Три смерти Ивана Громака

* * *

В отличие от своих новоявленных приятелей учился Громак хорошо. И, как это ни удивительно, – с явным удовольствием.

Первый класс окончил на одни «пятёрки».

Но на принятое решение зажить самостоятельной жизнью – без воспитателей и наставников – это никак не повлияло…

Очередную попытку «свалить на волю» друзья предприняли на летних каникулах – сразу после посещения уже упомянутой Корсак-могилы.

Казалось, уж этот-то побег непременно увенчается успехом, – готовились к нему долго и тщательно.

Ан нет…

На сей раз бдительные обходчики заметили их во время посадки в один из грузовых вагонов полупустого состава, следовавшего на погрузку в Донбасс. И немедленно просигнализировали куда следует, сообщив о нештатной ситуации сотрудникам железнодорожной милиции, несшим службу прямо на станции.

Подростков сняли с поезда и после короткого допроса передали в руки участкового, а тот уже с ветерком (на мотоцикле с коляской!) доставил неразлучную троицу в ненавистную Новоспасовку…

* * *

На следующее лето и в детдоме с харчами стало совсем плохо…

Поэтому хулиганов, разлагающе влияющих на всех остальных воспитанников заведения, решили временно спровадить подальше с глаз.

К местному попу – так сказать, на перевоспитание.

Ребята помогали священнику по дому и хозяйству, как могли: убирали во дворе и следили за роскошным садом, не забывая при первом удобном случае набить истосковавшиеся по «витаминам» желудки абрикосами, грушами, сливами и прочей созревшей плодовой мякотью, а также таскали за попадьёй огромные сумки – на рынок и обратно.

Чем она там приторговывает – никто не знал.

И задавать лишние вопросы – не пытался!

«Живёшь – живи и другим не мешай!» – такой нехитрый принцип царил в их среде, как, впрочем, и во многих других коллективах на просторах родимой неньки-Украины (впрочем, так повелось издавна. «Моя хата с краю – ничего не знаю». Удобно и без последствий)…

Однако «лафа» быстро закончилась.

Однажды Ванька на свою беду увидел у батюшки старинный золотой крест, едва помещавшийся на нехилой ладони божьего слуги, и загорелся желанием утащить церковную реликвию – мол, тогда на несколько лет безбедной жизни хватит всем троим!

Но при осуществлении злого замысла был он пойман за руку бдительным семейством священнослужителей и, как следствие, отправлен назад в детдом.

Вместе с остальными «подельниками».

Хорошо ещё, что так всё завершилось…

3

Нескоро, но всё же план побега увенчался успехом – произошло это аж в 1936 году. И тоже летом. Отважиться покинуть зимой хорошо отапливаемые помещения могли только абсолютно безмозглые личности, а назвать таковыми наших героев – язык не повернётся.

«Путешествовать» беглецам пришлось в вагоне, чуть ли не до краёв забитом какой-то необработанной рудой.

Куда несётся состав, мальчишки, естественно, не знали. И выяснили это лишь тогда, когда прибыли на конечную станцию.

Ташкент!

То ли в Узбекистане милиция откровенно бездействовала, то ли местный люд глядел сквозь пальцы на шалости всё новых и новых голодных орд, прибывающих на юг в поисках пропитания, но никто наших беглецов, как ни странно, задерживать не стал. Более того, сердобольные местные жители пристроили пацанов в каком-то заброшенном здании и даже подсобили с пропитанием…

Восточное гостеприимство никто не отменял!

Но долго задерживаться в этом хлебном, по утверждению писателя Неверова[4 - Повесть «Ташкент – город хлебный» о бежавших от голода мальчишках Александр Сергеевич Неверов написал накануне своей смерти – в 1923 году; в 1926 она вошла в полное собрание его сочинений и стала, как сейчас бы сказали, бестселлером, выдержав до 1930 года пять изданий.], городе, друзья всё равно не стали и с наступлением осени собрались в очередные «мандры»[5 - Мандры – путешествие (укр.).]. По маршруту «куда вывезет поезд».

К счастью, шёл он в Севастополь.

Город, о котором мечтает каждый настоящий моряк.

Ну или…

Хотя бы желающий стать им!

* * *

Обосновались беспризорники неподалёку от центрального или, как говорили коренные жители Севастополя, главного вокзала.

В разрушенной землетрясением десятилетней давности лачуге без света и отопления.

Но…

Зато во всех её помещениях сохранился грубый и поэтому исключительно тёплый деревянный пол.

А в одной из комнатушек даже уцелел кусочек крыши. В ней, по всей видимости, раньше уже кто-то жил (точнее – существовал): там лежали два свёрнутых в рулоны матраса – все в дырах и каких-то нездоровых вонючих подтёках – и повсюду валялись горы грязного тряпья.

Зима близится… Холодно?

Так это ничего.

Нас ведь трое – надышим!

* * *

На пропитание друзья зарабатывали в основном попрошайничеством, но ближе к зиме всё чаще стали промышлять откровенным воровством.

Риск? Да, конечно… Но и доход несоизмеримо больше! До поры, до времени, конечно…

Пока не повяжут «мусора».

Обязанности распределили согласно индивидуальным наклонностям и «творческому» потенциалу.

Мелкий и чрезвычайно шустрый Охрим обычно орудовал в тёмное время суток («сова» он и в Севастополе сова!): незаметно подкатывал к какой-нибудь хорошо одетой тётке и резал лезвием её сумку; нескладный, угловатый, но физически сильный Василий специализировался на чистке карманов перебравших с алкоголем мужиков, ну а застенчивый и совсем неопытный в новом для него амплуа Иван либо тырил то, что плохо лежит, у зазевавшихся торговок, либо просто стоял «на атасе».

Однако в новогоднюю ночь и ему захотелось отличиться – удивить приятелей необузданной прытью да лихой казацкой удалью.