Людвиг Кондратович (Вл. Сырокомля)

Къ в?тру, что дуетъ съ родимыхъ полей….
Св?тлыхъ вид?нiй встаетъ вереница:
И голоса и знакомыя лица
Т?хъ, съ к?мъ такъ близко когда-то я жилъ,
Хл?бъ ?лъ по-братски и пищу д?лилъ.

Мы совершенно согласны, что этотъ патологическiй патрiотизмъ, художественно изображенный въ грустной поэм? «Янко Кладбищенскiй», составляетъ необходимое посл?дствiе, а отчасти даже и условiе всякаго истиннаго патрiотизма; но у Сырокомли онъ является слишкомъ уже господствующимъ, и причина этого таится въ другой слабой сторон? воззр?нiй поэта нашего на родин?, о которой и скажемъ мы н?сколько словъ.

Отчизна Сырокомли, помимо т?хъ отд?льныхъ м?стностей, которыя дороги ему по особымъ воспоминанiямъ собственной его жизни, всюду представляется для него какимъ то сборищемъ, конгломератомъ отд?льныхъ областей и племенъ, не связанныхъ между собою иною связью, кром? служенiя одной общей отвлеченной, политической единиц?. Понятiе объ отечеств? является для него повсюду понятiемъ сборнымъ, составнымъ. Приведемъ прим?ры:

Подъ знамя Р?чи Посполитой
Собрался по зову ц?лый рядъ дружинъ!
И плечистый русинъ, Украины сынъ,
Изъ очей глубокихъ молнiю метавшiй,
И литвинъ косматый, надъ лукой припавшiй,
Какъ скала безмолвный, твердый, какъ скала.
Дал?е шли д?ти одного угла;
Изъ великой Подыми съ пламенною кровью,
И карпатскiй городъ. Первый онъ съ любовью,
На лету схватившiй гетманскiй сигналъ,
Ринется въ сраженье, какъ съ горы обвалъ,
А когда въ огн? онъ дрогнетъ и смутится,
Можетъ на Литвина см?ло положиться.
Видно такъ устроенъ ц?лый Божiй св?тъ;
Каждый край им?етъ даръ свой: если н?тъ
У однихъ ум?нья, тамъ сос?дъ поможетъ,
И одинъ другаго выручитъ, гд? можетъ,
Такъ сливаясь вм?ст?, дружествомъ сильна,
Изъ частичекъ разныхъ ц?лая страна
Въ родину святую можетъ обратиться —
И единымъ сердцемъ начинаетъ биться,
И равно несутъ вс? общую б?ду,
Радости и горе, дружбу и вражду.

Эти слова приводимъ мы изъ помянутой уже нами поэмы «Ночлегъ гетмана», но такiя же точно мысли выражаются и въ поэм? «Староста Копаницкiй» и во многихъ другихъ произведенiяхъ Сырокомли. Отчизна каждаго есть родная его деревня, родной его очагъ; – отчизна общая – отвлеченное понятiе, н?что, чуждое реальности и д?йствительной жизни, существующее только во времени, условно и искусственно.

Совершенно понятно, что такая отчизна не можетъ высвободиться изъ, области отвлеченной теорiи, сд?латься живою, жизненною силой. Такой патрiотизмъ, хотя и можетъ быть мощною политическою силой, но никогда не можетъ им?ть возд?йствiе на жизнь и развитiе самаго народа.

Совершенно понятно, что въ этой узкости понятiя объ отчизн? виноватъ отнюдь не самъ Сырокомля, а неправильный ходъ исторической жизни его народа, историческiя судьбы и историческiя ошибки. Поэтическiй размахъ Сырокомли даже пытается по временамъ пополнить этотъ проб?лъ народности, но создавать жизнь въ настоящемъ или прошедшемъ не суждено творческой д?ятельности какого бы то ли было поэта, и проб?лъ сказывается и въ собственной его, свободной отъ безчисленнаго количества историческихъ предразсудковъ, душ?. Служенiе абстрактнымъ теорiямъ погубило его народность и на немъ самомъ наложило свой отпечатокъ. Сырокомля свободн?е отъ него, ч?мъ кто бы то ни было, и поэзiя его, разум?ется, не пропадетъ безсл?дно для исц?ленiя историческихъ недуговъ братскаго намъ народа его. Будемъ же над?яться, что и ему суждено пробудиться къ «жизни духа, и къ духу жизни», по выраженiю нашего русскаго поэта.

