто, созданное моим жалким сознанием и руками. Меня каждый раз выводят из себя красочные россказни на задней части книги, которые не имеют в большинстве своем ничего общего с сутью произведения, или же которые заранее говорят тебя обо всех невероятных моментах внутри. Нет. Здесь будут только сухие слова, не дающие совершенно ничего вразумительного. Смерть. Общество. Личность. Похоть. Гордыня. Жестокость. Страх. Ты. Я. Глаза уже закрыты. Содержит нецензурную брань.

Не уверен, что это станет книгой. Не уверен также, что эту писанину увидит кто-нибудь, кроме меня и этого ноутбука, ведь всё, что будет дальше, лишь мысли, записанные неотрывно за одну ночь в одном документе. Если бы я хотел стать писателем, то отправил бы по издательствам свою первую работу, написанную мной в четырнадцать лет, когда в моей голове еще была идея посвятить свою жизнь книгам и обществу, для которого они были бы написаны. Мне лишь нужно выплеснуть все свои эмоции, истории и, в принципе, всего себя на одно полотно, дабы понять, что же мне делать дальше. Истории или же история, имеющая большое количество составляющих, не будет веселой, смешной или хоть немного забавной, так что если вдруг кто-нибудь нашел этот документ и решил прочитать, желая развеяться, не надо. Прочитав, вы не будете чувствовать себя лучше, ибо я буду писать о жизни, а жизнь, как нам всем известно, не та вещь, посмотрев на которую, ты скажешь: «Вау! Как чудесно! Как классно! Что за милый и честный мир предо мной сейчас!» Поэтому убедительно прошу, отложи этот набор бессмысленных слов обратно, откуда взял, если чувствуешь себя плохо, если ты сейчас переживаешь эмоциональное кризис. Будет только хуже, поверь. И после столь жизнерадостного начала можно приступать к основной части, из-за которой вы принялись это читать и из-за которой я открыл свой ноутбук в 22:32. Мы начинаем.

* * *

Общество. Как же меня пугает данное слово и то, что оно представляет из себя в реальной жизни. Меня пугают его идеи, коллективное мышление и то, как все эти вещи влияют на каждого из нас. Неважно, насколько хорошими у вас были родители, воспитатель в садике или же учитель в школе, это всё пшик по сравнению с влиянием, что оказывает на нас коллектив. Он может полностью изменить твой характер, поведение, взгляды и мысли. Чем дольше ты находишься в его окружении, тем сильнее твоя личность видоизменяется и превращается в нечто совершенно другое. И это пугает, пугает то, как коллектив извращает каждого из нас. Да, согласен, компания может бросить твоё сознание и в нужное русло, если ты ранее был не очень хорошим персонажем, но предвидеть, какую соломинку ты вытянешь, не способен никто. Поэтому никогда нет определенности в вопросе «кто виновен»: общество, что извратило хорошего человека, или же сам человек, которому ничего не оставалось делать, кроме как плыть по этому беспощадному течению.

К чему это я? В чём был смысл начинать данное «что-то» именно с обсуждения общества? Дело в том, что той жизни, которую я хочу разложить перед вами по полочкам, эта проблема коснулась как нельзя серьёзно. Эту девочку, а речь в этих записях пойдет именно о девочке, съело, прожевало и выплюнуло коллективное сознание, оставив лежать её совершенно одну на мокром асфальте. Звали её Джейн, и давайте сразу, чтобы не возникало лишних вопросов: в конце книги она умрет. Именно тогда мы и решим все вместе, на кого стоит возлагать вину – на общество или на отдельного человека.

Что она из себя представляла, когда была жива? Обычно, когда в книге появляется новое имя, автор по старой традиции начинает описывать всю подноготную персонажа в краткой или же в крайне обсасывающей форме – от цвета его глаз до города, в котором он живет, что, как по мне, бессмысленно (моё мнение по поводу описания населённого пункта героя). Кому интересно читать об архитектурных сооружениях, вечных пробках или погодных условиях? Если тебе нужно сделать свою книгу более увесистой, чтобы её клали не в маленький карман рюкзака, а в большой, а в магазинах чтобы очередной зевака не проморгал твой «шедевр» средь другого хлама, то дерзай – продолжай описывать километровыми абзацами урну или иную ненужную хрень. Иного смысла в данных описаниях я не вижу. Но кому какое дело до того, что думает никому не известный человечишка, находящийся в никому не известном городе. Закрыли тему.

