Приданое Эсмеральды

Он подошел к дверям, ведущим на террасу, повернул ключ в замке и вышел наружу, на холодный воздух.

Волны, которые поднимал сильный ветер, приносивший с собой запах снега, неистово бились о берег. На самом краешке суши, на краю песчаной косы, над нагромождением скал возвышалась, сияя непорочной белизной, башня маяка. Дальше, на горизонте, в водах Атлантики Эли разглядел крошечную точку – корабль, бороздящий бурные океанские воды.

Куда он направляется? Что везет?

Когда-то давно они любили играть в одну игру, разновидность игры в «первую букву». Корабль направляется в Армению и везет артишоки.

Впервые за очень долгое время Эли, сжавшись от пронизывающего холода, улыбнулся.

Или на Багамы и везет бабуинов. Или в Каир с грузом кокосов. Или в Данию с компанией дантистов. Но точка на горизонте уже исчезла из виду.

Еще мгновение он оставался на ледяном ветру, прежде чем вернуться в домашнее тепло.

Ему срочно нужно чем-нибудь заняться. Выйти к машине, забрать из нее свои вещи. Распаковать их.

Но, может быть, все-таки позже.

Эли возобновил свою прогулку по дому. Зашел даже на третий этаж, который когда-то, в давние времена, когда Эли еще не было на свете, занимали слуги.

Теперь эти помещения превратили в огромную кладовку с затянутой чехлами мебелью, ящиками, коробками. Все это размещалось в основном в широких коридорах, в то время как многочисленные комнатки, когда-то служившие спальнями для горничных и поваров, оставались пустыми. Без всякой цели он прошел по ним в то крыло здания, что выходило на море, и в помещение прямо за фронтоном с его широкими стрельчатыми окнами, из которых открывался вид на море.

Комната старшего дворецкого, решил Эли. Или старшей экономки? Он уже не помнил точно, где была чья. Но кто бы ни занимал эту комнату, он или она претендовали на особое помещение с отдельным входом и террасой.

Теперь больше не было нужды содержать подобный штат прислуги и вообще сохранять жилой облик третьего этажа. Так что из него не только убрали мебель, но и перестали отапливать. Практичная бабушка Эстер заперла третий этаж много лет назад. Возможно, когда-нибудь настанет день, когда новый владелец, кем бы он ни был, вернет сюда жизнь, найдет третьему этажу новое предназначение, сбросит все эти мрачные саваны с мебели, зажжет свет и вновь разведет огонь в каминах. Но сейчас здесь было так же холодно и неуютно, как и в душе Эли.

Он спустился с верхнего этажа и продолжил блуждания по дому.

И неожиданно для себя обнаружил некоторые изменения.

Одну из спален второго этажа бабушка превратила в нечто среднее между кабинетом и гостиной. Все-таки скорее в кабинет, решил он. С набором компьютерной техники на роскошном старинном письменном столе, креслом для чтения и диваном для дневного отдыха.

И несколько ее картин на стенах: розовые пионы в синей вазе; туман, поднимающийся над прибрежными дюнами. И, конечно же, великолепный вид, столь необходимый изголодавшейся душе.

Эли вошел в комнату, проследовал к столу и снял записку с монитора.

Почерком Эстер было написано:

Пиши здесь, уже пора бы начать.

    Передано Эйброй.

Мгновение, нахмурившись, он смотрел на записку. Ему было немного неловко от того, что бабушка использовала соседку в качестве передатчика. Все еще держа записку в руке, он осмотрел комнату, окна, заглянул даже в маленькую ванную и во встроенный шкаф, в котором помимо простыней, одеял и подушек лежали также различные офисные принадлежности. Это значит, решил Эли, что диван раскладной.

Тоже весьма практично. В доме пять или даже больше спален – он даже не мог в точности припомнить их количество, – но почему не использовать и еще одну комнату, если есть такая возможность?

Эли присвистнул и покачал головой, увидев мини-холодильник с зеркальной дверцей, полный бутылок с минеральной водой, среди которых была и его любимая со времен колледжа газировка «Маунтин дью».

«Пиши здесь».

Комната ему очень понравилась, и мысль о том, чтобы сразу же настрочить пару страниц текста, привлекала его значительно больше, чем необходимость распаковывать вещи.

– Хорошо, – произнес он, – отлично.

Он прошел в свою комнату и вынул кейс с ноутбуком, после чего отодвинул клавиатуру и монитор в сторону, расчистив место для собственного инструмента. И раз уж в холодильнике стоит его любимая минеральная вода, черт возьми, почему же не воспользоваться таким случаем! Эли включил ноутбук.

