Государственное управление в России в 2000—2012 гг. Модернизация монетизации

– Действительно, в центре любого процесса стоит человек. В этом смысле судьбоносным был последний съезд «Единой России» – так велико было воодушевление присутствующих. Хорошо, когда «есть такая партия» и когда она берет на себя ответственность за происходящее в стране. Но возникает вопрос: что же будет с беспартийными чиновниками? Получается, что они – вольно или невольно – тоже становятся частью этой структуры. Что им делать? Вступать в «Единую Россию»? Оставаться беспартийными и потому лишиться продвижения по службе? И не приведет ли это эпохальное событие к конъюнктурному росту рядов?

– Может, я кого-то обижу, но мне кажется, что у воодушевления, о котором вы сказали, было несколько причин. Первая причина – действительно позитивная и она отражает сложившуюся политическую реальность. Владимир Путин – самый популярный человек страны, который сделал все, чтобы партии победила, он закономерно стал ее лидером. Но есть и вторая причина. Люди получили гарантию того, что их сегодняшнее положение сохранится на достаточно продолжительный срок. Это, конечно, вызывает ликование.

Но есть и ещё одна проблема – проблема ответственности. Сегодня партия отвечает в своей совокупности за развитие страны. Я вижу основную проблему в выстраивании гарантий для граждан страны, в том числе и для чиновников. Мы должны принять законодательство, дублирующее модели целого ряда стран мира, где есть абсолютные гарантии для неполитического слоя людей, принимающих решения. Меняется выбор людей, частично меняется слой политических министров, все остальные стабильны в госаппарате. В этом принцип устойчивости государственной системы. Мы обязательно к этому придем.

– Но уже сегодня известны случаи, когда в некоторых регионах люди, которые не обеспечили победу «Единой России» на выборах, потеряли свои посты. На низовом уровне. Рассмотрим такую ситуацию: допустим, я чиновник районной администрации, в прошлом коммунист, сегодня в «Справедливой России». И что же? Чтобы стать чиновником областного масштаба, мне нужно вступать в «Единую Россию»?

– Я не думаю, что это так. Кстати, президент в рамках своего выступления на форуме предостерегал, чтобы не стало формироваться массовое увлечение по вступлению в партию. Он призывал к тому, чтобы реально проанализировать работу «Единой России» и принять, в том числе, и кадровые решения.

Думаю, что вне зависимости от партийной принадлежности специалисты у нас не пропадут. Дефицит реальных кадров в стране – огромен. И если в руководстве субъекта России находится ответственный человек, то он старается притянуть к себе таких людей откуда угодно – и будут ли они партийными или беспартийными, это – второй вопрос. Другое дело, что в ряде случаев появление такого рода специалистов субъективно может рассматриваться как угроза. Но ничто не вечно под луной. Ориентация на болотную кочку точно успехов не даст.

– В советское время существовала четкая система отбора и подготовки кадров. Она работала достаточно отлажено. Член Общественной палаты Андрей Пржездомский говорит о том, что в 90-х годах он попытался, работая в Администрации Президента, возродить старую систему хотя бы для высших кадров. Эта попытка не увенчалась успехом. Может быть, сейчас настало время прийти к этой системе или возродить ее отдельные элементы?

– Кадровая политика СССР базировалась на таком подразделении как организационный отдел райкома, обкома партии. Это была не фикция, а системный поиск людей из разных профессий, готовых к управленческой работе. Новая система кадрового отбора только складывается. Возможно, советский опыт здесь не будет лишним. И чиновникам нужны материальные и материальные стимулы для их работы.

– Может быть, одним из моральных стимулов могло бы стать понимание того, что ты служишь государству не олигархическому, а социальному; государству, которое ставит перед собой высокие цели? Ближайшие задачи нашего развития определены. Но 2020 год не за горами, и что будет дальше? Хотелось бы от «Единой России» иметь эту идеологическую стратегическую цель, рожденную самой жизнью.

