Русская готика

Дома он вписал в доктрину:

"Новое общество ждёт новых людей! Людей – братьев, людей – радетелей за общее дело светлой народной жизни, свободных от мерзкой потребительской практики, страстных до добродетели и воспитанных в беспримерном сострадании к любому, а не только к ближнему. Потоковое обеспечение товарищеской массы – задача каждого этапа освобождения вплоть до торжества счастливых отношений!"

5.

В поисках экономии Свят отправился не в кричащий рекламой и блеском витрин универмаг, который до этого без особой вдумчивости посещал, а на крытый рынок в квартале от дома. "Вот где всё начинается, – думал он. – Среди деревянных прилавков, говорливых тёток в застиранных фартуках, где раздаются запахи рубленного мяса и пряностей, свежего хлеба и кошачьего корма, где снуют бабушки с сумками на колёсиках, бомжи и попрошайки, и обязательно в углу стоит кавказец с золотым зубом в окружении арбузов".

Свят не спеша обходил ряды с мясом, с недоверием присматриваясь к заляпанным кровью ценникам. "Так это ж трудового народа кровь", – поэтически заключил он. Себя он тоже отнёс к трудовому народу и мясо брать не стал. А вот у колбасного отдела всё же остановился – колбаса дешевле мяса, а белка поставляет столько же. "Ещё и с макарошками можно расжарить". Так он и стоял, выискивая наиболее дешёвый сорт, но, находя всё же такой, думал, вдруг есть дешевле, и не останавливался в поиске.

Продавщица колбасы была довольно молодой блондинкой с рыхлой кожей, достаточно извилистым, но подразмякшим телом и взглядом голодной рыси – взглядом женщины незамужней, но натерпевшейся от всяческих мужиков – и ухажеров, и покупателей. Она окинула Свята привычно разочарованным взглядом и нараспев воскликнула:

– Ну, чего мнёшься? Колбасу брать будешь?

Свят поднял глаза и увидел воцарённый на её левой груди бейдж с витиеватой надписью: "Зоя".

– Зоя Кудрявцева? – спросил он громко, но с робостью.

Женщина замерла, будто её программа сбилась от неучтённой фразы и невозможностью реакции на неё, но вскоре расплылась в улыбке:

– Святоша! Светик!

– Я, – скромно кивнул Свят.

– А ты… а как же… ой, – Зоя вспомнила, что она сейчас в костюме продавщицы, не самом уместном для встречи со студенческой любовью, и покраснела.

– Как ты меня нашёл? – спросила она.

Свят не стал её разочаровывать признанием в том, что искал он в первую очередь дешёвую колбасу, и пожав плечами, сказал:

– Да так, ходил тут рядом, смотрю – ты.

Зоя счастливо засмеялась.

– Я могу закрыться сейчас, сходим куда-нибудь? – с еле скрываемой надеждой спросила она.

Свят засомневался – с одной стороны он рад был бы провести время с женской особью, тем более, что такого шанса уже давно не выпадало, но с другой стороны он не имел права отвлекаться от славной борьбы за освобождение человечества, да и денежки, неминуемо использующиеся, надо бы попридержать. Но с третьей стороны (а Свят всё чаще использовал для своих мыслительных конструкций равносторонний треугольник) ему не помещала бы боевая подруга, да ещё и имеющая источник дохода. Взвесив всё, он непосредственно улыбнулся и сказал:

– А чего там, айда!

Свят ждал её на улице, наблюдая за копошащимся в поисках дешёвой пищи людом, и надвигающейся на всё это копошение равнодушной осенью. Ему было и волнительно и неохота. Даже в юности он не слишком много времени уделял женскому полу, может, потому что минимальное количество женского пола доставалось ему само собой, стихийно, а сверх меры добиваться его было обременением. Разве что Зойка какое-то время вполне официально числилась его девушкой и, кажется, сохранила некие чувства, ведь и разошлись они только из-за навалившейся учебной нагрузки, просто однажды занявшись своими делами, так что, будь оба менее усердными, сейчас, глядишь, детишки уже бы в школу ходили.

Зоя окликнула его из-за угла, выйдя служебной дверью.

– Куда пойдём? – она была весела и щедро напомажена, а с фартуком снялась и пара годков с лица. Свят даже залюбовался ею и не сразу сообразил, как вести беседу.

– Можно прогуляться, последние тёплые денёчки проводить, – выдвинул предложение он.

– Хорошо, – наложила резолюцию она.

Они гуляли, выбирая тихие улочки, вспоминали студенчество. Свят рассказал, как встретил Красавкина, конечно, без многих деталей, отчего в итоге вышло, что встреча была случайной, продолжительной и для обоих радостной.

