Настоящая история

Настоящая история
Юджин Эр

Возможно, эта история покажется вам выдуманной. Но что, если она настоящая? Настоящая история!

Привет всем, кто это читает! Признаюсь сразу: я не писатель, от слова «совсем». Я не знаю, с чего нужно начинать и как заканчивать свое, с позволения сказать, произведение. Я просто очень хочу рассказать историю, которая не дает мне покоя по сей день. Историю о моей семье, о маме и папе, об одном нерассказанном стихотворении… И на самом-то деле я буду выступать скорее как ваш проводник, время от времени дающий свои комментарии, чем как рассказчик. В качестве него будет мой отец, а точнее большая часть его записей, которые от него остались. Записи эти были посвящены моей маме, а конкретней тому, как они с папой познакомились и начали жить вместе. Казалось бы, ничего такого заурядного из вышенаписанного, но по поводу этого папа всегда молчал и за него, так сказать, отдувалась мама. И то, что она рассказывала всем нам и вообще всем, кто спросит, и то, что написано папой, – это две разные истории. Мамин вариант вполне обычный, краткий, не лишенный романтического компонента, конечно, а вот папин… В него, мягко сказать, не верилось, и я даже не смогу сейчас ответить, в какой из вариантов я верю больше.

Эти свои записи он начал после того, как мама ушла из дома и не вернулась. Никто ее не видел, никаких улик, следов ее присутствия в радиусе нескольких километров от нашего дома найдено не было. Ни следователи, ни милиция, ни народные патрули, прочесывавшие местность, не дали абсолютно никаких результатов и зацепок. В конце концов, расстроенный отец уже ходил один по округе после работы, все больше увеличивая радиус поиска, но и это не помогало. Он иногда разрешал нам с сестрой пойти с ним и постоянно твердил о том, что не может поверить, что какие-то «Они» ее нашли и забрали. Мы с сестрой ничего не понимали, да и он ничего толком не объяснял. В конце концов, руки его опустились. Он постарел и помрачнел буквально за несколько месяцев, лет на десять точно, но о нас заботиться не переставал, однако не было в его глазах более той искры, того задора и желания жить и наслаждаться жизнью в полной мере, как это было тогда, когда мама еще была с нами. Для меня и сестры это тоже был очень сложный период… черт, когда вспоминаю об этом, на глаза наворачиваются слезы…

В общем, примерно в это ужасное для всех нас время он и написал то, что я буду приводить вам ниже, как он сам это назвал, будучи на смертном одре – «Настоящая история». И так же твердил опять, что «Они» нашли ее и забрали, что мы должны знать правду и прочитать эти его записи, которые он никому не показывал. И, конечно, я и моя сестра нашли их и прочитали. Она не верит до сих пор и считает папу сумасшедшим, и что сумасшествие это началось из-за пропажи мамы, хоть она всегда любила его, но напрямую не говорила этого никогда. Она выбрала сторону и успокоилась.

Я же никак не мог определиться. Не могу и сейчас…

Собственно, началась эта удивительная история со стихотворения, которое отец написал примерно за сутки до того, как они с мамой нашли друг друга. Когда мы обнаружили эти записи, оно было вложено первой страницей на смятом и потертом от времени листке. Вы уж простите горе-рассказчика, но его я приведу в конце папиной истории.

Ну а теперь к делу:

«Здравствуйте мои дорогие и любимые дети! Простите меня за все это вранье, которое мы с мамой придумали и скармливали вам по крупицам всю вашу жизнь! Если бы наша с вами прекрасная и неземная мама была с нами, я уверен, она тоже бы очень сожалела и извинялась. Это наш крест, и мы его будем нести до скончания дней. Но мы боялись, что мир этого не поймет и вы не поймете, так как являетесь его частью, а тут бездоказательно не верят никому и ничему, да и доказывать уже нечего: ее нет с нами, и я уже не надеюсь…

Встретил я ее совершенно не так, как вы знаете. Этой встрече предшествовало то, что я написал стихотворение. Волшебство началось уже с этого, так как я отродясь не писал никаких стихов и чего-то подобного, и оно пришло из ниоткуда в мою голову. Мне оставалось лишь его записать… Такого со мной не случалось. И после уже было как-то не до стихов, так что прочитайте его обязательно, чтобы понять все. Меня как никогда гложет мысль о том, что его не видел никто. Да я и сам о нем позабыл до недавних пор, пока не нашел случайно. Прочитал и понял, как все сходится. Больше всего я жалею о том, что его не видела ваша мама. Моя самая любимая, самая родная на всем белом свете неземная женщина. И, наверное, она его никогда не увидит, так как она уже слишком далеко отсюда. Я не представлял жизни без нее, но теперь повторяю этот стих про себя, твержу уже практически как молитву, и становится не так плохо, хоть и очень тоскливо.

