Осколки камня

Осколки камня
Мария Викторовна Доронина

Колоссальный пожар начинается с одной искры, а находка в школьном саду запустила цепь событий, которые необратимо изменили не только нашу жизнь, но и судьбу целого мира. Мы принесли ему процветание и разбудили эхо древнего проклятия. Могущество стало испытанием, показавшим истинную сущность каждого из нас. И каждому пришлось сделать выбор.

Я не знаю, как начать эту историю. В мои планы не входит привлечь внимание или развлечь читателей. Я хочу рассказать о том, что случилось на самом деле со мной и моими друзьями… Но обо всем по порядку. Иначе, я запутаюсь.

Ну, пусть так…

1

Смотрю на белый лист и вспоминаю тот день. День, который все изменил, хотя поняли мы это значительно позже.

Наш класс был дружным. И сейчас я понимаю, что это была исключительно заслуга «классной мамы» – Ольги Александровны. Как-то умела она организовать жизнь нашего маленького мирка так, что никто не оставался в стороне, и всякому находилось дело по вкусу. Это не значит, конечно, что каждый дружил со всеми, но все-таки мы были одной компанией, вплоть до конца школы. К выпускному готовились задолго и тщательно. Не только нам самим, но и родителям хотелось, чтобы этот праздник стал грандиозным и запомнился на всю жизнь. 30 апреля они собрались в школе, чтобы обсудить последние детали. А у нас был субботник. Весна в том году началась поздно, но наконец-то сошел весь снег, стояли сухие теплые дни, и нас выгнали на уборку.

Дело шло к концу, когда я, сгребая в костер сухие листья, почувствовала, что грабли скрежетнули по чему-то твердому. Наверное, камень или железяка, но, словно кто дернул меня посмотреть. Под побуревшими мертвыми листьями на земле лежал расколотый кристалл величиной с детский кулак. Вина, конечно, не моя – надо было очень постараться, чтобы большая часть камня разлетелась на осколки. Я подняла оставшийся целым кусок. Странный цвет: ярко-алый, как кровь, он становился то прозрачным бледно-розовым, то наливался черным – как повернешь.

– Дим, – позвала я. – Дима, посмотри!

Он подошел и, приобняв аккуратно, чтобы не испачкать грязной перчаткой, взглянул на кристалл.

– Что это?

– Не знаю. Вот, здесь нашла. Смотри, какой большой был и раскололся…

– Что там? Что такое? – как всегда сунул любопытный нос Артем. – Ого. Братцы, Вика сокровище нашла!

Наши, побросав работу, быстро собрались вокруг. Увидев, вместо обещанного сокровища непонятные осколки, многие засмеялись. Инга пренебрежительно фыркнула и отошла. Даша наклонилась над кристаллом, но смотрела с опаской, как на необычное, но, возможно, ядовитое насекомое. А Артем все не мог успокоиться:

– Чего вы ржете? Может, это только начало, и там клад кто-нибудь зарыл сто лет назад. Давайте копать!

И он схватил лопату.

– Подожди! – я вытащила из кармана платок и быстро собрала с земли мелкие осколки; самый крупный кусочек – плоский, размером с брошку – сунула в карман.

Поначалу все внимательно смотрели, как Артем копает, но, когда стало ясно, что сокровищем и не пахнет, над бедолагой-кладоискателем посмеялись и заставили засыпать яму обратно, что он и сделал, ворча себе под нос про нелегкую судьбу неординарных личностей, не понятых современниками.

– А может, он все-таки драгоценный? – предположила Кристина, разглядывая осколки. – Вон как переливаются!

– Так давайте у Димкиного отца спросим, – пожал плечами Миша. – Все равно уже уборку закончили. Пошли в класс.

Олег Иванович, Димин папа, – ювелир. Вдвоем они жили в большом красивом доме на окраине города. Там же, на первом этаже, располагалась мастерская. Мама Димы много лет назад уехала работать за границу, да так там и осталась. На развод не подавала, иногда звонила, регулярно присылала подарки, но Димка не мог ее простить и не любил говорить о матери.

Собрание тоже закончилось, и, когда мы вошли в класс, родители уже собирались расходиться.

– Ольга Александровна, мы клад нашли! Только, тихо! Никто об этом не должен знать, – вылетел вперед Артем.

– Так ты уже оповестил всю школу, – рассмеялась классная. – Опять что-то натворили?

– Вика, что это? – удивилась мама.

– Сама не знаю. Мы хотели у вас спросить, Олег Иванович.

И я положила платок с осколками перед Полоцким. Он вытащил из кармана маленькую лупу, с которой, по-видимому, никогда не расставался, и принялся внимательно разглядывать мою находку. Судя по выражению лица, камень его очень заинтересовал. Он словно бы забыл о нас. Наконец, отложил лупу и, внимательно посмотрел на меня:

– Я бы сказал, что, это турмалин, а точнее – рубеллит. Хотя должен признаться, что никогда еще не видел такой необычной расцветки. Только порадовать вас мне нечем. Это полудрагоценный камень. В ювелирном деле используется, но все-таки не рубин, – Олег Иванович улыбнулся.

– Эх, такая надежда пропала, – огорченно махнул рукой Артем.

– Где вы его нашли? – спросила Ольга Александровна.

Я рассказала, в том числе и о безуспешных попытках отыскать на этом месте еще что-нибудь интересное.

– Как этот кристалл оказался на школьной территории? – спросил папа и повернулся к Полоцкому. – Вряд ли месторождение.