"Женщина не поймёт всех нюансов политической борьбы, – справедливо заключил Свят. – Испугается ещё, скажет, террорист или экстремист."

Спустя час гуляние заметно наскучило девушке.

– Может, зайдём куда-нибудь? – сказала она без обидняков.

Посещение любого кафе было бы слишком серьёзным ударом для бюджета Свята, да и вся его наличность не позволяла проявить широту души в полной мере, поэтому он, невзирая на возможные домыслы, предложил посидеть у него в квартире, которая расположена как раз в пределах досягаемости. Зоя сначала нахмурилась, домысливая это предложение, потом в её глазах мелькнул азартный огонёк, как бы говорящий – чего ей терять, двадцатидевятилетней продавщице колбасных изделий. И она согласилась.

Любовное приключение начинающего революционера и опытной капиталистки продолжалось стремительно.

Пока они поднимались на нужный этаж, Свят вспомнил, что ему нечем привечать гостью. "Колбасу-то забыл взять, дурень! – ругал он себя. – Да и в квартире ведь не прибрано. Невозможно отвлечься на обустройство быта!"

Вид квартиры явно обескуражил Зою. За время общения со Святом она успела представить её светлой, большой, обставленной дизайнерской мебелью, в каких наверняка и живут успешные менеджеры (Свят, конечно, скрыл от неё свой нынешний социальный статус). А перед ней открылась узенькая прихожая, бедная кухня, да задрыпанная комнатка, мало чем отличающаяся от её собственного жилья.

– Ты проходи, раздевайся. Посидим, пообщаемся, – Свят от смущения стал излишне говорлив и суетлив. Накинув её плащ на спинку стула, стоящего у шкафа с тех пор, как Свят доставал тетрадку с котом, он излишне вежливым жестом пригласил Зою к дивану.

Девушка чуть поморщилась, взглянув на серую поверхность дивана, и села на уголок.

– У тебя есть что-нибудь перекусить? – спросила она неожиданно жалобно, так, что Свят разом вспотел от сочувствия.

– Конечно, конечно. Ты посиди, я придумаю чего-нибудь, – он бросился на кухню.

Распахнув холодильник, Свят замер в растерянности. Мало того, что холодильник дыхнул на него чем-то резким и противным, отчего в глотке засвербело, так он ещё и был практически пуст. В маленьком лотке находился кусочек сливочного масла с отпечатком пальца на нём, в углу притаилась банка морской капусты, а в центре возвышался тетра-пак кефира, судя по засохшим желтоватым следам, оставшимся на его рваных картонных краях, давно начатый.

– Я телевизор включу? – донеслось до него.

– Я антенну не подключал, – выкрикнул Свят. – Нечего смотреть – насилие только и пропаганда.

На самом деле телевидение в его квартире отключили за неуплату, хотя Святу действительно было не до развлечений – днём он искал единомышленников, а вечерами корпел за доктриной. Естественно, признаваться в подобном не стоило. Свидание грозило обернуться катастрофой, поэтому Свят решил ввести в бой своё самое грозное оружие – неотразимое обаяние самца.

Он ворвался в комнату, весь такой необузданный и разгорячённый, намереваясь одним порывом смять Зою в объятиях, но на диване её не увидел. Зоя успела отойти к окну и, глядя на карапуза, взбирающегося на качели, замечтаться о семейном счастье, которого достойна любая женщина, тем более такая симпатичная и добросердечная, как она. И так крепко Зоя задумалась о необходимости в жизни крепких мужских объятий, что когда Свят пылко обхватил её плечи, девушка невольно вскрикнула.

– Ты чего? – испуганно спросила она, повернувшись.

Свят стушевался, не ожидая столь яростного неприятия.

– Просто хотел тебя обнять. Думал, ты тоже этого хочешь.

– Конечно хочу, дурачок, – с улыбкой сказала она, окончательно дезориентировав Свята. Теперь она обхватила его, и оба, радостно кружа и целуясь, приблизились к дивану, который только крякнул, когда на него упали возбуждённые тела.

Свят ликовал – под его мужским напором, видимо, сложно было устоять даже самой неприступной девушке, хотя Зоя и не казалась таковой, но та лёгкость, с которой она отдалась его воле, свидетельствовала о том, что при приложении чуть больших усилий падёт и более высокая крепость. Зоя же прежде всего обратила внимание, что от её будущего любовника несёт чем-то кислым, а, стянув с него рубашку, заметила на ней белёсые пятна, как будто от кефира.

– А ты рубашку давно менял? – наконец решилась спросить она.

Свят замер в ужасе. Подобная бестактность могла означать только то, что проблема была серьёзной, и раз вопрос прозвучал, значит, рубашка была непоправимо грязной.

– Да вот, времени нет, работа… – промямлил он.