Будни ветеринарного врача. Издание 2-е, исправленное и дополненное

Будни ветеринарного врача
Ольга Юрьевна Овчинникова

Книга основана на реальных событиях и содержит описание случаев, с которыми сталкивается ветеринарный врач частной клиники. Простым, доступным языком автор рассказывает об особенностях своей профессии: сложностях, возникающих при постановке диагноза, отношениях между людьми, нелёгкой борьбе за здоровье и жизнь животных. Попытки наладить личную жизнь конкурируют с тяжёлыми трудовыми буднями.От автора книг «Автостопом до алтайского яка» и «Куда глаза глядят». Книга содержит нецензурную брань.

Будни ветеринарного врача

Ольга Юрьевна Овчинникова

Посвящается памяти брата Дмитрия.

Корректор Людмила Владимировна Пругло

© Ольга Юрьевна Овчинникова, 2019

ISBN 978-5-4490-8072-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Содержание этой книги ни в коем случае не следует рассматривать в качестве руководства к действию для лечения ваших питомцев: в случае необходимости обратитесь за помощью в ветеринарную клинику. Каждое животное болеет индивидуально.

Любые, описанные здесь алгоритмы диагностики и лечения, возможно, к моменту выхода книги уже потеряют свою актуальность, – ветеринарная наука не стоит на месте.

Здесь описан только мой личный опыт. Большинство имён людей и кличек животных изменены. Любые совпадения – это только совпадения[1 - Для тех, кто верит в совпадения (здесь и далее – примечание автора).].

Эта книга – про жизнь, смерть, незаконченность, ошибки и опыт.

На основе реальных событий.

И, да, книга содержит откровенный мат. Много мата.

С большой степенью вероятности, от неё разбомбит (возможно, уже), независимо от того, какую роль ты играешь в этой жизни: ветеринарного врача, заводчика, грумера, владельца животного, вегана с тонкой душевной организацией или даже если не имеешь никакого отношения к животным.

Хотя, конечно, имеешь: мы все – приматы.

За сим люблю и обнимаю. Добро пожаловать в жизнь ветеринарного врача.

Глава 1. Копростаз

Shit happens[2 - Shit happens (рус. «Дерьмо случается») – английское сленговое выражение.].

Ничего, как говорится, не предвещало.

Однако, на приёме – кобель овчарки, его хозяева и их приятель, приехавший в гости, – он и оказывается первопричиной визита в ветклинику.

Гость из добрых, разумеется, побуждений купил на рынке самый большой говяжий мосол и отдал его на съедение собаке. В качестве гостинца.

– Третий день просраться не может, – отвечает хозяин предельно чётко на мой дежурный вопрос: «Что случилось?»

– Я оплачу все расходы! – жизнерадостно вещает его друг, натуральный, как очевидно, блондин.

Первое, что бросается в глаза при встрече – это его шикарная шевелюра, будто из рекламного ролика про шампунь, улучшающий рост волос. Революционная формула, реновация разорванных структурных волосяных связей на молекулярном уровне и прочий бред. Но шевелюра шикарная. Помимо этого, мужчину выделяют изумрудные весёлые глаза, которые прямо светятся от восторга в предвкушении спецоперации под кодовым названием «Избавление».

Хозяин собаки – мрачноватый, серьёзный мужчина – совершенно не разделяет его восторга, являя своим настроением абсолютную противоположность.

– Я очень спешу, – больше для них, чем для меня говорит женщина – ухоженная брюнетка, тщательно следящая за собой: аккуратный, в меру броский макияж дополняет идеально ровная стрижка каре; расстёгнутое короткое бежевое пальтишко обнажает платье благородного изумрудного цвета.

Увы, эти два слова – «копростаз» и «спешу» – никогда ещё не уживались вместе.

Действие происходит в отделении клиники – одном из нескольких, – которое находится в посёлке деревенского типа. Располагается оно в одноэтажном деревянном доме, который слегка перекосило от старости. Снаружи стены дома облуплены и шелушатся корочками старой, салатовой краски. Некоторые стёкла в окнах выбиты, и это в полной мере отражает рентабельность отделения: посещаемость здесь низкая, а платёжеспособность приходящих людей ещё ниже.

