Возвращение троянцев

– Троада? Ну, пускай попробуют, если мы успеем туда вернуться… – Нет, Рамзес, не о Троаде ты думаешь, тебе не до нее. Но мы и вправду обязаны тебе жизнью. А значит, должны тебе помочь. Где они высадились, эти любимчики главного демона?

– В дельте Нила, западнее одной из наших гаваней, – ответил Рамзес. – Антифот прислал мне вызов на битву. В последние годы они со всеми так поступают. И Антифот всем предлагает одно и то же: выслать армию, числом равную его войску. И начать с поединка.

Гектор расхохотался:

– Ну, это уже слишком, Великий Дом! Ты что же, шутишь со мною? Какой еще поединок?

– Поединок, на который он предлагает выставить сильнейшего. Сильнейшего выставит и он. Если его воин проиграет и будет убит, Антифот клянется увести свое войско и никогда больше, покуда он царствует, не нападать на Египет. Если погибнет мой воин, я должен отступить и принять любые его условия. А это означает гибель Египта. Можно, конечно, сопротивляться, но это ничего не изменит. Насколько я знаю, поединок с его богатырем принимали уже не однажды. И неизбежно гибли.

Авлона не видела, что происходит в шатре, но по тону Гектора, когда он заговорил, поняла, что царь Трои сейчас стоит против своего собеседника и пристально смотрит ему в лицо.

– Кто этот воин? – глухо спросил троянец. – С кем Антифот предлагает сражаться сильнейшему из египтян?

– Это его племянник, – ответил фараон. – Сын его старшей сестры и… Не хочу показаться тебе безумцем, верящим в нелепые сказки, но эта сказка имеет слишком много подтверждений. Словом, все лестригоны уверены, что этот воин родился от демона. Его зовут Каррик, и он чересчур мало похож на человека, чтобы можно было полностью не верить в эту легенду.

– Мало похож на человека? – воскликнул Гектор. – И что же в нем настолько отличается? У него растут рога, он умеет летать? Или, может, у него есть вторая голова про запас, на случай, если ему снесут первую?

– Не смейся, царь! Никто из видевших Каррика не смеялся… Мне о нем рассказали так: это великан, примерно на голову выше тебя, с торсом гигантским и мощным, с ногами, подобными столбам, и руками, которыми он легко вырывает из земли взрослую пальму. У него глаза желтые, как у леопарда, они горят в темноте, а зубы во рту остроконечные, тоже как у хищного зверя. При этом он в совершенстве владеет любым оружием, но и без оружия, одним ударом кулака, может убить быка, а не только человека. Допускаю, что часть этих впечатлений навеяна страхом, и что описание немного преувеличивает истину, однако от этого не легче. Каррик одержим желанием убивать, по сравнению с ним все остальные лестригоны – кроткие дети! Мне сказали, что когда разбойники ни с кем не воюют, он требует время от времени выставлять ему двух-трех своих воинов для поединка и тут же их приканчивает.

– Ого! – Гектор рассмеялся. – Ну, так я понимаю Антифота – он, скорее всего, хотел бы, чтобы кто-нибудь справился с его племянничком: учитывая малочисленность лестригонов, этот ублюдок может их всех истребить… И, самое главное – рядом с таким полупомешанным убийцей царь едва ли может чувствовать себя в безопасности. Описание Каррика и вправду внушает трепет, хотя, сказать по чести, убить кулаком быка могу и я, если сильно разозлюсь! А что-нибудь еще отличает это чудище от людей? Ну, кроме светящихся глаз (если это правда!), крокодильих зубов и роста? Что-нибудь, что бы явно подтверждало его родство с демоном?

Рамзес тихо выругался, но его брань не имела связи с разговором. Тут же стало ясно, что случилось: из-за полога шатра вылетела и шлепнулась на землю раздавленная многоножка.

– Заползают среди бела дня! – зло произнес фараон. – В этих влажных местах их полно… И кусаются не хуже скорпионов, только что их яд не так смертоносен. Нет, не смотри с такой тревогой, Гектор: она не успела меня укусить, а если бы и цапнула – в моей дорожной аптечке всегда есть набор противоядий[5 - О том, что у египтян существовали походные аптечки, есть упоминания в некоторых древнеегипетских документах.]. Ты спрашиваешь, чем он отличается… Хм! О нем говорят, что его нельзя убить, то есть что человек не может убить его. Не улыбайся, я сам в это не очень верю.

– Я просто вспомнил ахейскую легенду о неуязвимости Ахилла! – воскликнул царь Трои.