– Понимаете, я считаю, что все дееспособные люди вместо того, чтобы разглагольствовать, должны просто работать. Потому что смотрит на тебя розовощекий балбес лет 35 и говорит: у меня нет рабочего места, вы мне не даете трудиться. Хочется сказать: никто из нас лично тебе ничем не обязан. Потрать небольшие усилия для создания нормальных условий жизни для своей семьи. Или раздаются голоса: вот, вы нам не даете возможность рожать детей, создать нормальную семью. Но это совсем смешно! Накопи небольшое количество денег, поезжай в Калькутту и посмотри в каких условиях тоже можно рожать…

Для России это серьезная историческая проблема – активизация потенциала людей. Чтобы они боролись за свою собственную жизнь. Разумный эгоизм, не нарушающий права других участников процесса, это то, что мы должны всяческим образом приветствовать. Мы не способны построить социальное государство на перераспределении природных ресурсов. А вот вырастить у себя в огороде на 30 сотках картошку и потом ее продать – это каждому по силам.

У нас произошла деформация слова «труд». Труд воспринимается как некое продолжение рабства. У меня, например, всегда вызывает огромное изумление количество молодых людей в пиджаках и галстуках с папочками, которые стоят около офисов и глубокомысленно о чем-то рассуждают и много курят. Минимальное шатание некоторых экономических аспектов смоет мнимое благополучие этих людей, потому что кроме рассуждения об абстрактных вещах, они ничего делать в жизни не умеют. У нас великая страна с огромными ресурсами, и если ты не будешь печь пирожки, то это сделают другие люди, которые займут твое место, а ты будешь только глубокомысленно рассуждать о том, что происходит вырождение народа.

– Действительно, инфантилизм населения, особенно мужского, ярко проявлялся и в конце 80-х годов и стал отчасти причиной развала СССР…

– Проблема в том, что дети в школах воспитываются исключительно женщинами. В результате появляется такое аморфное биологическое существо, неспособное на ответственные поступки.

– Полностью с вами солидарна. Но мне кажется, что часть населения в 90-е годы была инфантильна потому, что люди не чувствовали, что Россия – принадлежит им. Страна принадлежала олигархическим кланам, владельцам телеканалов, кому угодно, но не тем, кто честно сажал картошку на своих 30 сотках. Сейчас эта ситуация несколько изменилась. Отчасти благодаря «Единой России». Мы помним, что сначала это была достаточно аморфная партия. Сейчас она стала партией бюрократии, чиновников. Большую часть дееспособного звена «Единой России» составляет госуправленцы. Именно этот «скелет» – как к нему ни относись – держит сегодня страну. Вопрос такой: как дальше будет развиваться партия, какой будет ее эволюция?

– Партия будет продолжать формировать свою идеологию, это несомненно. Будет реально усиливать свое влияние в обществе. Это будет происходить за счет здоровых механизмов гражданского общества – конструктивной оппозиции, прессы, демократии, открытости.

Сохранение стабильного развития страны с попытками улучшения вопросов самоидентификации и попытками активизации людей – единственный способ развития государства. А стратегическая задача – сохранение народа. Все остальное – приложится.

– И заключительный вопрос: каков для вас идеал чиновника? Что это должен быть за человек?

– Мне кажется, что это должен быть хорошо оплачиваемый профессионал с высокими моральными качествами и чувством России, как родной страны.

2008

Коррупция: берут деньгами, машинами, коттеджами…

Работа над базовым антикоррупционным законом идет уже полтора десятка лет, и конца ей не видно. За это время понятия «добро» и «зло» поменялись местами в сознании многих «государевых» людей. «Коррупция в России не правонарушение, а система общественных отношений, – заметил Валерий Фадеев, главный редактор журнала „Эксперт“. – Если бы это зло сегодня вдруг исчезло, то политическая и деловая жизнь в стране замерла бы, остановилась на месте».

Институт общественного проектирования при участии социологов из Института сравнительных социальных исследований подготовили доклад «Природа и структура коррупции в России». В исследовании говорится о трех видах коррупции: «верхушечной» (деятельность высших госчиновников), «низовой» (взятки инспекторам ГИБДД, сотрудникам паспортных столов и проч.) и «деловой» (коррупция, сопровождающая ведение бизнеса).