Так вот, в тот день, второго декабря вечером, я решил выйти за сигаретами в ближайший магазин, который находился минутах в десяти-двенадцати ходьбы от того общежития, где я, еще будучи студентом, делил комнату с двумя сокурсниками».

Ну, собственно, начало истории знакомства родителей одинаково для обеих версий…

«И вот иду я, значит, уже где-то на середине пути по заснеженной тропинке через парковую зону. По правую сторону деревья, по левую – небольшое заснеженное поле. И остается не особенно долго гулять, дойти прямо по этой тропинке до большой дороги, перейти, и вот стоит ближайший ларек! Но вижу что-то странное впереди, правее, ближе к деревьям! Лежит груда чего-то непонятного, как будто обломки, а рядом силуэт, вроде больше на женский похож, маленький, худенький, и вроде даже дрожит, стоит, переминаясь с ноги на ногу. Я еще подумал тогда, что зима же на улице, как этот кто-то не озяб совсем в таком виде? Подхожу ближе и вижу, ну точно – девушка! И такое ощущение, что голая совсем! Но когда подошел совсем близко, понял, что не голая, а в каком-то костюме, обтягивающем все тело. Как вот лосины, только не на ногах, а везде, от сугроба, в котором не было видно, что у нее в качестве обуви надето, и вплоть до подбородка. Стою и разглядываю ее, значит, а она в свою очередь разглядывает меня и дрожит. И чем дольше я на нее смотрел, тем больше понимал, что она просто совершенство какое-то неземное! Вот просто пялюсь и не знаю, что сказать! Она же, переминаясь с ноги на ногу, хмыкнула и говорит: «Здравствуй, человек, не мог бы ты мне помочь?» С каким-то странным акцентом, но голосок тонкий, нежный, певучий, немного подрагивающий, видимо, ввиду мороза. Я, конечно, сказал, что помогу, чем только смогу, и, собственно, так я и бросил курить, потому как до ларька я так и не дошел, и c тех пор как-то и не тянуло совсем».

Это правда! На моей памяти ни разу не видел, чтоб отец курил! Да и запаха табака не ощущал, и, что уж говорить, сам никогда не баловался сигаретами по его примеру и не собираюсь начинать.

«Ну, в общем, сгреб я ее в охапку и поволок отогревать к себе! Даже и не помню уже, говорили ли мы о чем-то или нет. Помню только, как ее зубы постукивали, когда мы шли, даже моя куртка не особенно ей помогала. И еще вот прямо четко помню, как обернулся, и уже обломков никаких не было на том месте, где я на нее наткнулся.

Когда мы пришли, соседей моих не было: либо кутили где-то, либо подрабатывали.

Первое, что я сделал по приходу, это укутал ее всеми одеялами и вообще всем, чем только можно было накрыться, и кинулся на кухню кипятить чайник. И только когда принес чай, уже окончательно ее разглядел, и дыхание мое сперло настолько, что мне, кажется, забылось совсем, как дышать. Она была словно ангел какой-то! Волосы светлые, прямые и длинные! Глазища голубые-голубые, как небо! Носик, губки, все идеально, как с картинки просто! Таких девушек я не видел до того момента, да и после тоже, если честно. Я даже слов не нахожу, чтоб описать ее тогда и свои впечатления от увиденного. Мне, причем, показалось, что от нее как будто свет какой-то исходит, и потом казалось не раз. И еще я разглядел, наконец, что было у нее на ногах, торчащих из-под груды одеял. Это были как будто носки, длинные такие, почти до колен, но как бы резиновые, что ли, и даже что-то похожее на подошву по рисунку».

Как вы уже, скорее всего, догадались, примерно отсюда-то и начинаются расхождения в историях! По маминой версии, встретились они в этот же день. И да, отец вроде как тоже выходил за сигаретами, но наткнулся на нее возле ларька, продрогшую и заблудившуюся студентку из другого города. Да и еще в придачу отогнал местную шпану, заприметившую ее и пытавшуюся «докопаться» в стиле «а что это мы тут одни такие красивые делаем?». Да и курить он бросил, потому что ей вроде как пообещал.

