Роковые иллюзии

И. Рейфа (Макс Волиш)

нелегальный резидент НКВД в Лондоне – австрийский ученый А. Дейч – стал советским сотрудником, который вступил в контакт с К. Филби

А. Дейч

К. Филби

ТАЙНАЯ СОВЕТСКАЯ РЕЗИДЕНТУРА: Орлов действовал под «крышей» фирмы «AMFRIG», выдавая себя за американского бизнесмена Уильяма Голдина до того, как он передал своих агентов Т. Малли (внизу справа) в 1935 году

Т. Малли

подлинный паспорт США на это имя

Филби

Филби – снимок на лекции, которую он читал в учебном классе КГБ через сорок лет после того, как в 1934 году он включил в группу Д. Маклейна и Г. Бёрджесса.

Д. Маклейн

Г. Бёрджесс

ЛИКВИДАЦИЯ ВРАГОВ «БОЛЬШОГО ХОЗЯИНА»: Уютная обстановка на ялтинской даче Сталина, где он отдыхал

(на снимке его дочь Сталина Светлана на руках у Берии)

резко контрастировала с кровавыми чистками, в ходе которых ликвидировались его оппоненты. По Европе рыскали группы убийц, действовавшие под контролем Н. Ежова

Н. Ежов

и непосредственным командованием М. Шпигельгласса.

М. Шпигельгласс

«Черные списки» составлялись на основе донесений агента проникновения НКВД М. Зборовского ставшего одним из доверенных лиц в окружении Троцкого.

М. Зборовский

ОПЕРАЦИИ В ИСПАНИИ: Помощник Орлова А. Белкин руководил сетью «Корсиканца» в Берлине,

А. Белкин

а затем в Испании завербовал американца-добровольца из «Бригады Линкольна» М. Коэна.

М. Коэна

В 1937 году был ликвидирован перебежчик из НКВД И. Рейсе.

И. Рейсе

Годом позже в Барселоне Орлов руководил ликвидацией А. Нина (внизу слева)

А. Нина

его заместитель Л. Эйтингон организовал убийство Троцкого.

Л. Эйтингон

ОРЛОВ-СЕМЬЯНИН: Франтоватый, уверенный в себе генерал НКВД в своей штаб квартире в Барселоне.

М. Орлова, так она выглядела на фотографии в австрийском паспорте, с которым ездила в Великобританию в 1934 году под именем Марии Фельдбин.

В. Орлова рядом с любящим отцом, вскоре ее иллюзии были разбиты в прах – в июле 1938 года семья бежала из Испании в Америку в вынужденную эмиграцию.

На фотографиях времени его службы в Сухуми Орлов выглядит как солдат с передовой: наголо стриженный, с усами и осанкой коренастого боксера-профессионала. Находясь явно в расцвете физических сил, он позировал со своим любимым конем и выглядел весьма уверенным в себе бригадным командиром пограничных войск.

К этому месту службы Орлова сопровождали жена и трехлетняя дочь Вероника. Любящие родители называли ее Верой; она унаследовала острый ум отца и красоту матери. Родители берегли ее как зеницу ока. В первый и единственный раз Орлов и Мария получили возможность насладиться счастьем нормальной семейной жизни в относительном покое и комфорте черноморской республики. Виноградники Грузии и собирающие обильные урожаи мелкие хозяйства в большинстве своем избежали разорения и голода Гражданской войны. Но далее в этом советском оазисе, где круглый год было тепло, вдали от снегов и интриг Москвы, семью Орловых постигла трагедия.

Однажды весенним вечером они поехали кататься на лодке по Тифлисскому озеру. Внезапно разразился дождь, Орловы не смогли быстро добраться до берега, и все сильно промокли. У Веры начался озноб и поднялась высокая температура. В тот момент родители не придали болезни особого значения, считая, что это просто затянувшаяся простуда. Лишь позднее, когда они вернулись на следующий год в Москву, Орловы были потрясены, услышав диагноз врача – ревматизм, который был причиной того, что Вера никак не могла полностью выздороветь. Прогноз в отношении здоровья Веры был мрачным: в то время эта болезнь, которая разрушала сердце, считалась неизлечимой

.

По мере того как шли годы, а здоровье их единственного ребенка неуклонно ухудшалось, самозабвенная любовь родителей к ней становилась все сильнее. Орлов все чаще задумывался о прогнозе относительно здоровья дочери, но никогда не терял надежду, что если не в России, то в какое-нибудь другой стране они, возможно, найдут врача, который сможет вылечить больного ребенка.

