Пленники Зоны. Кровь цвета хаки

– Так, господа офицеры… – вдруг промолвил сдавший грозные обороты майор Лапердин, повернувшись к подчиненным. – С этого момента и навсегда… Вся эта история попадает под гриф «Совершенно секретно», никоим образом не выходит за рамки этого кабинета и ваших черепушек, карается всеми законами военного времени и исправляется только нашими силами. Силами батальона. Это всем ясно? Или кому-то нужно что-то разжевать?

– Так точно.

– Ясно.

– Усвоили.

Майор окинул оценивающим взглядом всех армейцев, преданно уставившихся на своего начальника, задержал взгляд на сержанте Гресько:

– Тебя это касается в особенности. Иначе… сгною в этой Зоне, и больше никто никогда тебя не увидит! Слышишь, боец?

– Так точно, товарищ майор!

– Старлей, твоей группе – краткосрочный отдых и подъем поутру. Прибудете в прежний квадрат на рассвете, пройдете частым гребнем там, все причешете, зачистите, вынюхаете и доложите. Теперь именно ты и твои ребятки отвечают за все, что здесь может произойти. Заварил кашу – расхлебывай. Но это не значит, что я плюну и забуду про ваши беды. Нет. Моя задача и задача капитана Мухина – не дать просочиться никакой информации за кордон. Все говно остается здесь, в Зоне, и решается тоже только здесь. Никакой утечки, никакой огласки, думаем, ищем, решаем сами. Только сами! Капитан, организуй вторую группу спецназа, дублеров. Будут работать посменно, но чтобы вторая ничегошеньки не знала про косяки первой. Сочини там что-нибудь насчет поиска беглого дезертира или преступника. И все вдолбите в свои кочаны ту же причину поисковой операции. Ищем левого залетного, а не Корса… гм… не члена «Неприкасаемых». И чтобы ни одна собака в Зоне не пронюхала про то, кого мы ищем и почему! Сделаете все по-тихому и быстро – молодцы, нет – трындец вам всем. Лично накатаю рапорт полковнику Сенютину о вашем непосредственном участии в разжигании конфликта на особо охраняемой территории, убийстве гражданского лица и мародерстве. А куратор ОБВС церемониться, сами знаете, не станет. Военный трибунал сразу. Закрытый. Ясно? Во-от. Поэтому работаем слаженно, споро и тихо. Круговая порука, так сказать. Особо секретная тайная операция. Обо всех находках, нестыковках, мыслях и выводах докладывать лично мне. Это, надеюсь, тоже понятно? Дальше. К поиску тела объекта… гм… объекта «К», назовем это так, разрешаю привлечь обе вертушки, оба «Тигра» и «коробочку» с базы мотострелков. Привлеките кинологов с собаками. Мухин, свяжись с военсталами капитана Скорейко, я подготовлю распоряжение, попросим их помочь. Но это только в том случае, если ваш подопечный, труп с зеленой кровью… выйдет за пределы квадрата поиска. Уверен, ребятки старлея и сами справятся, но мало ли…

– Есть подготовить военсталов к тревожному выходу! – отчеканил капитан Мухин, такой же, как и майор Лапердин, пухлый лысоватый офицер.

– При обнаружении объекта «К» пленных не брать. Это ясно, Долгушин?

– Так точно, товарищ майор, – отрапортовал старлей и закусил губу, осознавая, что придется сделать в случае идентификации Корсара.

– И вообще… – Майор протер платком залысину, оглядел всех троих военных. – Уничтожаете любой вещдок, любой след и признак того, что там был Неприкасаемый. Будь то его кровь или еще что… Все, что можно разнюхать и высмотреть, – все подлежит ликвидации. Будто и не было проблемы. Ясно?

Армейцы кивнули одновременно, только бледный сержант Гресько чуть присел от груза ответственности и страха. До него только сейчас дошла вся соль ситуации. Снайпер, еще недавно ехидно улыбавшийся и подкалывавший товарищей по разным пустякам, сейчас, как говорится, наложил в штаны и сварил мозг в кастрюле из собственной черепной коробки. Так сильно он еще ни разу в жизни не косячил и не пугался. И только поддержка начальства хоть как-то внушала доверие и придавала сил, чтобы не растечься в лужу и не покончить с жизнью вон той точилкой для карандашей. А еще – припрятанный на «черный день» в нычке возле гарнизона амулет погибшего сталкера, похожий на бриллиант в сто карат.

Долгушин же мысленно крыл себя и сержанта тоннами отборных матерных слов, иногда даже шевеля губами. Пылким, преисполненным ненависти взглядом он готов был сжечь, словно виртуальным напалмом, весь этот чертов кабинет с отморозком сержантом, тупорылым Мухиным и уродом майором. Да и себя, идиота, выкрутить как мокрую тряпку, выжать и шлепнуть об стену. Такого позора в военной карьере старлей еще ни разу не испытывал. Контролировал всегда себя сам, но вот разгребать дерьмо других было для него крайне ничтожным и гадким делом. Он сжимал кулаки опущенных вдоль бедер рук и скрежетал зубами. А еще понимал, что уже окунулся в этот поганый замес с головой и выйти из него теперь можно было только действительно испачканным навсегда и вкусившим рок круговой поруки.