– Я слыхал о ней. Но о Каррике говорят, что его может убить только человек, который побывал в Царстве мертвых и вернулся оттуда. Так нагадали колдуны лестригонов.

– Вот оно что! Я так и думал, Великий Дом! Снова все сходится на моем брате. Но почему Ахилл должен рисковать жизнью ради спасения твоего царства? Почему именно он?

– Потому, что, кроме него, ни у кого нет надежды убить Каррика, – спокойно ответил Рамзес. – Ты сам это знаешь. Но, между прочим, я ведь не знал наверняка, правда ли то, что мне о нем говорили: правда ли, что Ахилл был убит под Троей и его вернуло к жизни какое-то загадочное средство. Сейчас ты это подтвердил, Гектор. Не смотри так… Я же не прошу Ахилла соглашаться. И тебя не прошу – вы можете уехать, вас никто не станет удерживать. Свои долги ты мне уплатил, выиграв ливийский поход, а твой брат ничего мне не должен. Да, мне нужна помощь, но вы сами будете решать, оказать ли ее мне.

Что-то резко скрипнуло, как будто троянец с размаху упал на свой стул. Послышался глухой смешок:

– Ты хитер, фараон! Ты прекрасно понимаешь, что именно так можешь добиться своего. Именно рассчитывая на мой свободный выбор, на благородство, а не на зависимость.

– Само собою, – подтвердил Рамзес. – Само собою. Я знаю тебя, царь Трои, великий Гектор! И у меня есть еще одно средство сделать твой выбор удачным для меня. Я знаю, где твои жена и сын.

Услыхав это, Авлона, при всей своей выдержке, едва не вскрикнула. У Гектора не было особенной причины сдерживаться, и он вскочил так резко, что его стул опрокинулся и отлетел в сторону.

– Гермес – хранитель тайны! [6 - Кроме прочих своих функций веселый бог Гермес выполнял и эту: его считали хранителем тайн, заклинаний, всего, что связано с колдовством и магией. Именно от его имени происходит слово «герметический», то есть закрытый, секретный, недоступный.] Они живы?! Да?! Скажи!

– По крайней мере, были живы и здоровы год тому назад. Это мне известно наверняка.

Гектор застонал. Если фараон рассчитывал нанести ему удар, то рассчитал точно. Смятение обрушилось на троянца, как водопад, он не успел, да и не мог справиться с этим потрясением.

– Великий Единственный Бог, благодарю тебя! – прошептал Гектор, и слышно было, с каким трудом он перевел дыхание. – Я понимаю, Рамзес, что ты назовешь мне место, где я смогу их найти, только после сражения…

– Это было бы низостью, недостойной моего высокого рода! – почти резко возразил фараон. – Тем, кому я верю, я плачу вперед. Не так давно мне сообщили, что в Нубии появился какой-то человек. Судя по всему, он данаец[7 - Данайцами египтяне называли представителей всех народов моря: греков, этрусков и т. д.], и непонятно, как он проник в Нубию, миновав Египет, и как исчез оттуда. Но так или иначе, он разузнавал там о тебе и, видимо, узнал многое. Так вот, он просил всех, с кем говорил, сообщить тебе, если ты где-либо объявишься, что твоя жена Андромаха и твой сын Астианакс живут в Эпире, и что никто не помешает тебе увезти их оттуда.

Когда Авлона умолкла, какое-то время молчали все. Только голоса детей и их смех все так же доносились с внешней галереи. Гекуба заговорила первой, и всех поразил ее голос: в нем не было слышно вообще никаких чувств, словно она запретила себе чувствовать, чтобы сохранить власть над собой.

– Значит, сейчас, сегодня уже все кончилось? – спросила царица. – Поединок уже совершился? Гектор в письме написал: через три дня, а плыли вы не менее двадцати. Значит, так или иначе, Ахилл уже дрался с Карриком?

– Да, – сказала Авлона. – Он сразу согласился, едва узнал обо всем. Он сказал… я точно помню, как он сказал: «Надо избавлять мир от чудовищ, когда это в нашей власти!» Но и он, и Гектор были уверены, что поединком дело не кончится, что царь лестригонов обманет и при любом исходе нападет. Об их коварстве знает вся Ойкумена. Фараон Рамзес думал так же. И Гектор назвал единственное их с Ахиллом условие – это чтобы фараон дал пару кораблей с сопровождением и приказал отвезти в Трою Патрокла. Гектор сказал, что не станет им рисковать – сын его брата должен вернуться домой. И мне приказал плыть с ним. Это все было уже на берегах Зеленого моря, в Египте, в одной из их крепостей, ближайшей к тому месту, где лестригоны обещали высадиться. Как сообщил гонец, они высадились чуть не в тот день, когда Сети привез нас в походный лагерь фараона. И вот Гектор, Ахилл и царица Пентесилея отправились туда, к месту битвы, оно находилось всего в одном дне пути от крепости, а мы с Патроклом… Мы…

Тут голос юной амазонки впервые дрогнул, она опустила глаза. Видно было, что дрожат и ее пальцы.