– Конечно, нет. Но мало ли… Возможно, камень пролежал на этом месте долгие годы, пока водой не размыло почву, и он не оказался снаружи… Кстати у меня идея! Через два месяца ребята разлетятся кто куда. Хорошо бы иметь что-то на память о школе и старых друзьях.

– Что вы имеете в виду?

– Хочу сделать подарок ребятам. От меня, от всех родителей. Каждый получит кольцо с осколком этого турмалина. Уверяю, вам понравится, – добавил Полоцкий, заметив, какие рожи скорчили мальчишки.

Но остальные были в восторге от этой идеи. Родители заговорили о деньгах, но Олег Иванович решительно остановил их: об этом не может быть и речи, он будет счастлив, если нам понравится – вот лучшая награда. Больше никто не возражал. Полоцкий, пожалуй, самый состоятельный человек в городе, такие расходы для него – пустяк.

Сначала предполагалось, что подарки будут готовы к последнему звонку. Но работа затянулась. Ребята уже и забыли о них. Забыла бы и я: Олег Иванович только раз обмолвился, что увидел во сне – какими должны быть кольца. Но больше не заговаривал на эту тему. Правда, Дима сказал, что отец расспрашивал у него об одноклассниках: у кого какой характер, чем интересуются. Самому Полоцкому камень так понравился, что он решил сделать перстень с турмалином и себе. Мне же на память остался самый крупный осколок. Он лежал на письменном столе, рядом с ракушками и эвкалиптовой шишкой, привезенными с юга.

Время до выпускного пролетело незаметно, и на празднике, вместе с аттестатами, каждый из нас получил маленькую коробочку, где на алом бархате лежало серебряное кольцо. У всех разные – ни одного похожего. Например, у меня камень был желудем, а само кольцо – изогнувшейся дубовой веткой, а у Димы в коробочке лежала кусающая себя за хвост змея. Всем подарки понравились: родители были в восторге, Олег Иванович выслушал множество комплиментов – но на празднике никто из ребят кольца надевать не стал. У кого-то цвет камня не гармонировал с нарядом, кто-то поспешил отдать коробочку вместе с грамотой и аттестатом родителям, чтобы не потерять в суматохе – нас уже торопили фотографироваться. Но я совершенно точно помню, как мы договаривались, что в воскресенье, на пикник, придем с ними. Это должен был стать наш второй, неофициальный праздник: уже без родителей и учителей, совсем не торжественный, и куда более веселый. Однако утром в воскресенье я проснулась с жуткой головной болью. Приступы мигрени бывают у меня не часто, и этот случился совсем не вовремя. Но тут уж ничего не поделаешь – пришлось остаться дома.

Дима не хотел идти один. Прибежал еще утром и сидел со мной, пытаясь поднять настроение.

– Иди, – уговаривала я его. – Мигрень таблеткой не вылечишь, нужно лежать и терпеть. Желательно – в темноте и тишине. А ты что будешь здесь маяться? Там ребята ждут. Когда мы еще сможем вот так – всем классом – собраться?

В общем – убедила. Помню, уже выходя из комнаты, он остановился в дверях и оглянулся. Взгляд был тревожным, будто Димка предчувствовал недоброе.

Я промучилась с мигренью до вечера. Когда боль немного затихала, старалась даже не шевелиться, чтобы не спугнуть. А потом уснула. Словно упала в бездонную черную пропасть. И очнулась только на следующий день, к полудню. Чувствовала я себя прекрасно, только пошатывало от слабости. Выползла на кухню. Родители что-то тихо обсуждали, но, увидев меня, замолчали.

– Вы чего?

Мама опустила глаза.

– Вика… Дело в том, что… Ребята пропали.

Я точно помню, что в ту минуту еще не испугалась, потому что не успела осознать эти слова, но почему-то захотелось закрыть глаза и спрятаться под одеяло. Папа вскочил и, обняв за плечи, бережно усадил на стул, будто боялся, что я упаду.

– Вика, малышка, успокойся, пожалуйста. Присядь… Мы сейчас все расскажем. Только не паникуй сразу, еще ведь… Не известно…

Но весь их путаный рассказ можно было уместить в двух уже сказанных словах. Ребята пропали. К ночи, когда никто не вернулся домой, а телефоны не отвечали, родители занервничали. Они знали, где будет пикник, и конечно, первым делом рванули туда. Но никого не нашли. Правда, вещи, еда – все осталось на месте. Было такое ощущение, что ребята просто отошли куда-то. Естественно, тут же сообщили в полицию, стали обзванивать больницы, но без толку – как в воду канули. А утром выяснилось, что Олег Иванович тоже пропал. Телефон выключен, дом открыт, машина в гараже – никто его не видел.

Первые недели три после того дня я помню смутно. Как в тумане выделяется только разговор со следователем, который разбирался в этом происшествии. Он долго и подробно расспрашивал меня, видимо надеясь зацепиться хоть за какую-то ниточку. Но, судя по всему, разговор ему не помог. Да и что я могла сказать? Для меня, как и для всех, это страшное событие оставалось тайной. Предположения – одно другого бредовее – не могли рассеять туман. Единственная упорная мысль, катавшаяся в голове, словно мраморный шарик в чаше: почему я заболела именно в тот день, и как бы все пошло, если бы… Но толку от нее не было никакого.

Как ни странно, я не плакала. Просто не могла. Плачут от горя, тоски, ощущения потери. Я же чувствовала себя в полном вакууме. В пустоте. В нигде. Словно бы и меня не стало тоже. А еще, конечно, дело в том, что я так и не поверила в их смерть. Точнее – я знала, что все они живы, хоть и не могла ни объяснить, ни доказать этого.