«В общем, пока она не произнесла ни слова, да и чай пить не стала. Только держала горячую кружку в руках, пока с поверхности ее не перестал пар исходить. Да и я молчал, в основном пялился на нее украдкой, пытаясь делать вид, что что-то делаю по дому. В конце концов, не выдержал. Присел на край койки и спросил, почему она не пьет чай. На что она с тем же странным акцентом сказала, что не знала, что это нужно пить, и думала, что это какой-то примитивный способ для обогрева рук. Я удивился, но все-таки настоял на том, чтобы она попробовала. Как так? Старался, кипятил, да и чай хороший со слоном на пачке и двумя ложками сахара. Она с недоверием, как-то очень неуверенно отхлебнула немного остывшего чая, проглотила и через секунду расплылась в улыбке. Да такой милой, что у меня опять сперло дыхание. А еще через две кружка уже была пуста, и я в срочном порядке был отправлен на кухню за добавкой. За второй кружкой мы разговорились окончательно, и то, что она рассказывала, было похоже на бред сумасшедшего. Я не понимал, смеяться мне или нет, хотя на тот момент она не особенно-то походила на человека, который шутки шутит. Уверенно так говорила, что она не с этой планеты и что прилетела к нам в спасательной капсуле, а если проще, то просто сбежала. Сбежала от… Она говорила – «Они». Что эти самые «Они» вроде как инопланетные захватчики и сначала долго вели переговоры с ее мирной цивилизацией. Потом захватили власть при помощи силы и начали устанавливать вроде как свои порядки, которые много кому не понравились. Много кто из ее расы бежал из-под их гнета, но не всем удавалось, и что она точно не знает, есть ли на земле еще ее сородичи. А если и есть, то прячутся и стараются лишний раз не высовываться. Поэтому попытки найти еще кого-то для нее точно не окончатся успехом. Потом она спросила, верю ли я в то, что она мне говорит. Видимо, мое обалдевшее лицо как-то наталкивало на такие мысли. Я не нашелся что ответить, но сказал ей, что, кем бы она там ни была, она очень красивая. И, кажется, покраснел. На что она улыбнулась и сказала, что для моего вида я тоже весьма неплох, и что, видимо, мы должны были встретиться. Так, якобы, было предрешено Вселенной. Ну а я, в свою очередь, был абсолютно не против, так как влюбился по уши и мысленно орал в голос, благодаря эту самую Вселенную!»

Ну что, как вам такой поворот? Когда я это читал, был впечатлен не меньше! Моя мама – инопланетянка! Я до сих пор рассматриваю вариант, что отец все-таки повредился рассудком. Но хочется верить, конечно, что это не так, хоть и становится все тяжелее с каждым разом. Как только я вспоминаю об этом, сразу начинаю пытаться мысленно анализировать все это. Возможно, в силу возраста включается этот анализ. Ведь во взрослой жизни нет места волшебству и инопланетянам с их космическими кораблями. Все это бывает только в книгах и фильмах, а не в скучном реальном мире…

«Говорили мы тогда очень долго.

