Пехотная баллада

Капрал взглянул на Карборунда, потом на Маладикта.

– Я не д-дурак, – продолжал Уолти, краснея и дрожа. – Это все – в-вещи с м-мертвецов!

– Зачем же пропадать хорошим сапогам… – начал капрал.

– Мы – п-п-последние, да? – спросил Уолти. – Последние рекруты?

Безногий капрал посмотрел на дверь и убедился, что никто не спешит ему на помощь.

– Нам предстоит провести здесь всю ночь, – намекнул Маладикт. – Ночь! – повторил он, и старый капрал затрясся на своих костылях. – Кто знает, какая нечисть выйдет из мрака, неся смерть на бесшумных крыльях, в поисках беспомощной жертвы…

– Хватит, хватит, я видел твою ленточку, – перебил капрал. – Слушайте, парни, я закрою лавочку, как только вы уйдете. Я просто сижу на складе и, честное слово, больше ни о чем понятия не имею. Я получаю десятую часть жалованья, потому что у меня ноги, и все такое. И неприятности мне не нужны!

– И больше у вас ничего нет? – сказал Маладикт. – Чего-нибудь… припрятанного?

– Ты хочешь сказать, что я ворую? – с жаром спросил капрал.

– Скажем так – я готов предположить, что вы, вполне возможно, этого не делаете, – ответил вампир. – Ну же, капрал, вы сами сказали, что мы последние. Что вы там припрятали?

Капрал вздохнул, с удивительной скоростью направился к дверце и отпер замок.

– Зайдите и посмотрите, – сказал он. – Но здесь ничего хорошего…

И даже хуже того. Они нашли разбитый щит и несколько нагрудников, но один был расколот пополам, а другой представлял собой сплошную вмятину. В кладовке лежали гнутые мечи и пробитые шлемы, грязные кивера и рваные рубахи.

– Я сделал все, что мог, – капрал вздохнул. – Выпрямил вмятины и выстирал одежду, но угля для кузни не привозили давным-давно. Как починишь оружие без кузнеца? Новых вещей нет уже несколько месяцев, и вот что я вам скажу: с тех пор как гномы перестали поставлять нам сталь, мы получали только старый хлам… – Он вытер нос. – Конечно, вы думаете, что все интенданты – воры, и я не стану утверждать, будто мы не слизываем пенку, когда дела идут хорошо… но этот мусор? Здесь и таракану нечем поживиться, – он снова шмыгнул носом. – Мне самому не платили жалованья три месяца. Наверное, десятая часть – лучше, чем ничего, но философ из меня плохой.

Он вдруг просветлел.

– По крайней мере, жратвы полно. Если, конечно, вы любите конину. Лично я предпочитаю крыс, но о вкусах не спорят.

– Я не стану есть конину! – сказал Зыркий.

– Предпочтешь крысу? – спросил капрал, выходя из кладовки.

– Нет!

– Привыкнешь. Все вы привыкнете, – сказала одна десятая капрала с недоброй улыбкой. – Лопали когда-нибудь баланду? Нет? Нет ничего лучше миски баланды, когда живот подводит. В баланду можно положить что угодно. Свинину, говядину, баранину, кролика, цыпленка, утку… Даже крысу, если поймаешь. Баланда – лучшая кормежка для солдата на походе. Я только что поставил котелок на огонь. Присоединяйтесь, ежели хотите.

Новобранцы слегка оживились.

– Звучит неплохо, – сказал Игорь. – Что там?

– Кипяток, – ответил капрал. – Так сказать, «голая баланда». Но, если только у вас не найдется чего-нибудь получше, через минуту туда добавится старая кляча. Сойдет и она, если подсыпать приправ. Кстати, кто из вас обхаживает руперта?

Они переглянулись.

Капрал вздохнул.

– Офицера, – объяснил он. – Их всех зовут Руперт, Родни, Тристрам или как-нибудь этак. Харч у них получше, чем у нас. «Летун» может слямзить что-нибудь на постоялом дворе.

– Слямзить? – переспросила Полли.

Старик закатил глаза.

– Слямзить, свистнуть, стянуть, позаимствовать, украсть, спереть, реквизировать, притырить. Ты и этому научишься, если хочешь пережить войну. Конечно, все говорят, что мы побеждаем. Не забывай, – он рассеянно плюнул в огонь, по чистой случайности не попав в котелок. – Те парни, которые возвращались по этой дороге под ручку со Смертью… наверное, они слегка хватили через край, когда праздновали победу, э? Ничего не стоит остаться без руки, если неправильно открываешь бутылку шумпанского. Ого, да тут Игорь. Это вам повезло, чертенята. Жаль, что в нашем отряде не было какого-нибудь Игоря, когда я пошел в бой. Теперь древоточцы не мешали бы мне спать.

