Призвать дракона

– Надеюсь, король не так глуп, и понимает, что я могу ему вновь пригодиться. Или он готов ограничиться одним ребенком? Или его сестрам не нужны дети?

Неожиданно Инно рассмеялся:

– Клянусь небесным огнем, у тебя на каждое мое слово найдется десять. Если бы ты не был выкликателем – мог бы стать королевским шутом. Жаль, место занято.

– Я бы не пришелся ко двору. Могу только злить, смешить не умею, – тут же парировал Эд.

– Эй, запрягай лошадей! – приказал Инно, обернувшись к своим людям. – Теперь до самой столицы менять не будем! Пожалуйте в карету, уважаемый, – махнул рукой мейнорец, приглашая выкликателя. – Ехать придется долго. Долго и медленно. Запасись терпением, мой друг.

Инно не ошибся: ближе к столице повозка угодила в плотный поток людей, спешивших на ярмарку (о том, что грядет королевская свадьба, как и заведено, держалось в тайне). Теперь даже карета с гербами короля Стефана катилась со скоростью медленно идущего человека, о галопе нечего было и думать. Зато Эдгар и Валек без помех смогли выпить эля, перекусить и поболтать.

– Как ты думаешь, кто такой Инно? Если он бастард, то у него вполне может быть душа несостоявшегося, – сказал Валек, отставив бокал и вновь принимаясь листать каталог душ.

Эдгар кивнул:

– Так и есть.

– Великий Руддер! Так ты сделал это! Ты выдернул в иномирье его душу? Зачем?!

Эдгар пожал плечами:

– Просто захотелось глянуть, что он за птица.

Валек задумался и даже чуть-чуть отодвинул край занавески, чтобы глянуть на их провожатого. На вид лет тридцать. То есть столько же, что и королю, раз ему досталась душа наследника, выкликнутая слишком рано.

– Он должен быть его старше на месяц или больше… – сказал Валек.

– Скорее всего, – согласился Эдгар. – Из него мог бы выйти неплохой правитель, если судить по увиденной душе. Однако Великий Руддер повернул иначе.

После проведения обряда выкликатель в первую брачную ночь старается вызвать душу наследника. Но физиология не всегда подчиняется желаниям, зачатие может не состояться, а вызванная душа будет пребывать на этой стороне двадцать дней и ночей. И если королева не понесет, призванная с таким трудом душа погибнет. Поэтому король непременно посетит еще одну или две спальни королевских фрейлин в ближайшие ночи. Если душа достанется наследнику, то фрейлины в новолуние уронят обильную кровь, избавляя тело от мертвого плода. Если же королевское чрево так и останется порожним, во дворце появится еще один бастард. Детей, рожденных от мужчин-мейнорцев, не берут в детстве болезни, да и взрослые редко болеют, они сильнее и выше ростом, чем ребята обычных долинников. Теоретически они могут прожить лето сто пятьдесят, а то и больше, но во время сражений их обычно ставят на самые опасные участки, почти все они гибнут в боях, и мало кому из бастардов удается встретить старость и тихо скончаться в своей постели.

Так что побочные королевские отпрыски хорошо представляют, чего именно их лишили и зачастую пытаются исправить несправедливость. Тигур приказывал убивать своих сыновей-бастардов, дабы оградить законного наследника в будущем. Но выкликатель как будто на зло (а может быть в самом деле на зло?) снабдил его сына подленькой и жалкой душонкой. Рассказывают, что так выкликатель отомстил Тигуру за гибель своей семьи. Эта месть стоила Открытой долине еще нескольких тысяч жизней, двух гражданских войн и истребления нескольких воистину славных родов Мейнора.

– Будь ты проклят, Тигур! – прошептал Эдгар. – Но назад ты не вернешься.

* * *

Дорога все расширялась и теперь медленно шла в гору. Город восседал на холме, что террасой расположился у подножия королевского форкастла. Сам же форкастл построили на природной скале, и дорога к его воротам вела одна-единственная. Стены и башни замка были сложены из огромных каменных блоков, тогда как городские стены выглядели куда менее прочными. Крыши королевской резиденции, как и городские строения, крыты были позолоченной медной черепицей. Золото жарко горело в лучах послеполуденного солнца. Говорят, в Восточных горах полно и меди, и золота, руду привозили оттуда целые караваны, пока столица строилась.