Помню, что спрашивал о нас, землянах, почему они не выходят на контакт с нами. Она говорила на это, что нашу расу они давно знают и следили периодически за тем, что у нас тут вообще происходит. Что мы еще слишком примитивны и движимы животными инстинктами больше, чем разумом и сознанием, а вот их раса уже давно управляет своими чувствами, эмоциями, телом и умеет приспосабливаться к разным условиям жизни в зависимости от того, что им необходимо. А вот мы все никак не эволюционируем до этого состояния. Одна война, борьба за власть, убийства себе подобных. В общем, выживаем все время, а не живем и наслаждаемся жизнью, не мешая другим и себе. Получается, и неврозов всяких с депрессиями и другими психическими отклонениями и заболеваниями у них нет вследствие этого. Но вот любовь у них тоже есть и называется как-то по-другому, уже и не вспомню. Но принцип тот же – почему-то одно существо начинает тянуть к другому, и не ясно почему, даже без всяких там инстинктов размножения. Этого даже их великие умы не могут объяснить до сих пор, что, почему и как, ну, в принципе, как и наши. Она, кстати, засмущалась немножко, когда об этом говорила. Также я услышал, что ее мир лежит в пределах созвездия Ориона, как мы его называем. Заселены ими были там несколько планет и, в отличие от нашей Земли, там абсолютно другое магнитное поле. В общем, наши электрические приборы, к примеру, там бы не работали. И что у них то, что у нас сладкое на вкус, абсолютно не вредно, а даже полезно, в отличие от нашего сахара. И у них якобы так много с чем – у нас вкусно, но вредно, а у них вкусно и полезно в любых количествах (в пределах разумного, конечно). Я не мог поверить во все это. Она сказала, что разум и технологии творят чудеса, и опять спросила, почему я до сих пор не верю в то, что она мне говорит? Ведь она и есть самое реальное доказательство своих слов! Я ответил, что потому что она выглядит как землянка, только очень-очень красивая и в странной одежде, поэтому верится все же трудновато. Она сказала, что ей нравится, когда я называю ее красивой, и что попробует доказать мне, что она действительно не из нашего мира. Но ей нужно, так сказать, топливо. В итоге я опять был отправлен на кухню за чаем и, пока ставил чайник, поймал себя на мысли, что по мере нашего с ней разговора тот странный ее акцент становится все менее заметным. Или же я просто уже к нему привык и не замечаю. Далее мне еще было поведано, что такого холода, как здесь, на Земле, у них нет. Что там, можно сказать, вечное лето, хотя снег тоже есть, но только на вершинах самых высоких гор, и его вживую мало кто видел, а она была из их числа, пока не приземлилась у нас на планете. Спрашивала о том, как мы вообще выживаем в таком холоде. Я шутил еще по поводу этого, что хорошо, она в Якутии не приземлилась. Вот там даже мне не понятно, как люди выживают зимой. Она, конечно, шутку не поняла, поэтому пришлось объяснять. Потом я все-таки спросил про акцент, так как мне уже стало казаться, что его и не было вовсе. Она ответила, что это и есть вроде как один из видов их приспособляемости – «языковой». Я удивился, но уже как-то не совсем уж сильно после всего того, что и так услышал, и мы продолжили разговор уже об отличиях нашей земной еды и их «орионской». И тут в один момент я вдруг понял, что губы ее и не шевелятся вовсе при разговоре. Видимо, лицо мое стало очень смешным в этот момент: она рассмеялась так звонко и громко, как до этого еще не смеялась, и сказала, уже шевеля губами, что наконец-то я понял. Таким образом она мне решила доказать окончательно, что она не с Земли. Вот тут-то я и обалдел конкретно, аж голова начала потрескивать. Оказалось, что это у них такая «телепатия», и они так общаются большую часть времени. Постоянно на расстоянии: как у нас вот сейчас на Земле почти у каждого телефоны и компьютеры, а им этого даже и не нужно, все в голове. Взял и связался с кем нужно, причем можно даже сразу с несколькими одновременно, но это уже тренироваться надо – уж очень выматывает. Я еще спросил, как же такое возможно вообще, а она закатила глаза и рассказала, что это такая технология. Раньше, еще до ее рождения, были какие-то маленькие микросхемы, или чипы, которые вживлялись всем желающим. Далее это развилось в еще более прогрессивную технологию. Просто делается укол за левым ухом, и после этого открывается такая способность, но к ней еще нужно привыкать и тренироваться, чтобы сильно не уставать. Это у них еще в раннем детстве происходит, как только ребенок становится более-менее сознательным. Происходит все примерно так же, как у нас учатся читать, писать или считать, поэтому каких-либо сложностей никто и не припомнит. Я все еще был под впечатлением и попросил ее еще раз поговорить телепатически со мной и опять окунулся в омут культурного шока. Это было просто немыслимо! Вроде как она говорит, но губы не шевелятся! Не то что прямо ее голос в моей голове раздавался, а то было больше похоже на чревовещание, если бы только один человек (с кем общаются) это слышал. После такого потрясения я просто уже не мог ей не поверить… Но была нестыковка! Ведь у меня не было никаких микросхем и мне никто не делал уколов, так почему же я мог ее слышать и воспринимать? И эти сомнения были ею легко развеяны: она сказала, что голова у всех своего рода приемник, он позволяет улавливать, слышать и слушать. Их же технология позволяет еще и, так сказать, говорить».

Самое интересное, что я помню случаи из детства, когда мама говорила, не размыкая губ. Она любила смешить тогда еще маленьких меня и сестру, разыгрывая такие смешные сценки с мягкими игрушками и куклами. И, судя по моим воспоминаниям, выходило у нее отлично. Но я и подумать не мог про то, что ее голос (который еще и был изменен под какую-нибудь куклу) мог звучать на самом деле только лишь в наших с сестрой головах, если верить папиной версии. Больше же чего-либо необъяснимого и сверхъестественного с участием мамы я припомнить, увы, не могу.

