Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Атомные шпионы. Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны
Оливер Пилат

Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами. Повествование погружает в атмосферу оголтелого антикоммунизма начала холодной войны и являет собой яркий образец безудержной антисоветской пропаганды, мало известной в России.

Оливер Пилат

Атомные шпионы

Охота за американскими ядерными секретами в годы холодной войны

Посвящается Джеффри и Бетси

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Центрполиграф», 2019

© Художественное оформление, ЗАО «Центрполиграф», 2019

Глава 1

Утраченная тайна

В воскресное утро 3 июня 1945 года, примерно за шесть недель до того, как вспышка ярче солнца, озарившая небо над Аламогордо, возвестила наступление атомной эры, низенький толстяк с опущенными плечами и обиженным лицом поднялся по крутой лестнице дома 209 по Норт-Хай-стрит в Альбукерке, штат Нью-Мексико, и постучался в первую квартиру. Дверь ему открыл молодой человек в халате и тапочках.

– Мистер Грингласс? – осведомился незнакомец, а когда тот кивнул, вошел и, запыхавшись, сказал: «Я от Юлиуса», особо подчеркнув последнее слово.

– О, – отреагировал Грингласс.

Закрыв дверь, он подошел к столу, на котором лежала сумочка его жены, открыл ее и достал кусочек картона длиной пять – семь сантиметров, оторванный от коробки из-под малинового желе фирмы «Джелл-О» с инструкцией по приготовлению (а не с маленькой девочкой на картинке). Гость извлек из кармана такой же кусочек. Два клочка в их руках, совершенно очевидно, были отрезаны от одной коробки, так что не было никакой нужды внимательно их сличать. Дэвид Грингласс удовлетворенно улыбнулся; несмотря на почти девяностокилограммовый вес, этот здоровяк с кустистыми черными бровями и черной гривой волос производил впечатление человека благодушного.

– Моя жена Рут, – сказал он.

Гость кивнул румяной, голубоглазой девушке тоже в халате и тапочках, которой на вид едва исполнилось двадцать лет.

– Я Дейв из Питтсбурга, – произнес он неожиданно мягким тоном.

– Какое совпадение, – шаблонно отозвалась Рут Грингласс, а ее блуждающий взгляд выхватывал все следы беспорядка в комнате, одновременно спальне и гостиной. – Вы с Дэвидом тезки.

– Мы сегодня, в общем-то, никого не ждали, – сказал Дэвид Грингласс Дэвиду из Питтсбурга, который на самом деле был Гарри Голдом из Филадельфии. – Это приятная неожиданность. Не хотите перекусить?

Голд ответил, что уже позавтракал. Он стоял, чуть склонив голову и прикрыв веки, как будто к чему-то прислушивался.

– У вас есть для меня какая-нибудь информация? – спросил он.

– Есть кое-какая, но только ее еще нужно записать, – ответил Грингласс.

Рут Грингласс пошла в крохотную кухоньку заварить свежего кофе, но к ее возвращению мужчины уже пожимали друг другу руки, договорившись, что Голд вернется в 3 часа за необходимой ему информацией по Лос-Аламосу.

Пару часов Гарри Голд читал детектив у себя в номере отеля «Хилтон», потом там же пообедал. Он зарегистрировался в гостинице под своим настоящим именем, без багажа, еще накануне, после того как около восьми часов вечера побывал по адресу Норт-Хай-стрит, но только всполошил высокого, сутулого мужчину с белыми волосами, который сказал, что Гринглассы куда-то ушли, но утром наверняка будут дома. Ровно в три часа Голд вернулся к Гринглассам. На Дэвиде была его военная форма со знаками различия техника 5-го класса, которые свидетельствовали о его капральском звании. Рут заварила чай и поставила на стол мелкое печенье. Отчет Дэвида уже был готов, он представлял собой несколько листов линованной белой бумаги размером 20 на 25 сантиметров с разными схематичными чертежами, то есть набросками от руки, по опытам с плоскими взрывными линзами для детонации атомной бомбы, над которыми он работал в самой маленькой из трех сверхсекретных технических лабораторий Лос-Аламоса. Еще к ним прилагалась пара страниц с пояснением букв и значков на чертежах, а также лист со списком лиц в Лос-Аламосе, которых можно было бы завербовать.

– Я хочу объяснить, – сказал Грингласс, – почему включил в этот список имя одного человека. Я поговорил кое с кем насчет него. Может, на первый взгляд, он и не совсем годится, но ходят слухи…

Гарри Голд резко оборвал его.

– Ваш поступок очень опасен, это безответственность! – сказал он, весьма раздосадованный. – Зачем вы это делаете? Никогда, ни при каких обстоятельствах вы не должны даже пытаться просить у кого-то помощи в вашей работе. Вам следует быть осмотрительнее в действиях. Не давайте никому ни малейшего повода заподозрить, что вы передаете какие-то сведения на сторону.

Дэвид Грингласс повел широкими плечами и нахмурился, но заговорил он кротким тоном.