Джейн. Как и все мы, девочка была со своим набором интересов и фобий. Она ненавидела мёд, но обожала сыр, смотрела комедии, но не прикасалась к мелодрамам. Каждый день она рисовала, а по вечерам сидела на крыше и слушала музыку. Джейн была крайне эмоциональной, если её спровоцировать, но при этом в ней сидела скромность, при отсутствии которой девочка бы покорила не одного парня, ибо внешность её была чудесна. В наше время требуется неплохой пиар, чтобы найти себе пару, а для тех, кто не готов работать на публику, эта задача становится тяжело выполнимой. Она и не гналась за этим или думала, что не гналась, ведь иногда мы вводим в голову данную мысль лишь для того, чтобы устранить желание быть кому-то нужным, по-настоящему ценным, получать заботу и дарить её в ответ. Честно говоря, не знаю, с чем связанно данное явление. Связанно ли это с прошлыми неудачными попытками найти себе кого-нибудь, с плохим опытом во взаимоотношениях? Возможно. Быть может, это просто страх быть любимым. У Джейн были отношения и раньше, но они всегда заканчивались одинаково. Ложь. Разоблачение лжи. Литры слез, и нервный срыв. Она любила привязываться к людям. Нет, скорее, девочка не могла по-другому. Как можно любить кого-то, а после за долю секунды выбрасывать его из головы и идти флиртовать с преподавателем. С преподавателем? Что? Слишком странный пример? Он и должен быть таковым, чтобы показать всю абсурдность столь возмутительной любви. Для неё данный тип любви – фальшь, причем никому не нужная фальшь. Зачем обманывать своего партнера и себя? Чтобы не обидеть? Дерьмовое оправдание, крайне дерьмовое. В общем, вы представили себе примерное её отношение к данному феномену. Она ни за кем не бегала, а за ней не бегали в ответ. Всё просто.

Семья у девочки была совершенно обычной, ничем не примечательной. У нее не было ни сестёр, с которыми был бы шанс поговорить о наболевшем, поделиться своими секретами или просто рассказать, как прошел день, ни братьев, сумевших бы поддержать и помочь при необходимости. Мама, как и отец, жила на работе. Не то чтобы она не появлялась дома, совсем наоборот. Джейн могла её увидеть дома за готовкой ужина или же в саду, поливающую деревья, но при этом, чтобы выйти с ней на контакт, требовалось пробить бетонную стену из мыслей, направленных лишь на один аспект жизни: средства для существования. Зная это, девочка и не пыталась предпринять какие-либо шаги для разморозки взаимоотношений. Она жила в своем мире, пока родители жили в своем. Со временем данная замкнутость в пределах дома превратилась в истину бытия. Ты перестаешь рассказывать, делиться, начинаешь переживать всё внутри, убегая всё дальше и дальше от реального мира, не замечая, что сознание потихоньку начинает вскипать. Остается лишь ждать того вектора, по которому поведёт тебя судьба дальше. Либо она вводит в твою жизнь случайного гостя, нового персонажа, что вытащит тебя из этой бездонной ямы, либо оставит разлагаться на прежнем месте, пока не случится то, что обычно случается в таких ситуациях. Смерть. Может, я бросаюсь из крайности в крайность, но мне кажется, именно отсутствие зацепки к жизни в лице человека, который бы варился с тобой за компанию в котле, наполненный твоими проблемами и мыслями, подталкивает людей переступать порог столь рискового эксперимента, как суицид.

Что касается Джейн, жизнь подарила ей возможность не сгореть изнутри, пусть ненадолго, но дала. Это случилось в библиотеке, когда девочка искала очередной источник литературы для доклада. Её кто-то окликнул. Потом еще раз, и еще. Она лишь на третий раз обратила на это внимание. И тут дело было не в том, что Джейн не хотела заводить с кем-либо беседу (девочка не была из той группы людей, которые делают всё для того, чтобы их не замечали), просто порой наш организм перестраивается на режим автопилота, когда речь заходит о вещах, где разум – ни к чему, ненужная роскошь. Ну или, быть может, всё потому, что компания людей, которой девочка неожиданно понадобилась, звала её Джессикой, даже не знаю.

Джейн, выйдя из оцепенения, перевела свой взгляд с книжных полок на предполагаемый источник звука, дождалась, пока зрение подберёт необходимую фокусировку, и принялась искать людей, чьи головы были направлены в её сторону. Она нашла их, в конце концов, но легче ей от этого не стало, скорее наоборот: появилось еще большее количество вопросов. Компания, что ждала её реакции, была далеко не последней на просторах школы, у них даже было своё название: «Семья неприкасаемых». Звучит нелепо? Да, полностью поддерживаю, но в наше время любое, даже самое нелепое высказывание может прилипнуть к тебе без твоего согласия. Не стоит даже пытаться начинать вам объяснять смысл данного им имени, историю возникновения, не стоит трогать того человека, который впервые произнес это словосочетание, заразив всех остальных в будущем. Если вы собираетесь читать внимательно, не перепрыгивая со строки на строку, лишь бы дочитать, то спокойно сможете сами найти необходимую вам информацию. Идём дальше.