«Когда уже начало светать, я заметил, что глаза ее начали потихоньку слипаться. Да и сама она вскоре признала, что ей срочно нужен отдых. Спят они, в принципе, так же, как и мы, но всегда ровно, и бессонницей никто не страдает. Они могут просыпаться когда нужно, как и засыпать. Но в данном случае она уже очень вымоталась, и сон ей был жизненно необходим. Я расстелил для нее свою кровать и уложил. Она уснула мгновенно, даже не дослушав моего пожелания спокойной ночи. Я же ушел на кухню – сна у меня не было ни в одном глазу. Я все сидел без света за столом и смотрел в окно, размышляя обо всех последних событиях: что произошло со мной, с ней, с ее миром и что еще может случиться. Да и тревожно было как-то. Думал, что вот усну, а когда проснусь – этого раз, и не было ничего! Никакой девушки, разговоров про другие миры… просто помешательство, реалистичный сон…

Проснулся я, насколько помню, все за тем же кухонным столом. Чувствовал себя очень помятым. Вспомнив о девушке, я тут же пулей побежал в комнату, надеясь, что соседи не вернулись еще со своих гулянок. Когда зашел – увидел, что она никуда не исчезла, а все еще тихонько спит, отвернувшись к стенке. Я вздохнул с облегчением и улыбнулся. Приведя себя в порядок, я поставил чайник и решил сделать хоть какое-то подобие завтрака. Когда готовка уже подходила к концу, робко и смущенно зашла она, заспанная, с растрепанными светло-русыми волосами. Такая милая, словами не передать! Собственно, за слегка подгоревшей глазуньей и чаем мы продолжили разговоры (глазунья ей не особо пришлась по вкусу, а вот чай с хлебом и маслом пошел на ура!). Я переживал, что вот-вот нагрянут мои соседи-гуляки по комнате. И ведь нужно как-то объясниться с ними без всех этих рассказов про другие планеты и т.д. Либо будут ржать, либо вызовут врача. Договорились таким образом: придумываем легенду о знакомой студентке по обмену и переодеваем ее в срочном порядке хотя бы во что-то мое, чтобы не вызывать лишних вопросов. В итоге, как только она нарядилась в мои шорты и рубашку, а ее одежду я аккуратно сложил и спрятал в свой чемодан, нагрянули ребята. С перегаром таким, что, в принципе, можно было никого и не переодевать и даже на космическом корабле приземлиться прямо на кухню – они бы особо внимания и не обратили, а если и заметили что-то не то, то точно не поняли бы, в чем это «не то» заключается. В общем, зайдя (скорее даже, завалившись) на кухню, Вадик и Руслан пожелали нам доброго дня, по-дурацки лыбясь. Сказали мне на очень краткое изложение нашей легенды, что мне свезло с этой вот самой «знакомой студенткой». Попили воды, а затем пошли в комнату и прямо-таки рухнули в свои койки. Мы же, в свою очередь, закрылись на кухне (форточку пришлось приоткрыть, так как перегар после ребят остался) и начали обсуждать, что же делать дальше. Ведь у нее, получается, нет ни документов, ни одежды, ни имени… да вообще никаких средств для существования в нашем мире. В той капсуле, в которой она прибыла, тоже ничего не было. Да и, как оказалось, она действительно исчезла, то есть она мне не привиделась. Просто там какой-то механизм самоуничтожения интересный: следов вообще не оставляет, да и сам проходит незаметно. Раз – и будто ее и не было! Я вдруг осознал, что мы даже имен друг друга не знаем. И спросил, как ее зовут. Она ответила, что на ее языке я его абсолютно не пойму и вообще не восприму, если она скажет. Поэтому я предложил выбрать какое-нибудь наше имя, более приземленное, что ли, которое будет ближе к ее хотя бы по звучанию. И принялся перечислять все женские имена, которые только знал. В итоге на варианте «Ира, она же Ирина» я остановился. Улыбнувшись, она сказала, что «вот это» очень близкое и продолжать нет смысла. Выбор сделан, и ей нравится. Ну и спросила, в свою очередь, как зовут меня.

После мы придумали ей отчество и фамилию примерно таким же способом. Но это было самое легкое, ведь нужно было как-то добыть документы с этими данными. Я вообще не понимал, как это возможно было бы сделать. В общем, для начала я решил ей поведать, как у нас вообще на Земле все заведено, что нужно делать и как, куда ходить и зачем. Она внимательно слушала, а затем сказала, что, в принципе, справится и приспособится. Что это все не так уж и сложно звучит и что у нее есть еще один козырь в рукаве, и это должно сработать. Я не понял, о чем речь, но она настояла, чтобы я сперва рассказал, где и как у нас получают паспорт и что для этого нужно. После этого она сказала, что тем более все получится. В общем, по ее словам, телепатической связью ее раса не ограничивается. Есть у тамошних женщин одна способность, своего рода дар убеждения. Но работает он только на их детях – если они не хотят слушаться, например, или капризничают. По мере того как ребенок взрослеет, на него это уже не действует. Ну, точнее, действует все хуже, а потом и вовсе перестает. Если провести сравнение по возрасту с нашими детьми, то работает примерно до первого класса нашей земной школы. Это лет до 7-8. Ну а дальше затухает. Я опять был удивлен, но все же спросил, при чем тут получение паспорта, ведь дети не работают в паспортном столе, на что она ответила, что мы и есть дети, точнее, как дети. Оказывается, она уже протестировала это на Вадике и Руслане, именно поэтому они так стремительно отправились спать. Я спросил, неужели она на мне уже успела потренироваться. Она заверила меня, что нет и не собирается этого делать, так как я пытаюсь ей помочь. Что она мне доверяет, и я ей сразу как-то понравился. Я сказал, что она мне тоже нравится. В общем, тогда мы в первый раз и поцеловались…»