Теперь, разсмотр?въ посл?довательно другъ за другомъ вс? выступающiя, характеристическiя стороны поэзiи Сырокомли, мы можемъ, въ заключенiе принятой нами на себя задачи, вкратц?, воспроизвести передъ глазами читателей самую, если можно такъ выразиться, механику его творчества, внутреннюю логику его души, благодаря которой поэзiя его сд?лалась такою, какою она была въ д?йствительности и какою она представляется намъ. Намъ приходится для того только резюмировать съ строгою посл?довательностью все, до сего времени нами уже сказанное.

Творчество является для Сырокомлй не принужденнымъ или искусственнымъ; оно составляетъ непосредственное посл?дствiе всей внутренней, духовной его жизни, которая ищетъ выразиться, сказаться словами.

Но эта потребность не составляетъ какой-либо особенной привилегiи души поэта; она, въ больей или меньшей степени, составляетъ потребность всякого челов?ка; поэту присуща только способность соотв?тствующаго художественнаго выраженiя, тогда какъ для другихъ и горе, и радость, остаются, зачастую, н?мыми, затаенными. Поэтъ въ чувствахъ своихъ сочувствуетъ мiру и, выражая свои чувства, совершаетъ всл?дствiе того общественное служенiе, давая языкъ и чувству другихъ.

Чьи же чувства и стремленiя выражалъ Сырокомля, или в?рн?е, чьи чувства и стремленiя наполняли собственную его душу? Чувства ли партiи, изв?стнаго класса общества, изв?стнаго кружка и т. п.?

Н?тъ! въ творчеств? Сырокомли высказывались чувства и стремленiя всего народа его, во всей его совокупности, даже до посл?дняго хлопа, забытаго польской исторiей.

По этой причин?, чувство его, какъ не сдерживаемое, не ограниченное никакою условностью, получаетъ особенную чистоту, искренность и силу, и эта же чистота, искренность и сила отражаются на самыхъ произведенiяхъ его творчества.

По этой же самой причин?, весь народъ его, во всей совокупности, становится его сотрудникомъ, предоставляя въ распоряженiе его весь накопившiйся запасъ преданiя, всю сокровищницу чувства, все обилiе и роскошь образовъ, красокъ и звуковъ.

Такимъ образомъ, выработана была Сырокомлею та эстетика, которой является онъ для насъ обладателемъ; такимъ образомъ, прiобр?лъ онъ весь многообразный матерiалъ для своего творчества, могъ вид?ть и слышать то, что онъ вид?лъ и слышалъ, и восп?ть то, что онъ восп?лъ. Такимъ только образомъ, могъ онъ возвыситься до значенiя истиннаго народнаго поэта и см?ло высказывать надежду на благодарную память потомства.

Чарод?йная лира! Пусть не знаю я мира
И живу слезъ отравой;
Но въ теб? чту я силу, а сойду я въ могилу,
Ты моей будешь славой.
Поплывутъ твои звуки, будутъ знать ихъ и внуки,
И чужда ей преграда.
Моя п?сня иная долетитъ до Дуная
И до Кiева града,
И въ село, можетъ статься, будутъ въ окна стучаться
Пришлецы, узнавая
«Гд? зд?сь спитъ подъ курганомъ вашъ п?вецъ? Дорога намъ
Его п?сня живая».
……
И гостей съ пепелища поведутъ на кладбищ?
И подъ деревомъ старымъ
Скажутъ: «Зд?сь легъ рабъ Божiй, нашъ гусляръ перехожiй!
Онъ всю жизнь былъ гусляромъ.