Повозка, а вместе с ней и эскорт, достигли городских ворот уже к вечеру. Две сторожевые башни, крытые медью, поражали необъятностью размеров. Пожалуй, они могли соперничать могучей кладкой со стенами королевского замка, да еще главная пороховая башня города, толстая Бри, была такой же могучей. Стражники в количестве трех человек сидели в позах отнюдь не воинственных на деревянной скамейке. Едущие и идущие мимо, кто в город, а кто, напротив, из города, охранников нисколько не интересовали. Время от времени они поднимали головы наверх и вглядывались в ярко-синее небо, сейчас абсолютно чистое, лишенное облаков. На западе кружила стая птиц, и это темное пятно, что медленно сдвигалось к северу, привлекало внимание стражников, как будто они – все трое – записались в общество добровольных птицегадателей.

– Эй, Хад! – крикнул один из сидевших на скамейке. – Ничего не видишь?

– Спокойно! – нараспев отвечал с башни невидимый Хад.

– Что за странные птицы вдалеке?

– Один Великий Руддер знает, птицы ли это! Мне почему-то кажется, что это ширококрылы.

– Да не обратят на нас внимания небеса, – прошептал стражник.

– Часы риска миновали! – воскликнул Инно, наклоняясь с седла к пребывавшему в благодушном настроении стражнику.

Парень вскочил, уронив при этом щит, вытянулся в струнку перед мейнорцем и рявкнул:

– Пусть защитят всех нас своды!

– Твоими стараниями… – хмыкнул Инно.

Путники въехали в город. Сразу наступили сумерки. Вдоль узких улиц горели масляные фонари, запах дыма и горящего масла пропитал здесь воздух и камни. Открытого неба нигде не было. Просветы меж домами были закрыты: в узких боковых улочках медной кровлей с маленькими оконцами, а над центральной базарной площадью с ратушей – особым небьющимся стеклом. Бала еще прозрачная кровля над улицей стеклодувов, где селились самые состоятельные люди города.

Карета свернула на боковую улицу. «Кровельная», – значилось на прибитой к стене табличке. Эта улица была пошире прочих, наверху поблескивали застекленные окна, так что немного света все же пробивалось вниз. Путники остановились перед обшитой медью дверью. Один из гвардейцев распахнул ее.

– Здесь вы будете оба жить до дня свадьбы, – сказал Инно. – Вас будут охранять королевские гвардейцы. Никто не должен знать, что выкликатель прибыл.

Эдгар с Валеком вошли внутрь. В узкой прихожей воздух был куда чище, чем на улице, однако и здесь царил полумрак.

Дверь во внутренние покои отворилась, на пороге возникла женщина в строгом платье из красно-коричневой ткани, в белом чепце.

– Да защитят вас своды, добрые люди! – сказала она с поклоном.

– Часы риска миновали! – гаркнули в ответ гвардейцы.

Эдгар обернулся.

Инно уже не было с ними. Как он ушел – бесшумно и почти мгновенно, никто не заметил.

Глава 5

Столица

Ночью Валек проснулся от крика. Кричал Эдгар. Когда ходил по горячему пеплу, выдирая душу девчонки из иномирья, кричал примерно так же – боль мучила его во сне, но он не мог пробудиться. Валек вскочил, бросился к товарищу, стал трясти за плечо. Тряс и тряс. Наконец Эдгар распахнул глаза. Но в них были муть, тоска и отчаянье. Никогда прежде Валек не видел у выкликателя такого взгляда. А казалось бы – только золотые сны должны рождаться в этой уютной спаленке с деревянными панелями на стенах, с красно-золотым кессонным потолком, с двумя удобными кроватями с высокими узорными спинками, мягкими перинами и горками нежнейших подушек.

– Что случилось? – Валек растерялся и на всякий случай еще раз тряхнул товарища в надежде, что тот окончательно очнется, и взгляд его обретет прежнюю ясность.

Маленький светильник горел на столике, тускло освещая комнатку. Никого, кроме них двоих, в спальне не было.

– Нога… нога… нога… – зашептал Эдгар.

Валек сдернул одеяло. На простыни ниже правого колена расплывалось алое пятно. На голени чернела припухшая глубокая ранка.

– О небо… – Валек похолодел. – Это же укус каменной пиявки. Откуда…

– Что за крик? Нападение? – в комнату уже ломились королевские гвардейцы, из-за их широченных плеч выглядывала хозяйка в накинутом поверх ночной рубашки теплом платке из козьего пуха.

– К-кто-то подложил в постель Эду каменную пиявку. – У Валека стучали зубы, и он никак не мог унять дрожь.

– Ты?! – развернулся гвардеец к хозяйке. – Зарублю!