– Отлично! – воскликнул он. – С чего же начнем?

Эли открыл бутылку и нужный файл, быстро просмотрел текст и, бросив еще один последний взгляд на вид за окном, погрузился в работу.

В очередной раз он ускользнул от неприятной действительности.

Со времен колледжа он занимался литературой в качестве хобби, любимого увлечения, не более. И когда ему удалось опубликовать несколько рассказов, он начал по-настоящему гордиться собой.

За последние полтора года, когда его жизнь пошла под откос, Эли неожиданно обнаружил, что писательский труд стал для него гораздо лучшим лечением, чем пятидесятиминутные сеансы у психиатра.

Он мог уходить в мир, который сам создал и которым – до определенной степени, конечно, – мог управлять. И как ни странно, чувствовал себя в нем более естественно, чем в так называемой реальности.

Эли писал о том, что знал. Он сочинял юридические триллеры, поначалу в виде коротких рассказов, а теперь впервые предпринял жуткую и одновременно соблазнительную попытку написания романа. Это занятие давало ему возможность поиграть с законом, использовать его, злоупотреблять им в зависимости от характера персонажей, возникавших в его воображении. Он мог придумывать самые разные юридические казусы, изобретать их решения, ходить по тонкому и скользкому канату юридических уловок, лавируя между законом и справедливостью.

Он выбрал профессию адвоката, потому что закон со всеми его недостатками, со всеми его двусмысленностями и возможностью самых разных толкований притягивал его. А еще потому, что их семейный бизнес, производство «Виски Лэндон», ему не подходил так, как подходил отцу, сестре и даже зятю.

Он хотел заниматься уголовным правом и неуклонно добивался успеха в течение всех лет учебы на юридическом факультете, затем работая клерком у судьи Рейнгольда, человека, которого он уважал и которым восхищался, и, позднее, перейдя в контору «Кинсейл, Шуберт и партнеры».

И вот теперь, когда закон так трагически подвел его самого, он занялся сочинительством, чтобы уловить течение жизни и напомнить себе, что некогда правда побеждала ложь и справедливость торжествовала.

К тому моменту, когда он вернулся к реальности, освещение в комнате изменилось и стало как-то сумрачнее. Эли с удивлением обнаружил, что уже четвертый час. Значит, он, не отрываясь, проработал почти целых четыре часа.

– Эстер снова победила, – пробормотал он.

Он закрыл файл с романом и зашел в почту. Масса спама, отметил он и тут же занялся его уничтожением. После чистки в почте мало что осталось. По крайней мере, там не было ничего такого, что необходимо было бы срочно прочитать. Эли решил написать родителям и сестре. Для всех он составил одинаковый текст: Во время поездки не возникло никаких проблем. Дом выглядит превосходно. Чувствую себя великолепно, устраиваюсь, прихожу в себя. И ничего о повторяющихся снах, подкрадывающейся депрессии и болтливых соседках, готовящих омлеты.

Затем он написал еще одно письмо – бабушке.

Любимая моя бабушка,

Пишу на том месте, где ты мне наказала. Спасибо. На море рябь стального цвета с белыми гребешками пены. Наверное, вот-вот пойдет снег. Кажется, в воздухе даже чувствуется его вкус. Дом выглядит превосходно. Чувствую себя в нем просто прекрасно. Я уже успел забыть эти ощущения. Прости меня, бабушка, – только не говори, что я не должен извиняться, – прости меня, дорогая, за то, что я перестал приезжать. Теперь чувствую себя особенно виноватым.

Возможно, если бы я чаще навещал тебя в Блафф-Хаусе, то многое понял бы в своей жизни более ясно, постарался бы принять или изменить или, может быть, в твоей жизни все не обернулось бы так трагически?

Мы никогда не узнаем наверняка, и, конечно, во всех подобных «если бы» нет никакого смысла. Но в чем я абсолютно уверен, так это в том, что жить здесь очень хорошо и уютно. Не волнуйся, буду присматривать за домом до тех пор, пока ты не вернешься. А сейчас я собираюсь прогуляться по берегу, потом вернусь и разведу огонь в камине, надеюсь, успею до снегопада.

Люблю тебя,

Эли.

P. S. Познакомился с Эйброй Уолш. Правда, не помню, поблагодарил ли я ее за то, что она спасла от смерти самого дорогого мне человека. Обязательно это сделаю, когда она придет еще раз.

Отослав письмо, Эли подумал, что, даже если он в самом деле не помнит точно, поблагодарил ли он Эйбру, зато прекрасно помнит, что за покупки он ей не заплатил.