Капитан Мухин не испытывал особой злости или ответственности в этом грязном деле. Он выслуживался и слыл в военчасти щеголем и франтом, тупо исполняющим приказы вышестоящего начальства. Не более того. Без инициативы, вникания и коммуникабельности. Приказали – сделал: прикажут свыше настучать на майора Лапердина – так и поступлю, и к черту два года дружбы и службы с командиром, главное – карьера и награды. Да и этой легенды про Корсара и «Неприкасаемых» капитан Мухин слыхом не слыхивал, поэтому ему были чужды и безразличны проблемы и страх собравшихся сослуживцев. Он искренне не понимал, почему все так нервничают: подумаешь, найти тело какого-то сталкера и распылить его прах по этой вшивой Зоне, он же не в бегах и не супермен, он не высокий военный чин или чей-то столичный сынок-мажорик, а всего лишь дохлый сталкерюга, видимо, где-то в кустах валяющийся, – найти и закрыть проблему, делов-то!

Иные мысли роились в голове майора Лапердина. И было отчего! Он лично знал Корсара и некоторых его ребят, долгое время поддерживал с ним связь и получал отчеты о проведенных операциях и ситуации в Зоне. При этом, надо отметить, даже особо не вникая в возню внутри подконтрольной территории и заботы «Неприкасаемых». Ну, приводят в порядок Зону – и пусть себе приводят, восстанавливают мир, гася конфликты и междоусобицы кланов, возрождают вполне здоровую местность. Воинская часть майора припеваючи считала дни и недели, коротая срок службы, продолжая иметь свои проценты, а дела велись себе потихоньку – чужими руками, минимальными затратами и вполне мирным существованием.

Но вот вдруг надо было такому случиться! Самим себе вставить в горло кость в виде случайно убитого лидера «Неприкасаемых» – это нужно было умудриться так накосячить!

– Все, разбежались, – сухо бросил майор, потеряв всякий интерес к присутствующим и, казалось, к теме вообще.

Армейцы козырнули и устремились на выход, при этом сержант Гресько получил в спину ощутимый толчок от старлея и чуть пробкой не вылетел из кабинета начальника гарнизона.

Воинская часть отдыхала после очередного дня несения охранной службы, бойцы спали, не ведая, что завтра для всех них служба на Периметре Зоны повернется совсем другой стороной, а уже сегодня начался новый этап в их относительно спокойной жизни, далеко не самый приятный…

* * *

В тот ранний час, когда Зона уже не спит, а солдаты в гарнизоне только вскакивают на утреннее построение, в тот момент, когда группа старшего лейтенанта Долгушина, усиленная техникой и подразделением бойцов из отряда быстрого реагирования, уже двигалась по проселочной дороге к нужному квадрату, на песчаный плес речушки выползло тело.

Оно по всем признакам анатомии и остаткам одежды походило на человеческое, мужское – то ли сталкер, то ли бродяга-оборванец. Судя по стонам и нелепым движениям конечностей, находилось это тело в крайне тяжелом состоянии и испытывало невероятные боли. Отлежавшись и переведя дух, человек чуть приподнялся на локтях, упершись ими в мокрый песок, и уставился в одну точку. Нет, под гнилой корягой, торчавшей из заросшего берега над водой, ничего интересного или опасного не наблюдалось, мужчина просто задержал дыхание и сжал губы, чтобы не закричать от боли – дикой, острой, взявшейся ниоткуда боли, разрывающей уже пару часов весь его организм. Хотелось выть, орать, кусать свои страшные руки, раздирать кожу и выцарапывать глаза, готовые вытечь от внутренней нестерпимой рези. Мелкая дрожь, иногда переходящая в конвульсии, колотила беднягу совсем не от холода или страха. Он начал осознавать, что произошло и в кого превращается сейчас, превозмогая адские муки, видя участки своего тела, различая в предрассветных сумерках необычного цвета кровь. Собственную кровь, не похожую ни на что. Она была оливкового оттенка, а при бледном свете уходящей луны вообще казалась цвета хаки. И от понимания этого, как и от ощущения полной перестройки организма, голова мужчины еще больше раскалывалась, буквально взрывалась.

– Что же с тобой происходит, Корсар?! – прошептал человек, шевеля тонкими синими губами на грязном мокром лице. – Вот ты по… попал! За что-о? Почему-у мне это-о…

Очередной приступ боли заставил его согнуться и застонать. А следом раздался дикий громкий рев. Рев нечеловеческий, такой, что леденит душу в самых ужасных фильмах, какой не мог принадлежать представителю гомо сапиенс. Речка на миг превратилась в подобие вскипевшего супа, брызнув во все стороны мальками и головастиками, а с прибрежных кустов вспорхнули и разлетелись почти невидимые птички. Мир вокруг в один момент превратился в зловещую пустоту. Корсар (или тот, кто недавно им был) взвыл, выгнулся дугой и зашлепал руками по воде. Причитая на всю округу:

– Н-нет! Не-ет… За что-о-о?..