Уже на прим?р? Сырокомли видимъ мы великое значенiе народности для историческаго творчества. Только одна народность можетъ придавать чувству и его выраженiю истинную непосредственность, отр?шать ихъ отъ всякой д?ланности и искусственности; только одна народность предоставляетъ сама собою готовый матерiалъ для творчества, а не заставляетъ занимать его въ качеств? чужаго добра. Занятое добро никогда не можетъ сд?латься вполн? своимъ. Сюжеты для творчества изъ древняго или вообще не нашего мiра, только тогда вполн? достигаются нами, только тогда д?лаются вполн? нашимъ достоянiемъ, когда мы, хотя временно, живемъ духомъ въ народ?, который когда-то ихъ произвелъ. А чтобы понять, что значитъ жить духомъ въ народ?, намъ чуждомъ, чтобы переносить въ него духъ свой со вс?ми его отношенiями, надо уже предварительно испытать духовную жизнь въ народ?, жить духомъ въ народ? своемъ.

Если предполагаютъ, что слова наши отзываются духомъ какого-то крайняго направленiя, на которое вообще привыкли у насъ сваливать слишкомъ многое, то пусть прочтутъ хотя-бы статью Б?линскаго, (котораго въ этого рода крайности ни коимъ уже образомъ нельзя заподозрить). «Объ общемъ и народномъ въ искусств?», пом?щенную въ пятомъ том? его сочиненiй.

Но народность не над?вается поэтомъ, какъ римская тога или греческiй палiй, въ которые облекались когда-то представители псевдо-классическаго направленiя; она не дается однимъ только этнографическимъ походомъ, не вырабатывается искусственно, не «разгадывается по книгамъ мудрецовъ», какъ и всякая вообще тайна поэзiи. Не спуститься только въ народъ долженъ поэтъ-художникъ, не его силиться поднять до себя, а возвысить себя до народа въ полномъ и совершенномъ смысл? этого слова. Разр?шенiе этой таинственной задачи достигается только самою жизнью, и его-то отчасти достигнулъ нашъ Сырокомля.

    Николай Аксаковъ.
    «Русская Мысль» 1880, № 1

notes

Примечания

1

Мы вовсе, однако, не нам?реваемся отрицать, что многiя изъ такъ называемыхъ европейскихъ понятiй, – научныхъ, бытовыхъ и государственныхъ, представляютъ сами до себ?, совершенно обязательную силу, и принятiе ихъ отнюдь не нарушаетъ самостоятельности народнаго духа, разум?ется, смотря по тому, какъ совершается самое это принятiе. Но общность, и потому, и обязательность понятiй этихъ вытекаетъ вовсе не изъ европейской ихъ распространенности и европейскаго происхожденiя, а изъ отвлеченно-разумной ихъ оц?нки, которая одна можетъ д?лать ихъ общими и обязательными. Гд? разумъ вступаетъ въ полныя свои права, тамъ уже не можетъ быть р?чи об? авторитетахъ, – все равно, будетъ ли такимъ авторитетомъ индивидуумъ, народъ или искусственно составленное понятiе объ европеизм? и челов?честв?. Гд? д?йствуетъ разумъ, тамъ общность является сама собой, и н?тъ необходимости ст?снять просторъ его подчиненiемъ какому бы то ни было авторитету, для того, чтобы не нарушалось единство. Единство окажется само собою, окажется свободно, но ст?сненiе авторитетами, какъ бы высоки сами по себ? они ни были, или рамками, какъ бы широки не были эти рамки, мертвитъ и уничтожатъ свободную д?ятельность челов?ка точно такъ же, какъ и народа. Ссылка на европеизмъ, какъ на эмпирическое указанiе, эмпирическое данное, то же самое, что ссылка на Аристотеля во времена схоластики, – схоластическое «jurare ad verba magistri» – т?снящее и уничтожающее всякую свободную мысль. Несвободной же мысли быть, разум?ется, не можетъ; она была бы логической нел?постью.

2

Прим. ред. это стихотворенiе, какъ и многiя другiя, изъ которыхъ авторъ приводитъ цитаты, въ переводахъ гг. Минаева и Пальмина, не были еще напечатаны и войдутъ во второй тонъ изданiя «Избранныхъ стихотворенiй» Людвига Кондратовича.