Доклад основан на интервью с 36 высокопоставленными экспертами, имена которых не были названы. Но многие известные люди могли бы наполнить документ «конкретикой». Адвокат Михаил Барщевский поведал историю о своем богатом знакомом, который пять лет назад искал занятие по душе. «Серьезные люди передали соискателю прейскурант со списком вакантных позиций, где была должность министра, несколько портфелей замминистра, пост начальника ГУВД и ряд других предложений. Как вы думаете, какой пост был оценен дороже всего? Начальник управления капитального строительства „Газпрома“! Такая должность стоила 12 млн долл., а пост министра тянул всего лишь на 5 миллионов».

Разумеется, теперь, что с учетом инфляции, цены возросли. За эти годы подросла и коррупция. Эксперт-бизнесмен делится в докладе своими наблюдениями: «При Ельцине не было таких масштабов коррупции, но это связано не с личностью Президента, а с тем, что если во времена Ельцина государственный организм был еще молодой, то сейчас уже насквозь коррумпированный». Ему вторит коллега: «Ситуация усугубляется с каждым годом на порядок».

В итоге результативность взятки сильно упала, сегодня она уже малоэффективна, именно поэтому крупный бизнес и выражает недовольство засильем коррупционеров. Но взятка – слишком «лобовое» решение. Коррупционная схема, описанная одним из экспертов, может выглядеть и так: «Давление по договоренности с Администрацией Президента через правоохранительные или судебные органы на компании, имеющие в собственности интересные месторождения». Вот и «Газпром» «ежегодно списывает 3 млрд кубометров на утечку, которой нет. Воруют!»

Воруют везде, где только можно. «Транснефть» ежегодно официально списывает в соответствии с установленным нормативом 2 процента утечки нефти в размере более 4 млн тонн нефти (это небольшое месторождение). Таким образом похищается от 1,5 до 2 млрд долларов США. (В компании эту информацию комментировать не стали.) Руководители «Рособоронэкспорта» и Минобороны получают огромные «откаты» при реализации контрактов на поставку вооружений и техники. Некоторые берут земельными участками и виллами за рубежом. За выданные банками крупные кредиты высшее руководство берет взятки в размере банковского процента (+3). Чиновники «РЖД» продают бизнесу бюджетные «заниженные» тарифы для перевозки коммерческих грузов.

Зато Степан Сулакшин, директор Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования (председатель попечительского совета Центра – президент ОАО «РЖД» Владимир Якунин) считает, что на железной дороге коррупции нет, и кроме того, его Центр разработал 136 мер по борьбе с коррупцией и их внедрение «позволит существенно оздоровить обстановку в стране».

Научный редактор журнала «Эксперт» Александр Привалов не верит ни в 136 мер, ни в Закон о борьбе с коррупцией. «Никакого толку от этого документа я не жду. За 15 лет было 11 версий законопроекта, половину из них я читал. Абсолютно пустой закон, хотя мы обязаны его принять в соответствии с международными договоренностями. Некоторые говорят: с коррупцией будет бороться гражданское общество. Каким образом, интересно? Главное, чем надо заниматься в России, это строительством независимого суда. Правый суд оздоровит общество. Вот почему так важно обеспечить реальную независимость судей».

Заметим, что все эксперты доклада единодушно пришли к выводу: сегодня судебная система в России не является независимой. В первую очередь на нее влияют федеральная власть и Администрация Президента. Особенно компрометирует российскую Фемиду так называемое «выборочное правосудие», которое применяется к одним гражданам (или юридическим лицам) и благополучно минует других.

Зато в Советском Союзе обсуждаемая проблема решалась весьма эффективно. В те времена антикоррупционные барьеры создавала система отбора кадров, партийная номенклатура. Сегодня же бессмысленно требовать от чиновника применения антикоррупционных законов, если он оказался в своем кресле не по заслугам, а в результате деятельности лоббистов или за взятку. Партийно-номенклатурная система формирования власти разрушена, и наверху мгновенно оказались люди, не отягощенные моральным грузом. Как говорится, «золото» всплыло наверх…

В середине 90-х Администрацией Президента была предпринята попытка создать федеральный банк кадровой информации. Однако затея просуществовала недолго: влиятельные люди быстро поняли, что эта структура станет барьером на пути продвижения «своих людей» во власть. Отсутствие системной кадровой политики сказывается и по сей день. У всех на слуху недавняя история с Феликсом Киселевым, заместителем Михаила Швыдкого, у которого якобы обнаружили поддельный диплом Астраханского госуниверситета.