Даже и не знаю, как это прокомментировать, да и стоит ли вообще. Это все настолько сказочно, что ли… Неужели отец был настолько опечален, что выдумал такую красивую и невероятную историю? Но, черт возьми, как же хочется верить в нее! Хоть местами и кажется глуповато и невозможно…

«Далее решено было немного отойти от всего этого, в основном мне. Затем заморить червяка и добыть ей какую-нибудь теплую одежду. Все-таки, как-никак, на улице зима. А все, что пока у нее имелось, за зимнюю одежду никак не сошло бы. Я стал заниматься остатками своей картошки, хотел пожарить. Она вызвалась помочь. Я показал, как чистить, и мы довольно быстро справились с этим заданием. Не думал, что просто чистить картошку может быть настолько приятно. Попутно я рассказывал ей о нашем мире. Она охотно слушала и спрашивала, если что-то было непонятно (на удивление, вопросов было не так уж и много). Так же рассказывала, что у них нет ничего похожего на эту картошку, но есть другая пища, богатая углеводами растительного происхождения.

Жареная картошка ей понравилась. Еще бы! Ведь на тот момент это было мое коронное блюдо. Да и в тот раз я как никогда прежде старался, чтобы ничего не пригорело. Не хотелось упасть в грязь лицом, особенно после утренней яичницы. После обеда я наказал ей строго-настрого не выходить никуда, что бы там ни произошло, и если что, опять убедить двух гулящих товарищей поспать. Она пообещала, что все будет хорошо и волноваться мне не нужно абсолютно. С легким волнением я собрал все свои отложенные и подкопленные деньги (поскреб по сусекам, можно сказать), оделся и вышел добывать одежду этой прекрасной девушке.

На улице мне как-то сразу стало неспокойно и грустно, но, ускорив шаг, я почувствовал некоторое облегчение и направился в сторону рынка с одеждой. Раньше таких было много, и ближайший располагался минутах в пятнадцати ходьбы, практически на автобусной станции, а точнее, рядом с ней. Пока шел, вспомнил, что совсем забыл о том, что у меня на следующий день очередной зачет был намечен. И всю дорогу до места назначения я думал только о нем, а точнее, пытался вспомнить лекции все и практические работы. В итоге я сделал вывод, что зачет я не сдам. И как-то сразу полегчало. В общем, до рынка я добрался. Купил по максимуму: штаны, носки, свитер, куртку, шапку и ботинки, размер которых вообще пришлось прикинуть практически вслепую. Но живы еще были воспоминания о ее той странной обуви, да и продавщица заверяла, что, если не подойдут, можно будет обменять. В общем, еле уложился в бюджет. Искал подешевле, и, вроде как, даже получилось. В общем, думал, на первое время потянет. На обратном пути я решил немного сделать крюк и дойти до того места, где нашел ее, пока еще не стемнело совсем. Не знаю вот почему, просто захотелось и все тут, несмотря на вещи в пакетах. Прошелся и не обнаружил вообще никаких следов от крушения капсулы. На том месте, где были обломки, были небольшие, абсолютно нетронутые сугробы. Я уж не стал там долго бродить и поспешил вернуться обратно к Ире и, убедившись, что с ней все хорошо, немного расслабился.

Когда я зашел, она просияла и кинулась обниматься. Я тоже был очень рад ее видеть после столь недолгой, но все же разлуки. Вручил ей покупки, рассказал и показал, что да как нужно надевать. Она была впечатлена шнурками на ботинках, так как у них ничего подобного никогда не было, в общем, по ее словам, это примитивно, но в то же время хитро и действенно. В итоге с размером я угадал, прям какое-то волшебство! Выглядела она в этом всем более-менее обычно, и никаких вопросов вроде как не возникало. Поэтому мы все же решили перейти к обсуждению того, как будем добывать ей документы».

Кстати, я припоминаю этот момент истории об утерянном паспорте и о том, как папа помог маме его восстановить. Но это был мамин вариант, и ничего необычного опять-таки в нем не было.