Джейн, переборов выражение лица «какого хрена?», начала потихоньку подходить к ним, поставив выбранную ею книгу обратно на место. Варианты, объясняющие, зачем она понадобилась, сочились из её сознания один за другим, сражаясь между собой в степени абсурда. Это могло быть всё что угодно: от обычной глупой шутки до…Фантазия в этом вопросе безгранична.

Джейн приблизилась достаточно, чтобы диалог начался. Первой слово взяла на Бэкки (немного стервозная, но умная девчонка):

– Джесс, что за встреча! Как твои дела? – не дожидаясь ответа, та продолжила. – Не подскажешь нам, кто занимается продажей наркотиков теперь, после ухода Саймона?

Стоп. Давайте по порядку. Джейн не употребляла наркотики. Она не делала этого не потому, что это как-то пагубно влияет на организм, или из-за страха быть разоблаченной родителями. Нет, просто девочка считала те фальшивые чувства, проявляемые в нас наркотиками, не совсем тем, что ей в жизни так необходимо. Мир и так строится на лживых эмоциях, ощущениях; нет смысла покупать новую порцию, пусть и чуть более ярких, но таких же, по сути. Конечно, Джейн мельком думала об этих вещах, но то были мысли из разряда «какой эффект», «а что будет, если», невинное любопытство. В этом вопросе она держалась молодцом, да, но не её бывший парень. Саймон (парень) был дилером, и, как это обычно бывает, никто не знал о его занятии, кроме покупателей, разумеется. Об этом не знала ни Джейн, что потратила год своей жизни на него, ни родители, в кофейне которых он помимо основной зарплаты получал неплохие чаевые за якобы «хорошее обслуживание» посетителей. Помните, я говорил о взаимоотношениях, где как итог была ложь, разоблачение лжи и вёдра отборных слёз? Саймон не стал исключением из данного правила. Конечно же, о его увлечении узнала вся школа, а впоследствии и Джейн. Все решили, что она мало того что знала о его подработке, так ещё и сама не раз была потребителем веществ. Саймона отчислили, и он переехал в другой город, девочка же осталась с грузом недостоверной информации на плечах среди вечно смотрящих на нее косо одноклассников и учителей.

– Откуда я знаю? – негодуя произнесла девочка.

– Ты не подумай, мы не верим тому, о чем говорят в школе, мы как никто знаем, что такое слухи и с чем их едят, тем более, твоя ситуация очевиднее некуда. Просто нам показалось логичным решением обратиться прежде к тебе, а уж потом идти к иным источникам информации. Ты могла совершенно случайно что-то услышать, увидеть, какую-нибудь мелочь, которая раскрыла бы карты. – подхватил свою подругу Майкл. Он сидел на противоположном крае стола от Бэкки в окружении еще одной девушки и двух парней. – Так что, нет?

– Нет! Конечно, нет!

Джейн была возмущена: «Разве люди не понимают полную бессмысленность выстраивания своего мнения о человеке на ничем не подкрепленных фактах, осуждения его за действия другого человека?!» Она должна была уже давно принять эту действительность. Девочка говорила себе однажды, что отныне будет игнорировать сплетни, мнения других людей, начнет делать то, что хочет, не оглядываясь на шепот за спиной. Но как бы она ни принимала эту мысль, как бы ни старалась, ей все равно было важно то, что о ней думают. И Джейн этим «нет» хотела показать, что это ей все окончательно надоело. У неё это получилось. Майкл, увидев её реакцию, слегка улыбнулся, перевёл взгляд с её лица на лицо мальчишки рядом и сказал:

– Ладно, мы тебя больше не потревожим. Пока.

Как же он ошибался, и как же наивно полагала Джейн, что встреча с этими ребятами была первой и последней в её жизни. Ха. Если бы ей, будто презентацией, показали моменты из недалекого будущего, она с уверенностью в сто процентов отменила бы планы на вечер, но увы. Не стоит задаваться такими гипотетическими вопросами, когда все, что случилось, случилось и уже ничего нельзя исправить. Не стоит изводить себя, переживать вновь и вновь события прошлого, придумывая для них хеппи-энд. Все крайне непредсказуемо, и это одна из тех вещей, с которыми нам приходится мириться, хочешь ли ты того или нет.

