Ведьма с серебряной меткой. Книга 2

Ведьма с серебряной меткой. Книга 2
Оливия Штерн

Дани осталась одна. Без крыши над головой, без денег, без еды и одежды. Вдова верховного инквизитора, которую уже разыскивают агенты Его Величества. Чем закончится противостояние ведьмы и короля? Сможет ли она сделать правильный выбор? И какой выбор сделает тот, кто осмелится любить ее саму, невзирая ни на что?Заключительная часть дилогии.

В оформлении обложки использованы фотографии с https://shutterstock.com/ по лицензии CC0.

Глава 1. Хозяйка

Только оказавшись на приличном расстоянии от особняка, Дани поняла, какую глупость совершила.

Совершенно одна. Зимой и без теплой одежды, в одном платье из тонкой шерсти, на ногах изящные туфельки, которые хороши на паркете, но никак не на обледеневшей мостовой. Без еды, без денег.

Она остановилась посреди пустой улицы. Волна механоидов, что в одночасье накрыла город, так же быстро схлынула, оставив после себя лишь ледяное крошево на земле и окровавленные, разорванные тела тех, кто не успел спрятаться. От одного вида растерзанных мертвецов к горлу подкатывала тошнота, а внутри все болезненно сжималось, царапалось, словно железными шипами.

Может быть, вернуться в особняк?

Ньями, конечно, будет проклинать, но Кио не поддерживает мать, а Кио – последний оставшийся мужчина в этом доме, к тому же, наверное, еще и приходится Аламару братом по отцу…

Дани еще раз растерянно огляделась.

Пусто. Страшная тишина. Тот звук, отсчитывающий мерные удары чудовищного сердца, угас и больше не повторялся. Под ногами ломаный лед, щедр сбрызнутый алым. Стены каменных домов исчерканы, исцарапаны металлическими когтями. И лишь надсадно скрипит перекошенная ставня, играя на ветру.

– Что ты сделал с городом, Ксеон? – ошеломленно прошептала Дани, – чем они все виноваты перед тобой? Почему наказываешь всех?

И вновь перед глазами чистое, светлое лицо проклятого принца, который так не похож на своего отца. Но если раньше он казался Дани невыносимо прекрасным, то теперь сквозь идеальные черты проглянуло нечто страшное, темное, чудовищное. Ей вдруг представилось, что он тянется к ней своими руками, а под ногтями – бордовые ободки засохшей крови.

Отвращение было настолько сильным, что Дани согнуло пополам в жесточайшем приступе тошноты. Она едва не задохнулась, пока ее рвало прямо на мостовую, а спазмы внутри все не прекращались и не прекращались.

Потом она, пошатываясь, добрела до ближайшего дома, оперлась руками о стену и долго старалась отдышаться, хватая ртом холодный, с металлическим привкусом, воздух.

Надо было что-то предпринимать, но силы стремительно утекали. Хотелось просто лечь на дорогу, закрыть глаза и перестать существовать.

«Вот она, цена твоей глупости, – думала она, – жизнь Аламара. Жизни всех этих несчастных людей, которым просто не посчастливилось встретить механоидов».

Дани сморгнула набежавшие слезы.

Аламар…

Она не успела полюбить этого человека, но почему-то не могла принять его смерть. У Дани было стойкое ощущение, что верховный инквизитор где-то рядом, и что вот-вот коснется ее щеки. «Не плачь, маленькая».

– Это я во всем виновата, – пробормотала она, – прости меня. Прости…

А потом заставила себя поднять голову. Огляделась еще раз. Как ни странно, мысли постепенно прояснялись. Божественный ореол вокруг принца Ксеона померк окончательно, как будто пелену с глаз сдернули.

«Какая же ты сволочь, – подумала Дани, – ты использовал меня. Ты заставил меня влюбиться без памяти, а потом просто использовал, зная, что я должна умереть. И ты убил всех этих людей… Просто так. Потому что они для тебя – ничто, точно так же, как и я…»

Отлепившись от стены, пошатываясь от слабости, Дани побрела дальше по улице. Сознание помимо воли отмечало раны, оставленные городу бессмертной армией. И внезапно она поняла, что нужно делать: чудовище, взращенное собственным отцом, должно быть уничтожено.

