Призвать дракона

– Так как мне поймать для тебя сон? – примирительно спросил Эдгар.

– На зеленой поляне их полно. Хватаешь самый красивый и несешь мне.

– И ты его съешь?

– Ну да.

– Но тогда человеку больше никогда не приснится его красивый сон.

– Вот глупый! – Карл самодовольно фыркнул.

«Он фырчит, как фырчал ручной ежик Лиды», – вдруг подумал Эд.

– Какой же ты глупый! Людям почти никогда не снятся сны по второму разу.

– Но иногда все же снятся, – настаивал Эдгар. – Мне, к примеру, мама часто снится. Будто мы сидим с ней на берегу озера, а отец…

– Такие сны можно сразу узнать! – перебил нетерпеливо Карл. – Они золотом светятся, их не бери. Бери те, что не повторяются – ярко-зеленые, как сама поляна. Хотя… – Карл мечтательно вздохнул. – Золотые сны – самые вкусные.

В тот раз маленький Эдгар поймал для Карла первый сон – зеленый, как незрелое яблоко, и на вкус – такой же кислый. Карл потом долго кривился и поучал маленького выкликателя, что зеленый цвет – тоже разный. Бывает зеленый – вкусный, от него сразу слюнки текут. А бывает – ядовито-зеленый. Это кошмары, у пеплоедов от них изжога и тошнота.

В тот год зима стояла холодная, снег укрыл белым покрывалом Открытую долину, что случалось раз в пятьдесят лет, а то и реже. Подростки обливали водой горки, катались по замерзшим прудам на санках или на самодельных деревянных коньках со стальными полозьями. Визг и смех стояли над пастбищем близ Альдоги – на снежном поле парни с девушками разъезжали в санях, запряженными лошадьми, а то устраивали гонки – кто шибче проедет отмеченный круг. Торговцы ставили прямо на поле шатры, торговали горячими пирогами и глинтвейном, меховыми рукавицами и шапками, пуховыми шалями и сапожками на меху. Учитель расщедрился, и каждый день отпускал мальчишек кататься на коньках…

Но радость морозной зимы неожиданно сменилась для Эда кошмаром.

Уже в конце цехового праздника сукновалов в Альдогу явился незнакомец, седой странник в длинном темном балахоне, с посохом в узловатой сильной руке. Старик собрал в кружок ребятишек из мастерских и принялся расспрашивать, что они видят в своих снах. «Кто расскажет о самом чудесном сне, тот получит негаснущий камень люмен, что светит холодным синим светом», – пообещал старик. Скрипел снег под ногами, изо рта старика при каждом слове шел пар. В белых завитках пара мелькали то всадники на белых конях, то принцессы в воздушных одеяниях, Эдгар не сразу сообразил, что фигурки эти видит только он.

– Вы из Обители? – спросил Эд таинственного старика.

Тот ничего не ответил, лишь внимательно поглядел на мальчишку.

Ученик Андрея не мог принимать участие в том разговоре, он попросту обязан был уйти в дом. Обязан, да, но…

«Вдруг, – подумал Эдгар, – вдруг Учитель ошибся, и меня все же возьмут в Обитель?! Вдруг этот старик возьмет меня в Обитель?!»

Он будет учиться с избранными, увидит брата Гая, он станет самым лучшим, как обещал Гай!

Ребята загалдели наперебой. Одни говорили, что летают во сне, другие, что дерутся. Девочкам снились куклы. мальчикам – дальние страны за морем. Эдгар рассказал про наглого толстого зверька на зеленой поляне. Старик выслушал внимательно. И отдал камень люмен соседской девчонке, дочери булочника, которой снилась принцесса в розовом платье.

Эдгар при виде такой несправедливости разревелся.

Ему было ужасно стыдно за эти слезы, но он плакал и никак не мог остановиться. Он был уверен, что приз должен был достаться ему. А девчонка вся буквально раздувалась от гордости, она вертела тесемку люмена на пальце перед носом Эда и кричала:

– Камень мой! Мой!

– Зачем ты плачешь, малыш! – шепнул странник на ухо Эдгару. – Ты же лучший. Они – обычные, ты – выкликатель, и ты уйдешь со мной, чтобы стать великим.

– В Обитель?

– Конечно.

– Убирайся, Павел! – внезапно зазвенел ударом колокола голос Учителя Андрея.

Или в самом деле на сторожевой башне ударил колокол?

Эд так перепугался, что прекратил плакать. Старик в темном балахоне отступил, перехватил посох поудобнее, как будто собирался драться, смотрел с вызовом, щуря глаза.

– Уходи немедленно из Альдоги! – Андрей сделал шаг вперед, наступая. – Этот мальчик – мой ученик. А ты… Ты никого не сможешь здесь обмануть, никого не посмеешь утопить в своей грязи!

– Какой же ты Учитель, если твой дар иссяк? – насмешливо спросил Павел. – Ты пуст, как обычный стаффер. Уже много лет ты ладишь безделушки, Андрей!

