Пуля для адвоката

– Его убили.

– Когда?

– Прошлой ночью. Мне очень жаль.

Я опустил голову и уставился на именную табличку на ее столе. «Достопочтенная М. Т. Холдер» – крупная надпись прописными буквами красовалась на деревянной подставке, где размещались церемониальный молоток, чернильница и перьевая ручка.

– Вы были с ним дружны? – спросила она.

Хороший вопрос, тем более что я не знал, как на него ответить. Я продолжал смотреть на стол.

– Мы встречались несколько раз в суде, когда он работал в офисе окружного прокурора, а я являлся государственным защитником. Потом, примерно в одно время, мы занялись частным бизнесом. Пару раз мы даже работали над общими делами – это были судебные процессы по наркотикам – и вообще оказывали друг другу разные услуги. Иногда он подкидывал мне то или иное дело, если сам не хотел им заниматься.

С Джерри Винсентом у нас были чисто деловые отношения. Мы нередко пропускали по рюмочке в заведении под названием «Четыре зеленые полянки» и виделись на бейсбольных матчах на стадионе «Доджер». Но называть это дружбой я бы не стал. За пределами бизнеса я о нем почти ничего не знал. Пару лет назад до меня дошли слухи, что Джерри разводится, но я его никогда не спрашивал. Это была личная информация, и она меня не касалась.

– Вы, видимо, забыли, мистер Холлер, что я тоже работала в офисе окружного прокурора в то время, когда мистер Винсент начинал свою карьеру. Но вскоре он проиграл одно крупное дело и его звезда закатилась. После этого он и занялся частной практикой.

Я взглянул на судью, но промолчал.

– Если не ошибаюсь, защитником в том деле были вы, – добавила она.

Я кивнул:

– Барнетт Вудсон. Он обвинялся в двух убийствах, но я добился оправдания. Выходя из суда, он насмешливо извинился перед прессой за то, что убийство сошло ему с рук. Окружной прокурор сел в лужу, и карьера Джерри завершилась.

– Тогда почему он работал с вами и даже подбрасывал вам свои дела?

– Потому, ваша честь, что благодаря мне он расстался с прокуратурой и начал карьеру адвоката.

Я замолчал, но судье этого было недостаточно.

– И что?

– Пару лет спустя он зарабатывал в пять раз больше, чем мог бы получать в прокуратуре. Однажды он позвонил мне и поблагодарил за то, что я наставил его на путь истинный.

Судья понимающе кивнула:

– Значит, все дело в деньгах. Он хотел денег.

Я лишь пожал плечами, не желая дурно говорить о покойнике.

– А что случилось с вашим клиентом? – спросила судья. – С человеком, которому сошло с рук убийство?

– Лучше бы он сел в тюрьму. Через два месяца после суда Вудсона убили в уличной перестрелке.

Судья снова кивнула, на сей раз удовлетворенно: справедливость восторжествовала.

– Не могу поверить, что Джерри убит, – произнес я. – Как это произошло?

– Пока точно неизвестно. Насколько я знаю, прошлой ночью его нашли в машине в служебном гараже. Он был застрелен. Есть информация, что полиция еще на месте преступления и никто пока не арестован. Сведения я получила от репортера «Таймс» – он позвонил мне узнать, что теперь будет с клиентами мистера Винсента, особенно с Уолтером Эллиотом.

Я кивнул. Последние двенадцать месяцев я находился в изоляции, но она была не настолько полной, чтобы пропустить историю об убийстве жены киномагната. Это было одно из самых крупных дел, которые Винсент вел в последние несколько лет. Несмотря на провал с Вудсоном, его прокурорское прошлое обеспечило ему быстрый старт в карьере уголовного адвоката. Он не искал клиентов, они его искали. Как правило, к нему обращались люди, обладавшие одним из трех необходимых качеств: они платили бешеные деньги за его услуги; их невиновность была очевидна всем и каждому; они были виновны, но за них горой стояли публика и общественное мнение. Подобных клиентов он мог смело поддерживать и защищать независимо от того, в чем их обвиняли. И руки у него всегда оставались чистыми.