Она еще не знала, как именно это сделает.

Но ей показалось, что где-то на задворках сознания шевельнулась тень, выдающая присутствие Аламара. Он одобрял такой ход ее мыслей, и Дани взбодрилась.

«Только не уходи окончательно. Мне так важно, чтобы хоть кто-то был рядом со мной. Пусть даже ты – всего лишь воспоминание».

Она медленно, спотыкаясь, шла вперед, к площади Вершителей, где ждал ее дом тетки Женевьевы и где скалились на прохожих каменные горгульи.

***

В последний раз она была здесь с ним. Горло сжалось, и глаза предательски защипало. Тогда Аламар воспользовался инквизиторской отмычкой, чтобы попасть внутрь.

Дани остановилась перед ажурной калиткой, увитой чугунными розами, легонько толкнула ее – ну конечно же, заперто. Усмехнулась горько: будет в высшей степени обидно замерзнуть на пороге собственного, считай, дома. Ведь в особняке, в рабочем кабинете, остались документы на владение и, возможно, ключи. Похоже, у нее совершенно не осталось выбора, и придется снова идти, замерзая, выпрашивать у Ньями дозволения забрать то, что принадлежит теперь ей по праву…

«А она еще и дверь не откроет, с нее станется».

Леденящими волнами накатывало отчаяние. Дом, даже нетопленый, даже пустой и заброшенный – все равно крыша над головой, все равно защищает от ветра. А на улице она точно сгинет, замерзнет, или станет добычей тех, кто промышляет по ночам. Всхлипнув, Дани еще раз толкнулась в калитку. Запирающие артефакты пыхнули зловещим зеленым пламенем, и руки как будто обожгло. Дани потерла ладони, отступила на шаг. Еще не хватало быть убитой этими охранными магическими штуками!

«Аламар говорил, что я дала дому жизнь. Но что мне с этим делать?»

Она подышала на онемевшие пальцы, посмотрела на темный фасад.

«Может быть, и не нужен мне этот старый теткин дом?»

Можно ведь пойти туда, где обычно собирались помойные крысы. А вдруг ее старые приятели еще живы?

Дани поморщилась. Нет, не стоит. Даже если кто-то из них и уцелел, они увидят ее красивое платье, увидят тонкую серебряную цепочку на шее с изящным кулоном и тогда либо попросту разденут и бросят умирать на морозе, либо изобьют так, что и сил жить больше не останется. А ведь ей нужно жить, хотя бы для того, чтобы рано или поздно добраться до принца-чудовища…

«Да ты как та лиса и виноград, – усмехнулась она, – и думать забудь про улицу. Этот дом тебе нужен. К тому же, теперь он твой».

Оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не наблюдает за ней, Дани еще раз положила руки на решетку калитки, закрыла глаза. Если Аламар что-то ей говорил, то ведь это он не просто так. Верховный инквизитор, может, и был слегка не в себе, но по большей части рассуждал здраво, в этом Данивьен убедилась на ужине у короля Маттиаса.

– Дом, – одними губами позвала она, впиваясь пальцами в холодное чугунное литье.

Она изо всех сил пыталась почувствовать, открыться всему тому, что было вне ее.

Неученая, дикая ведьма.

В ответ – пустота и тишина.

Дани едва не разрыдалась от отчаяния. Нет, конечно же, всегда есть шанс, что помойные крысы отнесутся с пониманием к ее сложному положению. Но путь от помойки к принцу – непреодолимо далекий.

И она попробовала еще раз, мысленно вызывая в памяти образ кокона из цветных ниток.

Они никуда не делись, эти странные нитки, сплетенные невиданным узором. И Дани показалось, что стало тепло, и где-то в груди даже горячо, как будто маленькое солнце раскинуло ласковые лучики. Она еще раз попыталась почувствовать дом, уже сомневаясь – а вдруг Аламар ошибся? – но вдруг что-то мягко толкнуло ее, невесомо, бестелесно.

– Домик, – пробормотала Дани.

Ей представилось, что она, как улитка, выползает из пестрого плетеного панциря, а навстречу – свет, мягкий, завораживающий. И снова теплая волна, теперь уже исполненная любви и светлой грусти.

– Пусти меня, если это ты, пожалуйста, – прошептала она, – и прости… Меня не было так долго…