– На один удар меня хватит, – заверил Учитель.

Павел оскалился, угрожающе взмахнул посохом, но рисковать не посмел. Повернулся и быстрым шагом направился к воротам.

– Эдгар, мой мальчик! – повернулся к ученику Андрей. – Разве я не говорил тебе, что нельзя никому рассказывать о том, что ты видишь во снах? Ни о зеленой равнине, ни о пепельных полях и уж тем более ни в коем случае нельзя говорить о пеплоедах? Ведь я предупреждал тебя?

– Предупреждали, – кивнул Эдгар. – Но я…

Он не мог объяснить, как случилось, что желание получить приз затмило все наказы Учителя. Это было как наваждение, как краткое безумие – непременно стать первым!

– Мальчик мой, запомни, я запрещаю не из прихоти, не для того, чтобы продемонстрировать силу своей власти. Всего лишь учу тебя, как избежать опасностей, которые подстерегают выкликателя на каждом шагу. Желание опередить других, стать лучше всех, всех сильнее – одна из самых страшных опасностей, Эд.

– Но Гай сказал, что я… – попытался оправдаться ученик.

– Ты очень силен, Эдгар, ты даже сам не подозреваешь насколько. Тем более глупо гоняться за обещанной первым встречным конфетой.

– За камнем люменом, – шмыгнул носом Эдгар. Про свои надежды попасть в Обитель он не осмелился заикнуться.

– Люмен… Ты думаешь, Павел припас для победителя настоящий люмен? И ты, глупый мальчик, поверил! У этой девчонки – пустышка, подделка, погаснет через три дня. Такие и я могу делать на продажу, и буду делать на праздник фонарщиков, а вы с Валеком мне помогать. Настоящий люмен – королевский камень, вечный холодный огонь звезд. Тебе его когда-нибудь подарит король.

– Откуда вы знаете? – изумился Эдгар.

– Знаю и все.

Через неделю старик в темном балахоне подкараулил Эдгара на улице, сунул что-то пахучее в нос, отчего у мальчишки онемели руки и ноги, накинул на голову мешок и унес обездвиженного. Ночью, когда действие трав закончилось, и старик сладко храпел на сеновале придорожной таверны, укрывшись конскими попонами, Эд скользнул за знакомую дверь с бронзовой сверкающей ручкой, вытащил наполовину голову старика в иномирье, а сам тут же вернулся назад. Освободиться из мешка оказалось делом не таким-то простым. Пришлось сквозь ткань нащупать на поясе старика нож и разрезать холстину. Уже покинув сеновал, Эдгар кинулся в иномирье и отправил душу старика назад в реальность. Сделать это было не просто – старик уже шагнул на пепельные поля, Эдгару пришлось прыгать по камням, чтобы позвать назад душу. На счастье, он не оступился ни разу, иначе погиб бы в ту ночь, и ветер иномирья унес бы его к реке.

Сбегать в реальности оказалось труднее, нежели в мире снов. Ворота таверны были закрыты и заложены брусом, чтобы сдвинуть такую задвижку маленькому Эдгару силенок явно не хватало. Эдгар запаниковал, едва не расплакался, но сумел как-то взять себя в руки, утер навернувшиеся на глаза слезы, огляделся и решил лезть через стену. Хозяйский пес лишь тихонько скулил, пока беглец приставлял к ограде лесенку и поднимался наверх – собаки всегда чуют выкликателей и боятся их куда больше волков или многоруков. Со стены пришлось прыгать – прямиком в сугроб.

На миг перехватило дыхание, а потом сделалось даже жарко, мальчишка выбрался из сугроба и кинулся бежать по дороге. Светили две малые луны, большая Селена еще не всходила, ночь выдалась морозная, похрустывал под ногами снежок. Хорошо, что Эдгар, убегая, догадался прихватить с собой старую попону, иначе просто бы замерз по дороге. К утру, на рассвете Эд выбился из сил, уже не бежал, а брел и даже не сразу сообразил, что его окликают. Он поднял голову. Навстречу ему ехали сани, запряженные бодрой лошадкой, правил ими Андрей, Валек сидел рядом, закутанный в клетчатый плед. Андрей остановился рядом с учеником, протянул руку и буквально втащил Эдгара в сани, накрыл толстым суконным одеялом. Потом дал глотнуть обжигающей настойки из фляги. Сладкое тепло тут же растеклось по всему телу.

– Я только недавно почувствовал, где ты, – сказал Андрей, – хотя пустился в погоню еще вечером, но поначалу выбрал неверный путь. Не знал, где тебя искать, пока ты не пришел в себя.

Эдгар уткнулся Учителю в подмышку и заплакал навзрыд.

– Я вытащил его душу, вытащил и чуть не убил… – сквозь всхлипывания признался Эдгар.

– Но вернул, – сказал Андрей примирительно.