Вечер. Я не зря упомянул о планах Джейн, ведь именно они стали отправной точкой для дальнейших ядовитых и тошнотворных событий. В планах Джейн было посетить вечером одно место. Её место. Думаю, у каждого из нас оно есть (может, я и ошибаюсь), какая-то определенная, по-особенному родная точка в пространстве, которая может быть абсолютно любой: от небольшого пня под невероятно массивным деревом до целого города, в который ты приезжаешь на каникулах, дабы увидеться с родственниками. Оно появляется совершенно неожиданно для нас, и обычно к этому месту прицепом идут те люди, что были с тобой в момент его открытия. Без них словно что-то теряется. Атмосфера. Пейзаж. Исчезают какие-то краски, коих ты не осознаешь, но чувствуешь. Для тебя этим человеком может быть кто угодно: друг, девушка, парень, огромная компания или же ты сам. У Джейн этим местом была крыша, и, хорошо ли это или плохо, крыша была лишь её и ничьей больше. Она познакомилась с ней ещё в седьмом классе, когда совершенно случайно подслушала разговор старшеклассников в столовой. Не помню, что они делали на этой крыше, но информация о её существовании неплохо отпечаталась в голове у Джейн. Девочка периодически вспоминала о ней, когда писала конспекты, сидя в библиотеке, за семейным ужином. По неизвестной ей причине идея посетить то небольшое здание на пятой улице никак не выходила у нее из головы.

«Надо бы сходить туда сейчас», – сказала себе Джейн, увидев, что следующим уроком в её расписании стоит математика с профессором Джигетулсом (любящий игуан и крекеры глухой старик).

И она сделала это. Пройдя пару невзрачных улочек, осмотрев местный двор и детскую площадку, девочка подошла к двери того самого дома, о котором говорил Карл из баскетбольной команды. На двери у входа в подъезд висел замок, и он был не из тех современных замков, на которых была электронная панель, издающая характерный им противный писк, означающий «проход открыт», далеко нет. Замок состоял из восьми ржавых кнопок, на каждой из которых была еле заметна их индивидуальная цифра. Обычно для его открытия требуется случайным образом зажимать одновременно три кнопки, пока не нащупаешь необходимую комбинацию, но дело в том, что Джейн знала последовательность цифр для вскрытия этой железки, так что смысла думать о вариантах взлома не было никакого. Она с легкостью открыла дверь, поднялась по лестнице, вышла на крышу и… ничего. Никакого «вау»-эффекта не было. На полу валялись пустые бутылки из-под пива и голый матрас с виднеющимися на нем пятнами неизвестного происхождения. Вид открывался на дорогу с примыкающими к ней серыми зданиями, а на красной трубе, которая возвышалась у левого края, располагалась рваная куртка. Джейн смотрела на всю эту картину с долей разочарования, ведь в её воображении данное место выглядело совершенно по-другому. Хах. Но с крыши она не ушла. Девочка надела наушники, присела на самый край крыши и принялась наблюдать за суетной жизнью города, тем самым, сама того не подозревая, начав традицию. Именно в тот момент было открыто место для дней, когда хочется побыть одной и немного подумать. Она брала с собой термос, наполненный до краев горячим кофе, надевала наушники и садилась все на тот же край. Джейн могла убивать там час за часом, изучая поведение людей, будто зачарованная. Так же и в тот день, когда её подозвала к себе «Семья неприкасаемых». Все как раньше.

Поужинав, Джейн сказала родителям, что собирается навестить её несуществующую подругу Робин для совместного выполнения домашнего задания, заранее положив в портфель ломтики сыра, латте и немного зефира. В тот момент девочка и представить не могла, куда её занесет вечер. Предпосылки начали возникать уже тогда, когда она поднималась по лестнице дома на пятой улице.

Звуки. Ранее здесь можно было услышать только лишь собственное дыхание и скрип, издаваемый ботинками, но не сейчас. Уже на первом этаже девочка уловила приглушенный шум откуда-то сверху. С каждой ступенькой он потихоньку начинал обретать очертания, которые к концу пути превратили его из чего-то неразборчивого в музыку. Джейн это сильнейшим образом тревожило. Она аккуратно, с большой осторожностью взялась за дверную ручку, ведущую на крышу, и медленно начала поворачивать её. Все ясно. Опять они.

На крыше были те же лица, уставившиеся на неё в библиотеке. Бэкки, которая держала сигарету в одной руке и бутылку виски в другой, Кейт, которая пыталась показать всем своим видом заинтересованность в истории Гарри, при этом вечно поглядывая в сторону и запаздывая с реакцией на очередную несмешную шутку. Еще один парень, имя которого Джейн, если честно, не знала, и Майкл. Последний стоял поодаль ото всех и разговаривал по телефону, именно он первый заметил нежданного гостя.

