Тёмное пророчество

Несмотря на сломанную руку, Калипсо сдаваться явно не собиралась. С громким воплем она снова бросилась на Нанетт, в этот раз намереваясь поразить ударом карате гигантский нос блеммии.

– Не надо! – вырвалось у меня, но было поздно.

Как я уже сказал, блеммии – крепкие создания. Их трудно ранить, а убить еще труднее. Когда нога Калипсо достигла цели, ее лодыжка, неприятно хрустнув, изогнулась, и она упала, задыхаясь от боли.

– Кэл! – Лео кинулся к ней, по пути бросив Нанетт: – Пошла прочь, грудомордая!

– Следи за языком, дорогуша, – пожурила его та. – А теперь, боюсь, мне придется на вас напасть.

Она подняла ногу в лакированной туфельке, но Лео оказался быстрее. Он создал огненный шар и метнул его словно бейсбольный мячик, целясь точно между глазищ, таращившихся на нас с груди Нанетт. Пламя объяло блеммию, подожгло ее брови и платье в цветочек.

Нанетт закричала, споткнулась, а Лео завопил:

– Аполлон, помоги!

Я понял, что стою, замерев от изумления, что было бы простительно, если бы я наблюдал за разворачивающейся сценой со своего трона на Олимпе. Увы, я был весьма себе внизу, застрял в окопах с низшими существами. Я помог поднять Калипсо на ноги (по крайней мере, на одну ногу), мы закинули ее руки к себе на плечи (все это под дикие вопли Калипсо, потому что я случайно задел ее сломанную руку) и захромали прочь.

Пройдя тридцать футов по лужайке, Лео вдруг остановился:

– Я забыл Фестуса!

– Оставь его!

– Что?!

– Мы не сможем тащить и его, и Калипсо! Вернемся позже. Может быть, блеммии не обратят на него внимания.

– А если они сообразят, как его открыть? – волновался Лео. – Если они его тронут…

– Ааааррррр! – Позади нас Нанетт сорвала с себя обрывки горящего платья. Ниже пояса ее тело было покрыто лохматой светлой шерстью, как у сатиров. Несмотря на тлеющие брови, ее лицо, похоже, не пострадало. Блеммия выплюнула пепел и уставилась на нас. – Это было некрасиво! ВЗЯТЬ ИХ!

Бизнесмены наступали нам на пятки, лишая нас всякой надежды на то, что мы сможем не попасть к ним в руки и вернуться за Фестусом.

Нам как героям оставался только один выход – и мы побежали.

Настолько неуклюжим я не чувствовал себя со времени нашей с Мэг Маккаффри смертельной гонки трехногих в Лагере полукровок. Калипсо пыталась помочь, подпрыгивая, словно пого-стик, между Лео и мной, но стоило ей задеть больную ногу или руку, как она взвизгивала и оседала на нас.

– П-простите, ребята, – бормотала она, обливаясь потом. – Похоже, рукопашный бой – это не мое.

– И не мое, – признался я. – Может, Лео сможет задержать их ненадолго…

– Эй, а что сразу я? – проворчал Лео. – Я просто техник – подумаешь, могу разок-другой метнуть огненный шар. Наш боец застрял вон там в режиме чемодана.

– Хромаем быстрее? – предложил я.

До улицы мы добрались живыми только потому, что блеммии двигались очень медленно. Думаю, и я был бы медлительным, если бы мне приходилось удерживать фальшивую металлическую голову у себя… э-э… на голове. Хотя даже без маскировки проворность блеммий явно уступала их силе. У них были большие проблемы с восприятием глубины, так что передвигались они с чрезмерной осторожностью, будто под ногами у них была не земля, а многослойная голограмма. Если бы нам только удалось обхромать их!..

– Доброе утро! – Нас догнал полицейский с пистолетом в руках. – Стойте, или я буду стрелять! Спасибо!

Лео, достав из своего пояса закупоренную стеклянную бутылку, бросил ее под ноги полицейскому, и вокруг того тут же взметнулись языки зеленого пламени. Полицейский выронил пистолет и начал срывать с себя горящую форму, под которой оказалось лицо с лохматыми бровями на груди и брюшной бородкой, которую уже пора было побрить.

