– Вы ей траву заваривайте. Три листа на чашку воды, поутру давайте выпить. А эту – к вечеру. А эту… – Травник с сомнением посмотрел на черные скрюченные листья, в которых уже почти не осталось силы. – Листья каменного гостя давайте только, если она злиться начнет или кричать…
– Это еще зачем она будет кричать? – Марта глянула на Валека подозрительно.
Добродушно-заискивающее выражение с лица будто стерли мокрой тряпицей, губы сложились в тонкую ниточку.
«Неужели она?» – Эдгар вгляделся в настороженное, ставшее похожим на птичье, лицо.
– С побывавшими на той стороне такое случается, особенно в первые дни после возвращения, – спешно забормотал травник, как будто оправдывался. – Потом пройдет, – опять соврал Валек.
Он всегда лгал в таких случаях родственникам пострадавших, силы духа не хватало говорить правду. Один раз его за это вранье побили. Причем сильно.
Хозяйка сунула в ладонь Валеку два темных больших кругляка – серебряные монеты, сразу видно, из схрона достала, чтобы отблагодарить спасителей дочери.
– Я ваши имена каждое утро поминать буду на восходе, чтобы день для вас вышел добрым, чтобы не обратили на вас внимания небеса, – пообещала хозяйка.
– Это уж непременно, – скривил губы Эдгар. – Без такого помина пропадем. Пропащие – страшные люди.
Хозяйка испуганно ойкнула, Эдгар же подобрал с полу подушку, сунул под голову и закрыл глаза.
Дверь с медной ручкой тут же отворилась, Эдгар шагнул на зеленую траву поляны снов. Только никуда он в этот раз не пошел, а, повернувшись, стал смотреть на дверь. Смотрел до тех пор пока преграда не начала растворяться, бледнеть, теперь со стороны поляны снов он видел, пускай и смутно, мир реальный. Эдгар мысленно протянул руку и схватил Марту за запястье. Еще миг, и он втянул женщину в иномирье – не всю, только голову, и еще плечо, руку… В иномирье Марта выглядела совсем иначе – серое, ничем не примечательное существо с усохшей птичьей головой, с птичьими желтыми испуганными глазами.
Заглянув в эти часто-часто моргающие глаза, выкликатель понял, что ошибся, не убивала Марта дочери, и разжал пальцы. Серое существо тут же скользнуло назад. Эдгар прошел следом в дверь.
В реальности все выглядело так, как он и предполагал: Марта сидела в деревянном кресле, держась за грудь. Валек хлопотал возле нее, тыкал в губы глиняной чашкой и повторял:
– Пейте!
Она с трудом сделала глоток, помахала пухлой ладошкой.
– Ох, как схватило… все, думаю, умру… и померещилось что-то такое… такое… такое… – Марта не находила слов.
– Пейте! – наставительно повторил Валек и, глянув поверх белого крахмального чепца хозяйки на Эдгара, осуждающе покачал головой.
– Сейчас полегчает, – пообещал выкликатель, отворачиваясь.
– Уже, уже… – залепетала согласно хозяйка. – Питье ваше просто волшебное!
* * *
– Зачем ты это сделал? – спросил Валек строго, когда Марта, прихватив мешочки с травами, покинула комнату.
Валек был старше Эдгара на три года и всегда играл роль опекуна или покровителя. Порой это выходило комично.
– Из-за имени. Ты же помнишь, в замке Монака кто-то успел нацарапать «Марта» на камнях.
– Может быть, так звали чью-то невесту или дочь. Или… – Валек всегда предполагал что-нибудь хорошее, искал оправдания, он был адвокатом на любом процессе, Эдгар – прокурором, причем тоже всегда. Правда, прокурором, который самую серьезную ситуацию мог превратить в шутовскую.
– Может и так… Но не исключено, что кто-то узнал убийцу и вывел на камнях ее имя.
– Не эта же клуша! – возмутился Валек.
– Вспомни, что говорил Учитель Андрей: иногда выкликатель может затаиться, лечь на дно. Особенно если у него нет могущественного покровителя. Бывает, он годами живет как обычный стаффер, только изредка отлучается, чтобы поехать к брату или тетушке. Якобы. На самом деле отправляется пить души. Хозяйка как раз сказала, что отлучалась недавно. Великий Руддер! Я сразу ее представил в зловещем плаще с капюшоном. Она бы шикарно в нем смотрелась, не то, что в своей рыжей кофте.
– Да не она это. И ты знал, что не она! – Валек разозлился. – Ты просто в очередной раз захотел поглядеть на голую душу, как другие заглядывают под платья… Сколько раз Учитель говорил, что нельзя этого делать. Это же подло!
– Это не подло. Она такая добрая на вид, такая любящая… я хотел увидеть любящую душу. Обожаю разглядывать любящие души. Хочешь знать, какая у нее душа?
– Нет, не хочу, – спешно отрекся Валек, сообразив, что, сказав «да», тут же перейдет в разряд подсматривающих.
– Серая у нее душа! Тусклая и серая. Как шкурка хомука. Но мы можем в ее доме безопасно отдохнуть пару дней, не загрызет, не отравит. Кормить будет кашей да хлебом. Может быть, даже сливок к каше предложит. Ты монеты спрячь в потайной карман: она их непременно назад потребует, если узнает, что дочка заговариваться будет до скончания дней.
– Ты собрался здесь отдыхать? – изумился травник.
– Все равно до следующего утра мне не встать. Глупо отправляться спать к соседям, если мы спасли дочь хозяйки. Извлечем максимум полезного из данной ситуации.
– Да ты смеешься! Мы уж десятый день бежим. И вдруг – целые сутки торчать на одном месте!
– Северная граница далеко. Говорю, здесь безопасно. И это не та Марта, я проверил.
– Я бы не сказал, что Монакское княжество осталось далеко. По мне, очень даже близко до границы.
Но, видя, что друг в самом деле не может подняться, Валек махнул рукой и принялся заваривать сушеные листья каменного гостя, чтобы напоить густым черным отваром Эдгара, а заодно и спасенную девчонку.
После возвращения Кайлы Эдгар почти все время дремал, но на блаженных травах сонной поляны проводил не более получаса – Толстый Карл непременно выталкивал его в явь.
– Нечего тебе тут делать сейчас. На сон какой-нибудь чудной засмотришься и не вернешься.
– Я же не питаюсь снами, как ты…
– Иди, иди! Вижу, тебя к пепельным полям тянет! – Карл, взобравшись на плечо, толкал выкликателя лапками в затылок.
– Мне с тобой скучно, – выговаривал Толстый Карл. – Почему тебе все время снится одно и то же? Нет, что-нибудь новенькое – замок какой-нибудь сказочный, принцесса-куколка, турнир, состязание менестрелей. Или ты забыл, что я питаюсь снами? Эту зеленую полянку я и так все время вижу. Каженный день и каженную ночь. Надоело!
– Карл, хватит бурчать. Лучше скажи, на этой стороне случается, что колокол гудит?
– Откуда здесь колокола, Эдгар! Сам посуди! Где такой колокол может висеть? Кто в него бить станет!
– Он ниоткуда звучит. И висит нигде.
– Ты слышал такой колокол?
Эдгар кивнул.
– Тебе показалось. Может, это ветер выл, а ты решил, что колокол.
– А Марта… ты знаешь, кто такая Марта?
– Из выкликателей?