Вполне вероятно, что возможность отвезти Веру за границу для лечения была одним из факторов, объясняющих переход Орлова в Иностранный отдел ОГПУ (ИНО) в 1926 году.

Летом 1926 года Орлов получил первое назначение на работу за границей, в Париже, под псевдонимом Льва Николаева. Судя по въездному штампу, проставленному французами, у него был статус сотрудника советского торгпредства. Такова была «крыша» Орлова для его роли «легального» резидента ИНО во Франции, в чем он признался в ходе собеседования, проведенного в 1965 году ЦРУ по просьбе французского управления контрразведки – Direction de la Surveillance du Territoire (ДСТ), имеющего у себя в стране приблизительно такие же полномочия, что ФБР в США или МИ-5 в Великобритании

.

По словам Орлова, его обязанности как резидента ОГПУ включали не только сбор и передачу разведданных, но и контроль за безопасностью и наблюдение за политической благонадежностью персонала посольства СССР и торгпредства.

Судя по протоколам его допроса в ЦРУ, Орлов рассказал, что он фактически работал под крылом Якова Христофоровича Давыдова. Это был бывший начальник Иностранного отдела ОГПУ, который под фамилией Давтян был аккредитован в 1926 году в качестве сотрудника советской дипломатической миссии. Послом был Христиан Раковский, но, по наблюдениям Орлова, настоящая власть в посольстве сосредоточилась фактически в руках Давыдова. Авторитет Раковского, по словам Орлова, был сильно подорван тем, что он стал объектом постоянного шантажа со стороны белогвардейских офицеров, которые с помощью французских политических деятелей правого крыла вели кампанию за возмещение значительных дореволюционных капиталовложений Франции в Россию. Их обращения в парламент в конечном счете привели к разрыву дипломатических отношений, а следовательно, и к отзыву Раковского.

Орлов поведал ЦРУ, что именно Давыдов нес ответственность за вербовку Эрбетта де Монзи, которого называли «столпом французского политического истэблишмента». Орлов признавал, что именно де Монзи он имел в виду, говоря в своем «Пособии» об одном из политических лидеров в одной из «стран Европы», который поддерживал тайные контакты с СССР и выступал в роли посредника в контактах с «агентами влияния» в парламенте

. Вскоре после отъезда из Парижа Давыдов был вознагражден получением ранга посла, а руководить агентами во французском парламенте было поручено одному советскому гражданину по фамилии Еланский. Примечательно, что Орлов заявил ЦРУ в 1965 году, что не может дать никаких точных сведений о личности или партийной принадлежности французского парламентария, который был у русских «в кармане».

Примечательно и то, что Орлов особенно настаивал на том, чтобы имя де Монзи не сообщалось французам. Однако, как показывают архивы ДСТ, именно это ЦРУ немедленно и сделало!

Орлов также рассказал ЦРУ, что Дмитрий Михайлович Смирнов, которого он называл уменьшительным именем Дима, был его помощником в парижской резидентуре в 1927 году. Он был из поляков, имел кодовое имя «Виктор» и работал во Франции под именем Дмитрий Михайлов. Именно он, как сообщил Орлов, завербовал бывшего царского генерала Дьяконова, выполняя задание Центра внедриться в эмигрантские организации во Франции. Смирнов стал в 1933 году преемником Орлова на посту «легального» резидента в Париже

.

Другим помощником Орлова в парижской резидентуре был Дмитрий Лордкипанидзе, грузин, которого он знал по работе в Тифлисе. Под псевдонимом «Загарелли» он выполнял специальное задание по непосредственному указанию Сталина и должен был заставить известного меньшевика Н. В. Рамишвили, который в то время находился в Париже, написать книгу о революционном движении на Кавказе. Сталин надеялся, что таким образом его собственный вклад в большевистское движение в этой работе будет выдвинут на первый план. Однако Лордкипанидзе не удалось выполнить это задание, в результате чего он, как оказалось впоследствии, нажил себе смертельного врага в лице кремлевского диктатора

.

Когда Орлов прибыл в советское посольство, которое тогда, как и теперь, размещалось в историческом особняке не улице Гренель, ОГПУ уже почти целиком прибрало к рукам те разведывательные функции, которые ранее осуществлялись через коминтерновскую сеть. По словам Орлова, вводящая в заблуждение информация, или дезинформация, как ее теперь называют, также стояла в повестке дня резидента ОГПУ