То, что одной из причин коррупционных процессов в России сегодня являются закрытость госвласти и отсутствие системной кадровой политики, не вызывает сомнений. Деньги заменили человека – это, пожалуй, самая большая «гуманитарная» катастрофа, которую переживает страна в постсоветский период. Пока остается открытым вопрос: является ли это формационным «помутнением» или необратимым процессом?! Что ни говори, но для «одноразовых людей», лишенных чувства исторического времени, отсроченные перспективы, вроде «общества всеобщего благоденствия», «коммунизма» или даже «Царства Божьего», не важны. Главная их задача – урвать здесь и сейчас.

Успехи на этом гиблом пути очевидны. Увы, но ни деньги, ни виллы, ни яхты не отменяют закона жизни: что строим, то и получим…

***

Стойкое чувство «дежавю» (ощущение «уже виденного» и «уже слышанного») появляется при обсуждении важнейших вопросов нашей жизни. В случае с проблемами коррупции «круговорот говорильни» достиг у нас невиданных в мире высот – за последние 12 лет парламентарии предпринимают чуть ли не 18-ю попытку принять антикоррупционный закон в России

Очередной пакет законов был вынесен на обсуждение общественности. После майского заявления Дмитрия Медведева о необходимости борьбы с коррупцией были созданы четыре группы юристов, которые подготовили свои предложения. Предполагается, что закон о противодействии коррупции, поправки в Закон о Правительстве и еще два законопроекта (вносят изменения в 25 федеральных законов) в первом чтении будут приняты уже после 7 ноября. А пока специальная рабочая группа в Государственной Думе принимает предложения от региональных и федеральных органов власти по совершенствованию законопроектов. В 18 субъектах РФ уже есть подобные законы. Это, например, такие территории, как Татарстан, Республика Тыва, Кабардино-Балкария…

Особый «колорит» нынешней дискуссии придавало то обстоятельство, что в эти же дни два видных депутата стали объектами подозрений в причастности к коррупции. Инициаторами расследования выступили разные инстанции, более того, разные государства. (Речь идет о Владиславе Резнике и Валерии Драганове.)

Пока в верхах «разрабатывают механизмы», жизнь идет своим чередом. Жители дачных поселков «Огородник» и «Речник» взывают к «людям добрым», чтобы те помогли им спасти свои дома (ныне их сносят по решению властей). Дачники получили участки в 1956 году, когда территория в Крылатской пойме еще не входила в состав Москвы. В 1999 году столичные власти объявили эти земли «природно-историческим парком» и решили построить там гольф-поля с фешенебельными мини-гостиницами. В отсутствие хозяев снесено уже 49 строений… Разумеется, по решению суда – всё законно. Правда, слушания проходили в отсутствие ответчиков, которых даже не уведомляли о судебном разбирательстве. Судебные приставы, руководящие сносом домов, не показывают жителям ни судебных постановлений, ни исполнительных листов. Работа кипит…

Типичный «конфликт интересов» (в данном случае застройщиков и дачников). Для разрешения подобных ситуаций в дело вступают либо суды (чья независимость у нас весьма призрачна), либо коррупционная «смазка». Побеждает сильнейший. Что же касается «разработки механизмов», то есть представленного пакета законов, то, по мнению Евгения Мысловского, президента фонда «Антимафия», в нем нет ничего нового. «Здесь даже нет определения, что такое коррупция. Нет контроля за деятельностью чиновников. Нет контроля за финансовыми рынками – главной базой коррупции. Нет контроля за доходами и расходами крупных чиновников. Закон очень нетехнологичен, он заполнен декларациями».

При ратификации Конвенции по борьбе с коррупцией наши парламентарии исключили из нее 20-ю статью – о незаконном обогащении. Речь там идет о том, что госслужащий должен нести уголовную ответственность, если в его собственности нашли активы или имущество, превышающие задекларированные. В представленном пакете законопроектов статьи о незаконном обогащении тоже нет. Кроме того, коррупция определяется как получение прибыли имущественного характера, хотя зачастую люди идут на подобные правонарушения ради повышения в должности или политического успеха.