– Я так просила… – с трудом закончила она, – я так просила их и мою царицу, чтобы мне разрешили остаться! Но они не позволили…

– Еще бы они отправили малыша с одними египтянами! – воскликнул Деифоб и тут же в смущении покосился на Сети. – Я никого не хотел обидеть, но мальчик царского рода, и… Словом, я волнуюсь и несу какую-то чепуху! Просто Гектор, зная отвагу Авлоны, боялся за нее, вот и все.

– Перестань, Деифоб! – прервала сына Гекуба. – Не мне и не тебе обсуждать, почему Гектор решил так, а не иначе. Он написал, что сразу после битвы они поплывут в Эпир за Андромахой, а потом, если все будет хорошо, вернутся домой, вместе с ней и с мальчиком. Плыть до Эпира, если я ничего не путаю, чуть дольше, чем до Трои, а при попутных ветрах можно поспеть и скорее. Значит, они, быть может, уже там или скоро там будут.

– Ты так уверена, мама? Ты уверена, что там, в Египте, все кончилось благополучно? – не выдержал Троил.

Гекуба резко обернулась к нему:

– Ты сомневаешься в том, что Ахилл победил этого демонова выродка? А я не сомневаюсь! Я ЗНАЮ, что они вернутся! Все слышали? Я это знаю!

Она хотела еще что-то добавить, и тут ее неколебимое мужество иссякло. Царица резко вскочила со своего кресла и, подобрав край платья, почти бегом выскочила из зала. Убежала и Авлона, но не с тем, чтобы догнать царицу – она не хотела, чтобы кто-нибудь заметил ее вдруг покрасневшие глаза.

В этой обстановке Сети, о котором троянцы, потрясенные рассказом юной амазонки, на время забыли, почувствовал себя неловко. Потихоньку, чтобы никто не обратил на него внимания, египтянин поднялся с места и вышел на галерею. К нему тут же, с разбега, подкатился один из малышей и, не сумев остановиться, врезался лбом в его ноги.

– Ой! Полидевк, ты что делаешь? Разве можно так себя вести?!

Молодая женщина в белом с розовой оторочкой хитоне настигла малыша, схватила под мышки и оторвала от колен гостя, которые тот, хохоча, обхватил. Потом подняла голову:

– Прости его, благородный чужеземец! Он еще совсем мал. И гости у нас в Трое пока не бывают… Полидевку никто не рассказывал, как себя при них вести.

– Он меня ничуть не обидел! – рассмеялся египтянин.

В этот момент они оказались лицом к лицу с девушкой, и Сети почему-то испытал желание отвести глаза: ему редко приходилось видеть у взрослого человека такой простодушный, беззащитно открытый взгляд. Девушке казалось на вид лет двадцать. Круглое милое личико в россыпи золотых веснушек, пушистые волосы, собранные на темени в строгий узел и подхваченные шнуром, трогательные ямочки на щеках, когда она улыбнулась.

– Меня зовут Сети, – неожиданно для себя проговорил царедворец, слегка поклонившись. – А ты, как я понимаю, мать одного или двоих из этих чудесных озорников?

– Нет! – девушка продолжала улыбаться. – Просто я живу во дворце и за ними присматриваю. Мой дедушка служил жрецом в храме Аполлона, но два года назад он умер, я осталась одна. И добрая царица позвала меня жить здесь, с ними. Ну, а дети… Я всю жизнь люблю детей, и они меня тоже.

– Так тебя нужно поскорее выдать замуж.

Она рассмеялась:

– Нужно. Наверное, царица так и сделает. Только вот мужчин у нас в Трое сейчас мало. Я хочу сказать, неженатых! – румянец залил щеки девушки и погасил ее смешные веснушки.

Сети отчего-то почувствовал себя глупо. Впервые за долгие-долгие годы он понял, что ему всерьез нравится женщина, и не знал, как сказать ей об этом. «А нужно ли говорить? – тотчас мысленно осадил он себя. – Для чего мне это?»

И спросил вслух: