Бездна смотрит на тебя

Надавила кнопку брелока, автомобиль, как ей показалось, отозвался радостным приветствием. Саломея подняла глаза. Ветка старого дуба задрожала сочной зелёной листвой, – стая воробьёв всполошилась, поднимая сумасшедший гвалт. Дружная компания, громко чирикая, сорвалась и рванула прочь.

Ещё не поджаренный раскалённым солнцем, как это бывает ранним утром в середине июля, порыв свежего ветерка, взвил её светлые локоны.

Услышала скрипучее мяуканье. По широкому стволу старого дерева, совсем близко к машине, лениво спускался довольно крупный кот. Бедолага был также стар, как и само дерево. Шерсть клочьями, с подпалинами. Догадалась – нарушитель покоя пернатых.

Завидев её, в горле кота что-то скрипнуло. Обнажив жёлтые, редкие зубы, стал мяукать, вызывая ещё большее отвращение вблизи. У кого угодно, только не у неё. Открыв дверцу, немного постояла. Протянула руку к бардачку. Вадим постоянно хранил там сухарики, галетное печенье, шоколад. Открыла пакетик. С сомнением посмотрела в ту сторону, где сидел кот. Никого. Вдруг рядом с открытой дверцей, где-то снизу, в ногах, раздалось надрывное хриплое мяуканье. От неожиданности ойкнула, слега отпрянула. Засунуть внутрь свою безобразную крупную голову кот не решался. Саломея протянула сухарик. Тот опасливо понюхал, фыркнул. Неожиданно подхватил шершавым языком, и быстро исчез, оставив слюну на пальцах. Брезгливо сморщилась. Знакомые и друзья знали, – Саломея любит и жалеет всех животных, особенно бездомных. Но не настолько. Отыскав пакет влажных салфеток, тщательно протёрла пальцы.

– Знакомьтесь! Это тот самый человек! К тому же, очаровательная женщина, как видите! – Представил её генерал двум мужчинам в штатском. Серьёзные лица вопросительно уставились на неё. Ни один не встал при её появлении. Мужчина лет тридцати, равнодушно скользнул взглядом, коротко и холодно кивнул в ответ. Отвернулся. Что был постарше, примерно её ровесником, встретив её взгляд, дёрнул головой, растянув узкие губы в ироничной полуулыбке.

– Присаживайтесь, Саломея! Чай, кофе? – предложил Аркадий Петрович, словно извинялся за это сухое, равнодушное отношение коллег. Она не обиделась. К счастью, она хорошо их понимала. В глазах второго, постарше, читала: «И чем же, эта избалованная, по всему видно, дамочка, из «новых русских», может быть полезна? Таких вот больше интересуют тряпки, деньги, дорогие курорты!». Их глаза встретились. Тот не погасил ироничного, вызывающего выражения, продолжая свой немой монолог: «Здесь, милая, грязь! Зверские преступления, кровь и ужас. Кто ты такая? Что здесь забыла? Умнее всех?». Первым отвёл глаза. Она присела напротив мужчин. Достала из сумки еженедельник, ручку. – Если можно, Аркадий Петрович, кофе позже!

– Слушаем вас, Саломея! – Краем глаза заметила, как те двое переглянулись. Обратили взгляд на неё, разыгрывая заинтересованность. Из вежливости. Видимо, отдавая должное старшему по званию, – хозяину кабинета. И только.

– В СССР и России…, – вдруг начал «по-человечески» тот, что был старше.

– Вы не представились, – перебив, неожиданно заявила она. – У вас же есть имена? Как мне к вам обращаться?

– Антон Сергеевич Крошеминников! – Представился обладатель ироничной улыбки, не мешкая, встал и протянул ей руку.

– Игорь Александрович Вольнов! – Без промедления повторил жест второй. – Можно просто, – Игорь.

Саломея улыбнулась им обоим. Немного успокоилась.

– Извините, так что там, в СССР и России? – переспросила.

– Профайлинг, вернее, эти методы не отрицались даже в застойные годы. Составлялись тогда даже психологические профили, пребывающих в страну лидеров иностранных государств. Бесспорно, психологи помогают следствию в очень сложных делах…

Саломея немного растерянно взглянула на генерала. Тот кивнул головой: ничего, мол, пусть продолжает.

– К сожалению, они работают лишь во Всероссийском НИИ МВД. Точно не скажу, сколько лет назад там была разработана автоматизированная информационно-поисковая система «Монстр», предназначенная для создания психологического портрета преступника в делах о серийных убийствах. К сожалению, на внедрение этой системы денег так и не нашлось…

– Нет в России, – подхватил молодой его коллега, – и единой базы данных, где хранилась бы вся информация о серийных убийцах. Нет отдельного банка данных и по новым делам…

– Это, Саломея, к тому, – перед вашим приходом, – вмешался Аркадий Петрович, – мы кое о чём подумали. Вы просили предоставить вам какие-либо материалы подобных преступлений, в прошлом…

– За пятьдесят последних лет!

Антон Сергеевич хмыкнул. Иронично взглянул на генерала. Что я говорил! Объясняли, объясняли – она за своё! Какие там пятьдесят лет?

– Понятно! – Склонила голову. – Значит у вас для меня, – ничего?

Саломея увидела тогда, во время первого разговора здесь, в кабинете своим, особым зрением трёх женщин. Одной крови, разных поколений. А вот что их связывает с жертвами? И причём здесь сила удара? Разная. Она положила руки на стол, шевельнула пальцами, быстро взглянула на мужчин. Тихо произнесла, ни на кого не глядя:

– Этот преступник…, – подбирая слова, – отчего вы решили, что это преступник, а не преступница? Это совершила она, – женщина. Молодая женщина. А три другие – жертвы – не её рук! – потёрла висок. Игорь с интересом взглянул на Саломею. Антон Сергеевич скептически произнёс: – И вы готовы описать… – Генерал вежливо, но с сомнением внимательно посмотрел на неё.

– Понимаю, – снова произнесла тихо, – я читала…

Антон Сергеевич закатил глаза к потолку. Игорю стало неудобно за коллегу.

– Согласна! Женщины – другая, более странная категория серийных убийц. – Продолжила. Выразительно, – на Антона: – Сочувствую вам. Таких преступниц удаётся обнаружить крайне редко! Потому как в ряде случаев причины их преступлений определить невозможно! Вы говорили, – обратилась к генералу, – классические алгоритмы здесь не срабатывают. «Почерк» один, но… Очень любопытно! – Опять выплыли из-под сознания лица женщин. Три их поколения. Задумчиво: – Алгоритм. Он есть! – Бросила взгляд на снимки. – Уверена. Звучит банально, тем не менее, в этом деле требуется особый подход!

– У нас, леди, в каждом деле требуется «подход», и не только! Даже мозги! – насмешливо произнёс Антон. – Хорошо! Согласен! – опять заметил осуждение своих коллег. – Вот пусть она ищет эту самую «преступницу», а мы…

– Успокойся, Антон, погоди! – стукнув ладонью по столу, перебил Аркадий Петрович. – За этим я вас, Саломея, и пригласил! Хочу, поручить вам, заняться собственным. Так сказать, параллельным нашему, расследованием! Архивы, документы и прочее! В вашем распоряжении! Кстати! Есть у меня один знакомый. Славный старик! Мастер по решению сложнейших головоломок! Бесстрашный человек, к тому, же! Нередко, что греха таить, его неуступчивость и бескомпромиссность вызывали недовольство высоких чинов. Он – кладезь множества тайн. И только на один вопрос в своей жизни не может ответить: почему до сих пор жив? Давно на пенсии!

Аркадий Петрович открыл ящик стола, достал лист бумаги, протянул ей.

– Здесь телефон и адрес. Свяжись-ка, с ним, Саломея, поговори!

Антон Сергеевич недоумённо поднял глаза на генерала.

– Не смотри так, Антон! – Выразительно обвёл взглядом мужчин. – Всем работы хватит! Ничего страшного! Сколько бьёмся, – устало махнул рукой, – зацепок-то, никаких! Давайте, так. – Генерал вкратце изложил план. Она, то есть Саломея отрабатывает свою версию, – Пашков ей поможет всеми силами, а его коллеги обозначат свой круг поиска преступника, о чём доложат на следующем совещании. И ей, Саломее, на нём присутствовать необязательно. Обменялись визитными карточками, коротко простились. Саломея вышла из здания. Взглянула на панель мобильного. Битых три часа «сражалась» в кабинете генерала, пытаясь что-то объяснить! Хорошенькое начало!