– Джесс? Что ты тут делаешь? Это кто-то из вас, болванов, пригласил её сюда? – произнес Майкл, отложив телефон в карман.

– Во-первых, – начала Джейн, – если мы продолжим и дальше так сталкиваться, то вам стоит знать, что мое имя Джейн, а не Джессика. Во-вторых, меня никто не приглашал, думаю, я не вписываюсь в вашу компанию. Врят ли, у нас есть общие темы для обсуждения, кружки по интересам. Совсем разные. А в-третьих, я уже ухожу. – она повернулась к выходу.

– Во-первых, мы знаем, что тебя зовут Джейн, – продолжил Майкл. Его позабавила резкая реакция девочки.

Мгновенный повород обратно.

– Что? Так какого черта тогда?

– Любопытство, только и всего. Нам было интересно, поправишь ли ты нас, и то, когда это произойдет. Как показывает практика, некоторым ты позволяешь называть себя так, как им вздумается. Например, Йокер. Помнишь профессора Йокера? Для него ты Кейт уже два года как, а все потому, что ты не поправила его на самом первом уроке и до сих пор не поправляешь.

Джейн перевела взгляд с Майкла на ребят. Все наблюдали за развитием сюжета с длиннющими улыбками на лице. В их глазах так и читалось: «Ну? Что ты на это ответишь?»

– Ты это помнишь?

– Конечно, общая картина о человеке складывается из мелочей, Джейн, и если при общении не обращать на них внимания, пропускать мимо, то перед тобой в диалоге вечно будет стоять образ, а не личность, а меня это не устраивает. Я люблю изучать людей. Человек – одно из самых интересных существ, населяющих нашу Землю, у каждого есть особые повадки, особенности в построении мысли, мировоззрение, и, начав их изучать, начав изучать хотя бы одну особь, ты можешь открыть для себя много нового. С таким времяпрепровождением не сравнится ни одна книга, сериал, фильм, все это бессовестно меркнет перед таким занятием, как наблюдение за людьми.

Молчание. Одна секунда… Две секунды… Три секунды…

– Вот это ты загнул, приятель! Обычный диалог, обычный диалог, и тут бац – минута философиии! – отмерз через некоторое время Гарри.

– Хах! Да я пьян просто, сам не понимаю, что говорю, – ответил Майкл с усмешкой, доставая из кармана куртки пачку сигарет.

Джейн поймала его взгляд. В нём читалось, что все вышесказанное не было следствием алкогольного опьянения, – он лишь хотел, чтобы информация дошла до конкретного человека, и она дошла.

«Кто бы мог подумать, что сегодняшний поход на крышу начнется лекцией на тему: “Как надо жить” от Майкла Мёрдера», – подумала девочка.

– Откуда ты вообще знаешь об этом месте, Джейн? Я думала, что об этой крыше известно лишь нам и паре ребят постарше, – встряла Бэкки. Бутылка виски теперь покоилась в руке открытой.

– Услышала, как Карл о ней говорил. Не помню, как давно это было, но с тех пор хожу сюда каждую неделю по средам и субботам.

– И мы каждую! Четверг и воскресенье. Сегодня мы правда сделали исключение, подумали: «А почему бы не перенести воскресные планы на день раньше?», пришли, а тут ты нарисовалась. Ох уж эта сучка жизнь, да? Никогда не знаешь, что она приготовит тебе на завтрак.

– Да, – неубидительно и настороженно произнесла девочка. – наверное…

* * *

Утро.

(Что? Слишком резкий переход? Да, согласен, в этом и вся прелесть писать что-то самому. Свои правила. Ты распоряжаешься в собственной работе всем, делаешь то, что хочешь, и тогда, когда хочешь. Можешь пропитать пустой, безмолвный лист бумаги смыслом, который будет проникать в читателей глубоко, отчего те почувствовать его холодные пальцы, заигрывающие с их совестью, а можешь расписать пару забавных строк, чтобы вытянуть из зрителя лишь улыбку и ничего более. Некоторая власть, ощутимая и нерушимая. Чувствуете?)

Утро.

Первый звоночек – хочется пить. Джейн открыла глаза и поняла, что они полны песка. Она начала невероятно быстро моргать, чтобы хоть как-то смочить их, между тем высматривая место, где проснулась. Ничего непонятно, бордовые шторы. Девочка сразу поняла, что это был не её дом. Но тогда чей? Неподъемная задачка, которую сейчас решать бесполезно.