Ведьма

Миша вздрогнул. Обычно к нему нельзя подкрасться вот так незаметно – его радары работают и днем и ночью, – но этого лазутчика он явно пропустил! Это могло означать лишь одно: лазутчик – «один из этих».

Он повернулся на голос. Рядом с ним на лавочке с видом «я просто посижу и никого не буду трогать» примостился невысокий пятидесятилетний мужчина в недорогом костюмчике и с кепкой на затылке. «Тот самый старый, занудный препод», – с улыбкой констатировал Михаил и почему-то подумал, что мужичку не хватает рядом листочка фольги со сваренным вкрутую куриным яйцом и куриной ножкой. Замшелый интеллигент на отдыхе в парке, ни дать ни взять.

– Простите, что вы сказали? – спросил Миша.

Мужчина даже не обернулся к нему и продолжал смотреть на суету возле гигантского автобуса «мерседес», принадлежащего телекомпании. Но он все же ответил. Со вздохом, будто сделал одолжение:

– Я говорю, молодой человек, что вот так оно и бывает: всю жизнь на низком старте, всю жизнь ждешь сигнала, а сигнала все нет и нет. Ты уже думаешь, что его никогда не будет и вся жизнь прошла даром… Без искры, без пара, без движения. И вот когда ты уже совсем отчаиваешься и собираешься плюнуть на все и всех, вдруг получаешь весточку… – Мужчина кивнул в сторону автобуса и помолчал немного. Потом добавил коротко: – Боязно.

Миша промолчал.

– Вы меня понимаете? – как бы между прочим поинтересовался мужичок.

Миша молчал.

– Знаю, что понимаете. Иначе что бы вам здесь делать, молодой человек, не так ли?

Собеседник наконец повернулся к нему. Миша увидел потухший взгляд глубоко старого человека, хотя на вид мужичку было действительно не больше полтинника.

«Я тоже стану таким», – подумал парень. Он протянул руку:

– Михаил.

– Очень приятно, – отозвался мужичок, протягивая свою сухонькую клешню. – Рустам… кхм… Рустам Имранович, если точнее выразиться. Почти как глава мятежного Верховного совета Хасбулатов, если вы помните. Хотя откуда вам это помнить…

– Мятежного Верховного совета? – улыбнулся Миша. – Вы, пожалуй, один из немногих моих собеседников, кто не утверждает однозначно, что Верховный совет был варварски расстрелян бандой Ельцина.

– Да, я так не считаю. Я считаю, в гражданской войне не бывает правых… – Он вздохнул и вернулся к изучению повадок телевизионщиков. – Видите ли, я был у ворот «Останкина» в девяносто третьем… защищал свободу слова. Из лагеря штурмующих в меня прилетела пуля… И знаете, после этой пули я думаю, что если бы победили Руцкой с Макашовым, то пол-Москвы висело бы на фонарных столбах. А потом и половина России. Я висеть категорически отказывался…

Они немного помолчали. Михаилу казался немного странным и даже неуместным разговор о политике здесь, в этом дворе, перед съемкой развлекательного шоу. Он решил закрыть тему.

– Н-да, чудесное у вас имя, нечего сказать.

– Надо полагать, и у вас не очень-то банальное? – скривился в ухмылке Рустам Имранович. – Я слышал, что среди претендентов на участие в шоу есть чуть ли не родственник одного знаменитого актера. Часом, не вы ли?

Мишка почему-то покраснел, хотя давно уже мог бы привыкнуть к подобным подколам.

– Думаю, для вас не составило большого труда определить, – сказал он. – Вы ведь тоже участвуете в шоу?

– Да. Я прочел объявление бегущей строкой, прошел кастинг. Мне позвонили вчера вечером, буквально в последний момент, когда я уже и рукой махнул на все это дело. А вы как попали?

– Коллега по работе сосватал. Я тоже особо ни на что не претендовал, хотя был уверен сразу, что пройду. Мне позвонили несколько дней назад.

– Поздравляю…

– Спасибо, и вас также… Хотя точно не знаю, с чем именно нас всех стоит поздравлять.

Рустам Имранович молча кивнул. У Мишки почему-то мурашки волной пробежали по спине.

6. Разминка

Через час с небольшим ангар оккупировали две сотни человек. Площадка стала напоминать открытый рынок в воскресный день. Мишка Поречников и его новый знакомый молча разглядывали толпу.

Это были самые разные люди. Они отличались друг от друга возрастом, цветом кожи, качеством штанов, выражением лиц… Вот выражение лиц заинтересовало Михаила более всего. Это были лица страждущих, хотя каждый второй из собравшихся всерьез считал себя если уж и не мессией, то каким-нибудь колдуном, магом, провидцем, целителем, в конце концов, и по статусу ему самому положено было бы собирать вокруг своего дома толпы страждущих, махать им с балкона платочком, отпускать грехи и разводить руками тучи в небе. Ан нет – теперь они сами здесь, возле этого ангара, ждут чуда, надеются на благодать и с удовольствием дают интервью репортеру телекомпании, который толкается в самой гуще вместе с оператором в расчете поймать удачный план или зафиксировать какое-нибудь интересное послание миру.