«Итогом нашего мозгового штурма стала договоренность о том, что после моего зачета мы пойдем штурмовать паспортный стол, а также лист бумаги с выдуманными именем, фамилией, отчеством, датой рождения и остальной информацией, которая должна быть указана в паспорте. На том и порешили. Остаток дня мы решили провести на улице, чтобы дать ребятам нормально проснуться и прийти в себя. Мы гуляли и общались. Я показывал ей окрестности, да и до паспортного стола мы также дошли, на будущее, так сказать. Когда мы вернулись, ребят уже не было, зато была немытая посуда, в общем, в их стиле. С ужином решили не выпендриваться и просто попили уже так полюбившийся Ире чай с бутербродами (она выпила аж три кружки на этот раз! Я не успевал заваривать). После чаепития мы практически одновременно почувствовали усталость. Я уложил ее в свою кровать, а сам решил из последних сил подготовиться к зачету хоть как-то. И за этими потугами я и уснул опять на кухне, за столом, в куче конспектов и учебной литературы.

Утро наступило стремительно. Еще немного, и я бы проспал. Поэтому собрался впопыхах, проверил Иру – она все еще спала. В итоге я оставил записку с напоминанием никуда не ходить, пока не вернусь, и побежал на зачет.

Все это время, пока я был не с ней, я о ней думал, и мне уже становилось все равно на зачет, да и вообще на обучение, поэтому это групповое нервное напряжение обошло меня стороной, и я сдал без особых проблем, чему несказанно удивился и обрадовался. Практически пулей вылетел из учебного корпуса и побежал делиться своей маленькой радостью обратно в общежитие. Когда я вошел, Ира сидела на кухне, поджав ноги под себя, и пила, как выяснилось, уже пятую кружку чая. Ее лицо светилось от радости, потому как она сделала все сама, без чьей-либо помощи. Ребят так и не было, видимо, тоже что-то сдавали. Я присоединился к ее чаепитию, причем она настояла, что заварит мне чай самолично. Я смотрел на нее и на то, как она с искоркой счастья в глазах, так радостно и озорно наливает в чайник воды, зажигает огонь и ставит его на плиту. Затем заваривает щепотку чая прямо у меня в кружке, насыпав сахару. И подумалось мне, что моя радость от сдачи зачета, толком без подготовки, не идет ни в какое сравнение с ее радостью, и было в этом что-то такое… волшебное и в то же время простое!

Узнав о моей успешной сдаче, она загорелась не меньше и, видно, каким-то образом заразила меня этим своим радостным энтузиазмом. На тот момент мне казалось, что это самый счастливый момент в моей жизни. Не припомню, чтобы я так улыбался, как тогда.

Примерно через час нужно было, следуя плану, идти, своего рода, на дело, в паспортный стол. Мы собрались, еще раз сверили придуманные записи и отправились в этот недолгий путь. Ира была спокойна как удав, а я нервничал так, как не нервничал до этого ни перед одним зачетом или экзаменом. Проблем, конечно же, не хотелось, но… а вдруг не выйдет? И что тогда? В общем, всю дорогу меня терзали сомнения и страхи. Это не осталось незамеченным для Иры. Она остановилась и сказала мне успокоиться, что все будет хорошо и все получится, гарантия сто процентов. Я заверил ее, что все в порядке, и попросил не применять эту ее способность на мне, пусть даже это будет успокоение. Она напомнила, что уже пообещала это, и мы отправились дальше. Ее спокойствие и уверенность настраивали на нужный лад, так что, дойдя до места, я уже не волновался, а был скорее заинтересован в том, что же будет происходить дальше.

Отсидев не особенно большую очередь в паспортном столе, Ира сказала мне, что пойдет одна. Заверила, что все получится, и я даже ни секунды не переживал. В общем, заставила пообещать, что я просто спокойно ее дождусь. Было трудно, но я обещание сдержал. Не знаю, что происходило по ту сторону двери, но спустя какое-то время она вышла как ни в чем не бывало с несколькими листками придуманного земного происхождения в руках и со спокойной, умиротворяющей улыбкой на прекрасном лице. В итоге, по ее словам, все получилось легко и непринужденно, и нужно будет теперь только донести фотографии, о которых мы совсем забыли, а потом прийти, собственно, за самим паспортом. Решив не терять времени, мы отправились делать эти самые фотографии в ближайший фотосалон. А заодно я рассказывал ей, что это, собственно, такое, а она, в свою очередь, удивлялась нашим людским выдумкам и в очередной раз рассказывала, что у них ничего подобного нет, но есть что-то типа голограмм, судя по описанию. В общем, когда мы вернулись обратно по месту моего проживания, то решили отпраздновать это событие! Поэтому я достал заначку какао и заверил Иру, что если ей наш чай так пришелся по вкусу, то с какао она вообще будет в полном экстазе! Пока я его варил, мы разговаривали обо всем, о чем только можно, и как-то так плавно разговор ушел в сторону смысла жизни, смерти и того, что может быть после нее. В общем, философия как она есть! И хоть я всего и не вспомню, но фраза ее по поводу выше написанного очень запала мне в душу и память.