– Уф! – выдохнул Лео. – Слава богам, это все-таки блеммия! У меня была только одна бутылка с греческим огнем, ребята. А если я буду и дальше кидаться огненными шарами, то скоро отключусь, так что…

– …нужно найти укрытие, – закончила Калипсо.

Разумный совет, но, похоже, с укрытиями в Индиане было туго. Улицы – широкие и прямые, ландшафт плоский, пешеходов мало, а обзор великолепный.

Мы свернули на Саут-Кэпитол-авеню. Я оглянулся и увидел, что нас нагоняет целая толпа улыбающихся местных с фальшивыми головами. Один из них, строитель, остановился, оторвал бампер пикапа «Форд» и, закинув новую хромированную дубинку на плечо, вернулся в строй.

Тем временем обычные смертные – по крайней мере те, кто вроде бы не стремился убить нас, – шли мимо по своим делам, звонили по телефону, стояли на светофорах, попивали кофе в кафе и совершенно нас не замечали. На углу закутанный в толстое покрывало нищий, сидя на ящике из-под молока, попросил у меня мелочи со сдачи. Я едва сдержался, чтобы не ответить, что сдачи ему скоро дадут наши вооруженные преследователи.

Сердце у меня колотилось. Коленки дрожали. Смертное тело – это ужасно. Мне приходилось терпеть столько неудобств: страх, холод, тошнота, желание заскулить «Не убивайте меня, пожалуйста!». Если бы не лодыжка Калипсо, мы бежали бы быстрее, но просто взять и бросить волшебницу было нельзя. Не то чтобы я испытывал особенную симпатию к Калипсо, не подумайте, но я уже заставил Лео бросить дракона и больше искушать судьбу не хотел.

– Туда! – воскликнула волшебница и указала подбородком на переулок за отелем, напоминающий служебный проезд.

Я вздрогнул, вспомнив первый день в Нью-Йорке, который я провел в облике Лестера Пападопулоса.

– А вдруг там тупик? В последний раз, когда я был в тупике, ничего хорошего не произошло.

– Нужно попробовать, – сказал Лео. – Может, нам удастся спрятаться там или… не знаю.

«Или… не знаю» – так себе запасной план, но ничего лучшего я предложить не мог.

Хорошая новость: это был не тупик. Я ясно видел выход в конце квартала. Плохая новость: двери к погрузочным площадкам отеля были закрыты, так что нырнуть туда мы не могли – вдоль противоположной стены проезда стояли мусорные баки. Ох эти мусорные баки! Ненавижу!

Лео вздохнул:

– Что ж, можем запрыгнуть в…

– Нет! – рявкнул я. – Ни за что!

Мы продвигались по проезду так быстро, как только могли. Я старался успокоить нервы, сочиняя про себя сонет о разных способах, которыми разгневанный бог мог уничтожить мусорные баки. Увлеченный этим занятием, я ничего не видел перед собой, пока не услышал вскрик Калипсо.

Лео остановился.

– Что за… Hijo![1 - Hijo (исп.) – часть бранного выражения «сукин сын». (Здесь и далее примечания переводчика.)]

От призрака исходило оранжевое сияние. Он был одет в классический хитон, сандалии, я заметил меч в ножнах – ни дать ни взять греческий воин в расцвете лет… только без головы. Правда, в отличие от блеммий, он явно был когда-то человеком. Кровь из раны у него на шее капала на светящееся оранжевое одеяние.

– Сырный призрак! – выпалил Лео.

Дух поднял руку, призывая нас идти вперед.

Будучи бессмертным, я не особенно боялся мертвецов. Если видел одну измученную душу – считай, видел их все. Но что-то в этом призраке меня насторожило. Он всколыхнул какое-то далекое воспоминание, чувство вины за нечто, случившееся тысячи лет назад…

Голоса блеммий позади нас стали громче. Я слышал, как они кричат прохожим: «Доброе утро!», «Извините!», «Какой чудесный день!»

– Что будем делать? – спросила Калипсо.