Вот совсем молоденький мальчик, лет двадцать от силы, белобрысенький, робкий, смотрит вокруг, пытается улыбаться, но видно, что его серьезно лихорадит. Михаил даже на расстоянии почувствовал дрожь в его коленках. «Куда ж ты, дурачок, полез, скушают тут тебя, как сосиску в тесте на автобусной остановке… На бегу скушают, даже не заметят, и будешь ты потом считать себя законченным неудачником, ничтожеством и бездарем и постепенно придешь к мысли, что лучше переквалифицироваться в управдомы… И ведь с легким сердцем переквалифицируешься, черт тебя дери, и мир лишится еще одного потенциального Творца Мечты… Жаль». Миша был уверен, что все именно так с этим белобрысеньким экстрасенсом и получится и помешать подобному сценарию сможет только он сам. Но фигня в том, что он не захочет. Обстоятельства окажутся сильнее… Вот женщина лет сорока, восточной наружности, с горделивой осанкой, острым подбородком и взглядом главы огромного семейства. Да, у нее точно большая семья, как у многих людей в тех далеких краях, откуда она родом. Наверняка куча детей, работящий муж, чрезвычайная занятость которого, впрочем, не оказывает существенного влияния на благосостояние семейства… У них маленький дом, небольшой задний дворик, на котором ее четверо разнокалиберных, но одинаково чумазых сыновей гоняют сдувшийся резиновый мячик… ее единственная доченька десяти лет от роду помогает ей на кухне… В большом котле жарятся в шипящем масле колечки лука, кусочки баранины и морковка… Это плов… Черт возьми, настоящий, свеженький узбекский плов, приготовленный настоящей узбекской ясновидящей! «Зачем ты здесь, добрая женщина? Кого ты хочешь удивить в этом зоопарке? Ты уже всем все доказала, тебя в твоем селе носят на руках, потому что ты никогда никому не отказываешь в помощи – даже последнему засранцу, не достойному прощения… Впрочем, кажется, ты уверена, что „нет тех, кто не стоит любви“, хотя никогда не слышала этой строки у Башлачева… Малограмотная, владеющая русским языком на уровне „мы иметь строительный бизнес в Москве“, но такая уверенная в себе, такая возвышенная и какая-то… Черт, не подобрать выражения… Словом, загадочная. Да, есть еще женщины в узбекских селеньях»…

И еще десятки лиц, сотни глаз, сотни судеб, сотни разных дорожек, сомкнувшихся у стен этого ангара.

Чудный денек намечается.

– Интересно, правда? – спросил Рустам Имранович.

– Не то слово, – кивнул Миша. – Просто книжки писать можно, не вставая со скамейки.

Мужчина даже как будто оживился.

– Предлагаю небольшое соревнование, чтобы скоротать время, – сказал он. – Помните сцену из «Холмса»? Как старший брат Майкрофт предлагал Шерлоку рассказать что-нибудь о случайном прохожем, которого они увидели из окна? Вы вообще смотрели этот сериал?

– Конечно. Мои родители никогда его не пропускали.

– Замечательно! Ну, что скажете?

Миша пожал плечами. Откровенно говоря, ему не очень нравилось делать это публично. «Сканирование» – дело интимное, и свои наблюдения лучше оставлять при себе. Но раз он настаивает…

– Что ж, пожалуй. Если только чуть-чуть.

– А больше и не нужно. Просто встряхнемся перед первым туром.

– Давайте, давайте.

Имранович с хрустом размял пальцы, приосанился.

– Что вы думаете вон насчет того молодого мужчины, у которого сейчас берут интервью телевизионщики? Видите, справа от автобуса?

– Вижу.

Михаил вынул руку из кармана и стал по привычке потирать свой левый висок. Это помогало ему сосредоточиться.

Объектом стал молодой человек в черной рубашке и черных же брюках, высокий, с короткой стрижкой. В вытянутой правой руке он держал мундштук с дымящейся сигаретой, сам держался как бы отстраненно и почти вальяжно, на вопросы телевизионщиков отвечал неторопливо, растягивая слова, при этом взгляд его не поднимался выше декольте на блузке прекрасной собеседницы.

– Ну? – спросил Рустам Имранович. – Что скажете?

Миша вздохнул. Задачка – для первого курса школы колдовства Хогвартс.

– Считает себя колдуном, – начал излагать Михаил, – причем не абы каким колдуном, а потомственным. Продолжайте.

Рустам Имранович кивнул и с мальчишеским азартом подхватил эстафетную палочку. Мишка понял, что для мужика это не просто хобби. Это то, для чего он до сих пор существует в этом мире.