– Нам придется воровать еду? – уточнил Маладикт.

– Если угодно, можешь помереть с голоду, – сказал капрал. – Со мной такое сколько раз бывало. Бесперспективное занятие, скажу я тебе, – помирать с голоду. Когда нас занесло снегом под Ибблештарном, я съел ногу нашего сержанта. Все по-честному, до этого он съел мою… – он взглянул на лица новобранцев. – Ну не собственную же было есть!

– Вы обменялись ногами? – в ужасе спросила Полли.

– Ну да, мы с сержантом Хаузгердой. Это он додумался, разумный был мужик. Мы продержались целую неделю, а потом нас спасли. Уж как мы радовались… Ох, черт возьми, совсем забыл о хороших манерах. Как поживаете, парни, меня звать капрал Шкаллот, по прозвищу Три Куска, – он показал свой крюк.

– Но это же людоедство, – сказал Кувалда, попятившись.

– А вот и нет, по крайней мере, если ты не съел человека целиком, – спокойно возразил Шкаллот Три Куска. – Военное время, все такое.

Взгляды обратились на большой котелок, который булькал на огне.

– Конина, – заверил Шкаллот. – И ничего, кроме конины. Я же сказал. С какой стати мне вам врать, парни? А теперь кипируйтесь лучшим, что сумеете найти. Как тебя звать, монумент?

– Карборунд, – ответил тролль.

– Тут где-то был довольно приличный антрацит тебе на закуску. И ведерко красной краски, потому как я до сих пор не встречал тролля, который хочет носить мундир. А остальные слушайте, что я скажу: набивайте жратвой пузо. Набивайте жратвой сумку. Набивайте жратвой кивера. Наливайте суп в сапоги. А если кто-нибудь случайно встретит горшочек горчицы, тащите его сюда. Просто удивительно, чего только не проглотишь с горчицей. Заботьтесь о товарищах и держитесь подальше от офицеров, это народ небезопасный. Вот о чем надо помнить на войне. Враги не особо жаждут с вами драться, потому что они, в общем, такие же парни, как и вы, а значит, хотят разойтись по домам целыми и невредимыми. Но офицеры уж позаботятся, чтобы вас прикончили… – Шкаллот огляделся. – Ну вот, я выговорился. А если среди вас есть политический, пусть идет и доносит, и черт с ним.

На несколько секунд воцарилось смущенное молчание, а потом Полли спросила:

– Политический?

– Шпион, только среди своих, – ответил Маладикт.

– Точно, – сказал Шкаллот. – В наши дни такого держат в каждом батальоне. Он шпионит за своими товарищами. Зарабатывает повышение. Поняли? Нам не нужен раскол в наших стройных рядах, правда? И всякие там разговорчики, что мы, мол, проигрываем. Так вот, это все чушь собачья, пехтура всегда ворчит. Найдите мне такого солдата, который ни на что не жалуется… – капрал вздохнул. – Вон там койки. Я регулярно перетряхиваю шкрябки, так что, надеюсь, блох не слишком много, – он снова взглянул на вытянувшиеся лица. – Соломенные тюфяки, парни. Давайте, располагайтесь, берите что хотите. В любом случае, когда вы уйдете, я закрою лавочку. Мы уж точно побеждаем, если в армию стали брать таких молодцов, а?..

Когда Полли вышла из казармы, облака расступились, и ущербная луна залила все вокруг холодным серебряным светом. Стоявший напротив постоялый двор оказался очередным дрянным трактиром, где солдатам продавали скверное пиво. Не успела Полли войти, как изнутри пахнуло старыми помоями. Вывеска облупилась до неузнаваемости, но она все-таки разобрала название – «Мир вверх тормашками». Она толкнула дверь, и запах еще усилился. Трактир пустовал, Страппи и Джекрама тоже не было видно, зато Полли увидела слугу, который методично размазывал грязь по полу ровным слоем.

– Изви… – начала она, потом вспомнила про носки, повысила голос и попыталась говорить сердито: – Эй, где тут лейтенант?

Слуга взглянул на нее и ткнул пальцем в сторону лестницы. Там горела одна-единственная свечка. Полли постучала в ближайшую дверь.

– Войдите.

Она вошла. Лейтенант Блуз стоял в середине комнаты, в бриджах и рубашке, с саблей в руках. Полли слабо разбиралась в военном искусстве, но тем не менее догадалась, что именно эту щегольскую, вычурную позу склонны принимать начинающие фехтовальщики, прежде чем получить смертельный удар в сердце от опытного бойца.

– Перкс, если не ошибаюсь? – лейтенант опустил саблю. – Э… я просто разминаюсь.

– Да, сэр.