«Бороться с коррупцией в целом по стране» нельзя, не затрагивая «политической коррупции». Первым шагом могло бы стать понятие «публичные должностные лица», которое следовало бы закрепить в законодательстве. К таким «лицам» нужно отнести всех из перечня госдолжностей, руководящих работников силовых ведомств, Центробанка и др., вплоть до чиновников местного самоуправления, предусмотрев для них единые и жесткие правила (жесткий кадровый отбор на конкурсной основе, система публичного контракта, принятие кодекса служебного поведения и проч.), считает Елена Панфилова, гендиректор Центра антикоррупционных исследований Трансперенси Интернэшнл-Р.

Но пока суд да дело, количество правонарушений против интересов государства и государственной службы растет. За первое полугодие их стало больше на 30 процентов. Количество фактов взяточничества возросло на 6 процентов, а всего за первое полугодие прокуратурой было выявлено 26 тысяч 787 преступлений в сфере коррупции. «Почти 4 тысячи материалов, содержащих признаки коррупции, направлены прокурорами в первом полугодии в следственные органы, по которым возбуждено немногим больше 1,5 тысячи уголовных дел», – заявил на коллегии ведомства Генпрокурор Юрий Чайка. 26 тысяч преступлений и 1,5 тысячи уголовных дел (которые, возможно, тихо «скончаются» в ходе следствия) – есть разница?! Вот и на обсуждении законопроектов звучали порой взаимоисключающие суждения. Одни эксперты говорили, что «мы с ног до головы опутаны коррупцией», другие эмоционально восклицали – «ведь мы же живем в свободной стране!».

Но свобода говорильни еще не означает пришествия подлинной демократии. Она наступает только вместе с неотвратимой ответственностью за содеянное. Что остается? Уповать на то, что в обстановке перманентного «дежавю» «найдутся силы, заинтересованные в настоящей борьбе с коррупцией»? «Не найдутся», – считает президент фонда «Индем» Георгий Сатаров. По его мнению, для искоренения коррупции, в том числе и ее политической разновидности, в стране нужно «менять политическую систему», чего не станут делать те, кто эту систему создавал. Для такой борьбы «существуют другие способы», но «они запрещены российским законодательством».

Остается только добавить, что сам Г. Сатаров и творил данную систему, будучи в 1994—1997 годах помощником Президента РФ.

2008

Две России, или что будет в 2019 году

Павел Медведев – политический долгожитель: в 1990—1993 годы – народный депутат РСФСР, далее – депутат Государственной Думы пяти созывов, член Комитета ГД по финансовому рынку. Мы задали известному политику несколько простых вопросов.

– Павел Алексеевич, вы представляете власть законодательную, я – «четвертую власть», прессу. Давайте поговорим о состоянии дел в стране, о жизни людей, основываясь на той информации, которой мы обладаем. Мне кажется, что у нас сейчас есть две России. В одной России – высокие зарплаты, достойные пенсии, красивые жилища и виллы, а в другой – ипотека, прожиточный минимум и нищенская старость. В одной России – прекрасное образование в элитных учебных заведениях, в том числе и в зарубежных, а в другой – закрытые сельские школы и медпункты. В одной России – дорогие машины и свободные дороги, а в другой – «пробки» и акции «синих ведерок». В одной России – «мягкий» Уголовный кодекс, а в другой – беззащитность перед законом. В одной России – отдых на лучших курортах планеты, в другой – бытие среди пепелищ и лесных пожаров. Мне кажется, что чем далее, тем более расходятся две общности – Россия крутых бизнесменов и чиновников и Россия всех остальных граждан. И у меня лично такое состояние дел вызывает чувство глубочайшей тревоги. А что скажете вы по этому поводу?

– Я считаю, что это огромная опасность. Но я до некоторой степени живу в башне из слоновой кости, потому что всегда был депутатом от Москвы, от Юго-Западного округа. В столице ситуация заметно лучше, чем в целом по стране. Я как-то был в одном из сельских районов Брянской области, пострадавших от чернобыльской катастрофы, ездил по деревням, разговаривал с жителями. Вот тут-то сердце у меня и оборвалось – люди получают символические доплаты, несколько сот рублей, живут трудно и бедно.