В смену работает один врач, и в качестве незаменимого помощника приходит Эмма, живущая рядом. Она следит за этим филиалом уже давно, вставая в холодное время года в пять утра и протапливая печку, чтобы ни врачи, ни клиенты с их животными не окочурились от переохлаждения. К началу дня в клинике уже царит деревенский уют, и от печки в воздухе разливается мягкое тепло.

Эмма – человек житейский, и её советы являются решающими просто потому, что ей хорошо знаком менталитет проживающих в посёлке людей, одним из которых сама она и является. Эмма носит короткую, мальчишескую стрижку, одевается в исключительно практичные, удобные вещи и на всё имеет своё, тщательно обдуманное мнение, весомое и ценное. Кроме того, она мало в чём сомневается, умеет донести до людей суть проблемы и практически всегда угадывает степень тяжести состояния животного, – вот что значит опыт.

Вдвоём мы молча сканируем собаку взглядами – Эмма спереди, а я сзади, – будто два прожжённых экстрасенса.

Пёс большой, серьёзный, и в моей голове стандартно прокручиваются породные овчарочные болезни, среди которых красными буквами горит: «Экзокринная недостаточность поджелудочной железы». Вот прям для такой породы скормить говяжий мосол – это большая, большая ошибка.

– Блевать ещё начал, – подтверждает мои догадки хозяин. Он говорит серьёзно, тщательно взвешивая каждое своё чугунное слово.

– Держите за ошейник, – говорю ему, приближаясь к собаке сзади и надевая перчатки.

Крепкой рукой он берёт овчарку за ошейник и удивлённо спрашивает, с интонацией, которой озвучивают риторические вопросы:

– А что, разве собакам кости давать нельзя?

Вместо ответа, обеими руками я щупаю овчарке живот. Потерпите. Сейчас будет демонстрация ответа на Ваш вопрос. Предельно подробная. Как бы ещё к хирургам не пришлось обращаться…

Живот собака прощупать даёт, но не полноценно, – под конец начинает крутиться, реагируя на дискомфорт. Беру термометр и задираю ей хвост, чтобы померить температуру. Термометр упирается во что-то каменное.

Помнится, намедни был среднеазиат, которого по доброте душевной накормили бараньими головами в количестве трёх штук. У того в попе была кость величиной с кулак – стояла на выходе, но из-за жуткой боли не выходила. Вместо неё из ануса сочилась кровь, и время от времени во время потуг выпадали куски слизистой оболочки кишечника.

Меняю градусник на палец и лезу овчарке в попу – ну да, картина похожая. Костный комок, к тому же щедро утыканный острыми, словно лезвия «Спутник», пластинками надкостницы, и тоже величиной с кулак. Овчар начинает тужится и орать от боли.

– Сделайте ему укольчик, и мы поедем, – вещает дама на этот раз в мою сторону. – Я очень спешу. С её стороны доносится аромат дорогого парфюма.

Я вылезаю из собачьей задницы и с говняной рукой, задранной пальцами кверху, начинаю свою пространственную лекцию, в которой красочно описываю последствия панкреатита, некроза кишечника и необходимость эвакуации этих самых костей в кратчайшее время.

– И что делать? – бледный хозяин вторгается в сей рассказ на месте устрашающего описания «панкреонекроза со смертельным исходом». Мой необузданный воспалённый мозг, собравшийся вынести страшный вердикт «сахарный диабет», внезапно умолкает.

«Что делать?» Я уверена, что Чернышевский имел прямое отношение как ко всей медицине, так и к ветеринарии в частности. Да стопудово! Этот вопрос задаётся здесь чаще всего, и сами мы произносим его раз десять в течение рабочего дня. Да больше, больше!

– Анализ крови на панкреатическую липазу. Если диагноз подтвердится – то нужен курс капельниц. Дней семь. Обязательно – диета. Плюс сейчас нужно эвакуировать то, что стоит в прямой кишке. В противном случае придётся резать.

На лице женщины вырисовывается уверенность в том, что с них просто хотят содрать денег, и она говорит:

– Капельницу только сегодня сделайте. И анализов не надо. Эвакуируйте, – и она грациозно машет в воздухе рукой, как бы давая разрешение.