Луна еще раз бросила печальный взгляд на эту по-прежнему грешную землю и скрылась за сплошной черной пеленой, позволив мгле вступить в свои владения. И никто еще не знал, что принесет сегодняшний день и будет ли он вообще…

* * *

Солдаты продвигались медленно, осторожно ступая берцами в сочную влажную траву, ежесекундно сверяя путь по КПК и выискивая незаметные аномалии через встроенный в «наладонник» ПДА[9 - Портативный датчик аномалий.]. Влипнуть в ужасные ловушки Зоны никому не хотелось. Да, их стало меньше, как и мутантов, смертельные казусы, по статистике, сократились в несколько раз, да и врагов на закрытой территории поубавилось. Но… Зону никто не перевел в статус курорта, она все так же хранила в себе страшные тайны и западни.

Бойцы, прочесывающие местность в искомом квадрате, шагали цепью, выставив вперед стволы, освещая округу лучами многочисленных тактических фонарей, размещенных на шлемах и под дулами автоматов. Приборы на предплечьях военных тщательно сканировали местность, внимательные глаза шерстили сектора по ходу маршрута, обученные собаки кинологов не лаяли, а тихо исполняли свои обязанности, вынюхивая воздух и следя за флорой. В небе барражировал вертолет, прожектором освещая пятачок земли внизу, суживаемый военными. Боевая техника с пулеметными расчетами колесила по лесным и проселочным дорожкам, окаймляющим нужный квадрат. Никому не удалось бы вырваться из этой ловушки! А уж тем более раненому.

Стороны квадрата, в котором подразделение зачистки прочесывало сектор, стали вытягиваться, нарушая равносторонний прямоугольник. Это с восточной стороны бойцы, заходящие с реки, вынуждены были расстроить шеренгу из-за водной преграды и труднопроходимого берега. Самый крайний из них, сержант мотострелков, боязливо всматривался в сумерки, в очертания плеса, подолгу изучая коряги и бобровые плотины. Он включил гарнитуру связи и обратился к командиру:

– Это сержант Бушуев. Мы имеем разрешение на проверочную стрельбу по подозрительным местам?

– Подозрительные места, сержант, нужно тщательно осматривать, – ответил наушник голосом лейтенанта, – не пропускать ни одного метра. Такая была команда сверху.

– Я в реку не полезу, тут течение, коряги, омуты и подводные твари.

– Надо будет – полезешь, умник!.. Ладно, понял тебя… Прозондируй кусты и завалы тщательно, огонь разрешаю.

Сержант усмехнулся, смачно сплюнул и медленно поднял автомат:

– Егоров, прошерсти вон ту плотинку и завал на том берегу. Я поупражняюсь с кустами… Какие-то они мутные, блин!

– Есть, – вяло ответил идущий слева пулеметчик, повернулся к сержанту и стал сокращать дистанцию между ними, приближаясь к реке.

Вскоре с их фланга раздалась беспорядочная стрельба, извещающая о зачистке подозрительных труднодоступных мест в пойме речки. Вся цепь приостановилась, но, получив команду офицера на дальнейшее продвижение, снова неохотно и медленно зашагала по «зеленке».

Несколько тварей шуганулись, сержант Бушуев злорадно осклабился, перезаряжая АК-12. После тщательного прострела кустов выжить там вряд ли кому удалось. Он хотел было уже опустить ствол и шагнуть дальше, но его внимание привлек черный зев крутого песчаного берега почти прямо под пулеметчиком, что-то наподобие пещеры.

– Егоров!

Патронов в ленте «Печенега» оказалось гораздо больше, чем в магазине АК-12 сержанта, поэтому пулеметчик продолжал поливать свинцом завал, не сразу услышав зов старшего по званию.

– Егоров, твою мать! – повысил голос сержант и, когда рядовой откликнулся, продолжил уже более спокойным голосом: – Возле тебя грот какой-то, глянь его. Я подстрахую снаружи.

– Вот черт!.. – ругнулся пулеметчик, осознав, чем может грозить ему обследование этой пещерки, но покорно принялся исполнять команду сержанта, на ходу перезаряжая тяжелое оружие.

Через пять минут он доложил:

– Это звериный лаз, но чего-то какой-то странный. Почти в мой рост. Следов много. Тварей. Я туда не полезу. Можно гранатой?

– Воин, блин!.. – хмыкнул Бушуев, закуривая папиросу и держа автомат под мышкой. – Разрешаю гранатой. И это… бди у выхода, а то рванут из пещеры наружу, сметут на хрен. Будь готов срезать.

– Так точно!

Через минуту возни на невысоком, но обрывистом берегу под ним ухнул взрыв, но за секунду до него что-то произошло. Что-то из ряда вон, выбивающееся из обыденной колеи. Егоров, не успевший перехватить лямку ремня пулемета и направить его стволом к лазу после броска гранаты, заметил мелькнувший расплывчатый силуэт. Будто кто-то невидимый выскочил из пещеры.

– Мимикрим… – вскрикнул было Егоров, но переливающийся, почти прозрачный мутант на бегу схватил солдата в охапку и без труда побежал с ним в реку, расплескивая по сторонам брызги.