– Юлиусу нужен был список людей, которые сочувствуют коммунизму и могли бы добывать информацию, – сказал он. – Вы же пришли от Юлиуса, разве нет?

Этими словами он как бы намекал: Юлиус ваш начальник, не так ли? Гарри Голд не видел причин объяснять ему, что даже не знаком с Юлиусом Розенбергом.

– Я возьму список, – ответил он.

Эту коробку из-под желе Розенберг разрезал пополам, чтобы сделать из нее опознавательный знак, еще когда в январе встречался с Гринглассами в Нью-Йорке. Одну половину он отдал Рут, пояснив, что другая половина будет у связника. Он намекнул, что связником будет та женщина, с которой они познакомились чуть раньше тем же вечером, но Анатолий Яковлев, советский руководитель Розенберга в Нью-Йорке, изменил договоренность.

Когда Яковлев передал Голду кусочек коробки, Голд воспротивился, насколько хватило смелости. Но Яковлев настаивал на том, что это обязательно. Голд говорил, что, по его мнению, неразумно ставить под угрозу его чрезвычайно важную поездку к доктору Клаусу Фуксу в Санта-Фе из-за этого дополнительного задания. Яковлев сказал, что Голд, как видно, не понимает, что это не менее важное дело; словом, он должен ехать и в Альбукерке, и в Санта-Фе. Голд не соглашался, и тогда Яковлев прошипел: «Это приказ». Как обычно, советский агент все распланировал. Голд поедет кружным путем, сказал он, сначала в Финикс, потом в Эль-Пасо и оттуда уже в Санта-Фе. Из Санта-Фе он может автобусом добраться до Альбукерке за пару часов.

Поскольку Голд сумел взять лишь короткий отпуск по месту работы в Филадельфии, он решил не ехать в Нью-Мексико в объезд через Аризону и Техас. Отправился прямиком в Санта-Фе и прибыл туда около половины третьего после полудня в субботу 2 июня, за полтора часа до назначенной встречи. Гуляя по городу, он зашел в музей и взял карту Санта-Фе, чтобы не спрашивать дорогу у незнакомцев. На карте он пометил мост на Кастилло-стрит. Ровно в четыре часа к мосту со стороны Аламеда-стрит подъехал Клаус Фукс на своем видавшем виды «шевроле». Британский ученый посадил Голда в машину, называя его Реймондом. Они недолго покатались за городом, пока Фукс излагал некоторые подробности предстоящего испытания в Аламогордо. Он сказал, что, по его прогнозу, успешного взрыва следует ожидать не раньше 1946 года, хотя за последнее время они добились впечатляющего прогресса. Перед самым расставанием в Санта-Фе Фукс передал Голду внушительный пакет с машинописными заметками. Оттуда Голд поехал на встречу с Гринглассами в Альбукерке.

Голда еще давно проинструктировали уходить сразу же после получения документов или, говоря иначе, не брать никаких документов, пока он не будет готов уйти. В случае задержания, если документы останутся у информатора на руках, он все еще сможет заявить о своей невиновности, после же передачи оба окажутся под угрозой. Поэтому в тот воскресный июньский день в Альбукерке, хотя Голд и находился в безопасности за закрытой дверью квартиры Гринглассов, он почувствовал себя не в своей тарелке, как только отчет техника оказался в его руках.

– Мне пора, – сказал он и встал из-за стола.

Дэвид Грингласс улыбнулся:

– Подождите секунду, мы выйдем вместе с вами.

Рут Грингласс заметила, что виделась с Юлиусом перед самым отъездом из Нью-Йорка в феврале, потом помянула жену Юлиуса Этель, но Голд на это ничего не ответил, а только вручил Дэвиду запечатанный белый конверт. Грингласс пощупал, настолько он толстый, но не стал открывать, чтобы посмотреть, сколько в нем денег.

– Этого хватит? – спросил Голд, как будто намекая, чтобы он взглянул на деньги.

– Ну, пока хватит, – ответил Грингласс, сунув нераспечатанный конверт в карман.

– Вам очень нужны деньги, – сказал Голд скорее утвердительно, чем вопросительно.

– Нам пришлось потратиться, – согласился Грингласс. – Знаете, у Рут был выкидыш в апреле, пришлось оплачивать медицинские счета, и работать она не могла, да тут еще и другие расходы.

Рут поджала губы.

– Я готова, – объявила она.

Голд поспешно перевел неуверенный взгляд с мужа на жену и обратно.

– Я посмотрю, нельзя ли раздобыть для вас еще денег, – пообещал он.

– Это бы нам не помешало, – сказал Дэвид, когда они выходили.

Голд заметил, что знает дорогу от здания Объединения служб организации досуга войск, тем самым давая понять, что дальше предпочел бы идти без провожатых. По проулку, который спускался под горку, они дошли до Объединения. Грингласс сказал, что на Рождество ему должны дать настоящий отпуск, не увольнительную на выходные, как в этот раз, а дней двадцать, а то и больше, и он, может быть, приедет в Нью-Йорк.

– Если захотите там связаться со мной, – сказал он, – позвоните моему шурину Юлиусу.