Июльский ветерок лёгким дуновением взметнул подол шифоновой юбки. Воздух оставался прохладным, благодаря пышным кронам вековых деревьев по обочинам тротуара. Они мужественно принимали на себя буйные солнечные лучи, подставляя верхушки безжалостному летнему солнцу. Преломляли его, не пуская на землю. А солнце, во что бы то ни стало, пыталось отыскать лазейку в густой, ярко-зелёной листве. Прохожих почти не было. Лето. Разгар сезона. А она? Дала согласие! Только посмотрите на неё! Надо же! Но продолжать думать о грустном не хотелось. А перед глазами, как назло, – снимки с места преступления. Ругая себя, свою сверхвпечатлительность, на чём свет стоит, села в машину. За четыре года ни психологические тренинги, ни «полёты туда», не смогли уравновесить, успокоить её эмоциональное состояние. Она по-прежнему, принимала близко к сердцу всё и всех. Несколько минут назад строила из себя «крутую», а сама… «Чёрт бы их побрал! – злилась на себя. Вспомнила враждебность Антона, сомнения в голосе генерала. «Знала, ведь, что так будет! Старалась не дать повлиять на себя, не обращать внимания! Прав Антон! Не умнее я всех! Куда полезла?! И Вадик прав, к сожалению! Сидела бы дома! Хотя…! Что-то мне подсказывает…». Вдруг отчётливо услышала голос учителя: «Логика тебе не поможет…». Взглянула на листок. Телефон, адрес того славного старика. Это где-то на окраине. Поздно накручивать себя! Ладно, там видно будет!

Мельком взглянула в зеркало заднего вида, что было силы, нажала на газ. Тонким, пронзительным визгом отозвались тормоза. Автомобиль рванул с места.

Глава 2

Не доезжая двух кварталов, притормозила у обочины. Позвонила. На другом конце воскликнули:

– А! Вы та женщина со странным именем? – затем услышала объяснения, как проехать. – Я встречу вас!

Она немного проехала вперёд. Вдоль дороги тянулись обветшалые, потемневшие от времени пятиэтажные дома – хрущёвки. Даже, несмотря на установленные в редких окнах современные стеклопакеты, ясный, солнечный летний день и то, что они были построены у живописной черты густого леса, – когда-то ухоженного парка, – представшая панорама вызывала глубокое уныние. Саломея видела, – кем-то давно решённая неизбежность нависла над этим потерянным и заброшенным кварталом, – в скором будущем всё сравняют с землёй.

Навстречу спешил, опираясь на трость, среднего роста в поношенном костюме, старик лет восьмидесяти. Проницательные глаза его, неодобрительно как показалось, взглянули на автомобиль, затем на неё. Присмотрелся, что-то для себя решив, представился:

– Константин Григорьевич Большаков! – махнул рукой. – Не будем терять время!! Мне о вас всё известно! Прошу вас, идите за мной! – Слегка прихрамывая, энергично взмахивал рукой, и, с силой втыкая трость в землю, словно забивая неподдающийся гвоздь, направился к одной из пятиэтажек.

– О! Грыгорыч! – воскликнул нетрезвый, неопрятного вида мужчина, поднимаясь с облезлой старой лавки. – Подкинь сотенную! А? Грыгорыч? Соседи, как-никак! – полупьяная компания одобрительно завопила в унисон.

– Я б тебя подкинул куда-нибудь в Магадан, лет на десять! – проворчал Большаков.

– Ой, ой! Как страшно! – Нетрезвый взгляд скользнул по лицу спутницы старика. – Это кто же! Батюшки! Ну, чистая ведьма! Господи, прости! – Куражась, перекрестился.

– Ты, это, Грыгорыч…

– Ты, Жора, смотрю, совсем допился, раз ведьмы мерещатся! Так и до психушки недолго!.. – Жора захлопал бесцветными ресницами. Небритое, осунувшееся лицо стало пунцовым, кривой, кем-то свёрнутый набок, нос, посинел. Пытался ответить, замолчал, споткнулся о взгляд Саломеи.

Большаков жил на третьем этаже. Остановились у обитой коричневым дерматином двери. Провернул ключом в единственной замочной скважине.

– Проходите, – махнул рукой вглубь квартиры старик. Две смежные небольшие комнатки. Старая мебель. На стенах фотографии в рамках. Вдоль них – полки с книгами, под ними – перевязанные кипы старых газет, каких-то папок. Единственное украшение – роскошный комнатный цветок в красивом горшке на белом, щербатом подоконнике. Пахло сыростью. Захар Григорьевич аккуратно повесил пиджак на тремпель.

– Проходите, Саломея! – предложил снова. – Чай, вот, поставлю и поговорим.

Чай оказался, на редкость, вкусным, настоящим.

– Не понравилось у меня? Я видел! Вам хотелось выскочить отсюда! Я прав? – Улыбнулся. Живые глаза насмешливо взглянули на гостью. – Не возражайте! Всё верно! Понимаю! – поставил чашку на стол. – Я не представился, так сказать, до конца. Я – бывший следователь по особо важным делам при Генеральной прокуратуре. «Важняк». Так в народе нас окрестили. Пятнадцать лет назад подался на пенсию! В автокатастрофу попал, – кивнул на ногу, – меня уже коллеги и похоронить успели, ан, нет!