Уолтер Эллиот удовлетворял по крайней мере одному из требований. Он являлся главой и владельцем «Арчуэй пикчерс», считался очень влиятельным человеком в Голливуде. Его обвиняли в том, что в приступе ярости он убил жену и ее любовника, застав их в домике на пляже Малибу. Процесс, замешанный на сексе и скандалах, широко освещался в прессе. Для Винсента это было хорошей рекламой, но теперь все дело должно перейти в другие руки.

Судья прервала мои размышления:

– Вы знаете, что такое НПП[4 - Нормы профессионального поведения (англ. Rules of Professional Conduct).] два-три-сто?

– Нет.

– Это подраздел в правилах поведения Калифорнийской коллегии адвокатов, где речь идет о продаже или передаче адвокатской практики. Разумеется, сейчас мы говорим о передаче. Судя по всему, мистер Винсент указал вас как своего преемника в договоре о представительстве. Кроме того, я выяснила, что десять лет назад он направил в суд ходатайство, согласно которому вы должны унаследовать его бизнес в случае его неправоспособности или смерти. Этот документ не подвергался никаким доработкам или правкам, и его смысл абсолютно ясен.

Я молча смотрел на нее. Мне было известно об этом пункте в договоре. Я сделал то же самое в своем, вписав его фамилию. Но до меня только теперь дошло, о чем говорит судья: я унаследую все дела Джерри. Включая дело Уолтера Эллиота.

Разумеется, это еще не означало, что я действительно стану их вести. После смерти Джерри каждый клиент мог выбрать себе любого другого адвоката. Но я получил право «первого выстрела».

Все это заставило меня призадуматься. Уже год у меня не было ни одного клиента, и я планировал вернуться к бизнесу постепенно, а не с горой унаследованных дел.

– Однако, – продолжила судья, – не спешите радоваться. Должна вас предупредить: я буду считать себя плохим судьей, если не приложу все усилия к тому, чтобы клиенты мистера Винсента получили самого компетентного и добросовестного адвоката.

Ага, понятно. Холдер вызвала меня, чтобы объяснить, почему я не смогу принять клиентов Винсента. Она решила оспорить волю погибшего адвоката и передать дела кому-то иному, скорее всего одному из богатых спонсоров своей предвыборной кампании. Что касалось меня, я не пожертвовал ей ни цента.

Но судья меня удивила.

– Я говорила с судьями, – добавила она, – и узнала, что вы почти год не занимались юридической практикой. Никаких объяснений данному факту не нашла. Поэтому, прежде чем одобрить вашу кандидатуру в качестве адвоката-заместителя, я должна убедиться, что не отдам клиентов мистера Винсента в плохие руки.

Я одобрительно кивнул, пытаясь выиграть немного времени.

– Вы правы, ваша честь. Можно сказать, на какое-то время я вышел из игры. Но теперь собираюсь вернуться.

– А почему вы перестали практиковать?

Она говорила резким тоном, не спуская с меня глаз, словно пыталась уловить в моих словах малейшее отклонение от правды.

– Ваша честь, пару лет назад у меня было одно дело. Клиента звали Луис Рулет…

– Я помню это дело, мистер Холлер. В вас тогда стреляли. Но вы сами сказали, что это было два года назад. Потом вы еще какое-то время работали. Кажется, в прессе писали, что вы вернулись к адвокатской практике.

– Верно. Проблема в том, что я вернулся слишком быстро. Ранение было в живот, мне следовало хорошенько подлечиться. А я сразу взялся за работу. Вскоре начались боли, и врачи определили, что у меня грыжа. Пришлось сделать операцию, она прошла неудачно, возникли осложнения. Снова боли, вторая операция… в общем, на время это выбило меня из седла. Я решил, что не стану возвращаться до тех пор, пока не почувствую себя лучше.

Разумеется, я не стал упоминать о том, что пристрастился к обезболивающим и прошел курс лечения в центре реабилитации.

– Деньги у меня имелись, – продолжил я. – Кое-что накопил, к тому же мне выплатили страховку. Спешить было некуда. Но теперь я в порядке. Собирался дать объявление в газетах.

– Значит, унаследованные вами дела придутся как нельзя кстати, не так ли? – Ее вкрадчивый тон заставил меня насторожиться.

– Могу заверить вас, ваша честь, что буду добросовестно заботиться о клиентах Джерри Винсента.