Она сказала: «Хоть мы с вами и отличаемся по продолжительности жизни, но после смерти тоже уходим навсегда». После этой ее фразы на мне прямо-таки отразилась вселенская печаль. Увидев это, она тут же успокоила меня, сказав, что смерти как таковой нет и это всего лишь переход в другую жизнь, абсолютно другую. И того, чем мы жили до этого и как жили, уже не будет никогда. Жизнь неповторима, хоть, может быть, и похожа на другую, но этого для нас не будет видно. Она дается лишь раз в том проявлении, в котором мы находимся на данный момент, здесь и сейчас. И это все абсолютно не значит, что не будет другой жизни. Но значит, что в этой другой жизни мы сами будем уже другими, другими неповторимыми индивидуальностями.

Я был, мягко говоря, приятно удивлен этим словам. Настолько она было мудра и убедительна в своих высказываниях, что я, естественно, согласился с ней в этом. Действительно: если бы люди знали об этом и помнили, может быть, и жилось бы всем лучше? Все бы искали себя, раскрывались как-то духовно и физически и перестали бы воевать, наконец, медленно уничтожая при этом планету. Помня о том, что теми, кто мы есть, мы будем лишь раз, и надо как-то по-другому, что ли, мыслить и существовать! В общем, тот день и его завершение мне понравились очень! А все потому, что это время я провел с ней. А дальше было утро… не менее прекрасное!

Эпопея с паспортом благополучно завершилась, фотографии донесли, паспорт получили, теперь Ира официально стала гражданкой СССР и планеты Земля в целом».

Что же, вот такая вот не менее захватывающая история с получением поддельного паспорта! Моя мама – беглая инопланетянка вне закона!

«Так что, дети, описывать все то время, что мы с мамой вашей проводили, я уж и не буду, так как дальше было все как у нормальных людей, и вы все это знаете, в принципе, как оно было. Я окончил институт, она тоже. Угадайте, кому это все было легче? Правильно! Она сдавала все еще до сессии, да и диплом до диплома защитила. Просто пришлось еще раз приходить на официальную защиту. И я тоже был там! Потом я не выдержал и сделал ей предложение. Она согласилась. Отгремела свадьба, на которой были только свои. И благодаря легенде, что родственников она не знает, так как она из детского дома – семья была только моя.

Дальше работа. Она ко всему привыкла и приспособилась, устроилась по профессии – в больницу. А я на завод. Семейная жизнь текла так размеренно и спокойно. С ней никогда не было тревог и сомнений, обид каких-то пустых, да полных. Даже в самые тяжелые времена! Она однажды сказала, когда я как-то в нервах клял мир из-за проблем на работе, что «мир – это не плохое место и не хорошее, он просто есть и все! И от вас, людей, зависит какой он! Вы и только вы в состоянии сделать его либо тем, либо другим!». И попросила не забывать этого никогда. Да и как забудешь такие мудрые слова?

О других я и думать не мог, смотрел только на нее всегда. Приходил с работы, помню, и даже телевизор не включал: просто смотрел на нее украдкой, иногда притворяясь, что читаю книгу. Но от нее этого было не скрыть, конечно, да она и не была против, просто тихо улыбалась, делая вид, что не замечает. Потом появились вы, и стало все еще лучше, мы были полноценной семьей. Я был счастлив, постоянно хотелось улыбаться. И даже когда одолевали тревоги какие-то, они тут же исчезали, когда я приходил домой! Она хорошей мамой была, очень хорошей, но и я старался не отставать. И вы росли без каких-либо проблем и трудностей серьезных. В глубине души я догадывался, что подвох есть какой-то, что не может быть настолько все хорошо. Что кончиться все может в любой момент, и что самое интересное, она тоже почувствовала это! Подошла как-то и сказала, что «Они» ищут и всегда находят, что «Они» уже близко. Я умолял не ходить лишний раз никуда без меня и быть осторожной, но она сказала, что если уж «Они» уже шерстят нашу планету, то то, когда они найдут ее, это лишь вопрос времени и не особенно долгого, и то, со мной она будет или нет, никак не повлияет на ситуацию. И рассказала, о чем раньше не говорила. Долго просила прощения за это, даже плакала. Оказалось, она «Им» очень нужна не просто так. По нашим меркам она как бы принцесса, и чтобы заставить завоеванный народ окончательно подчиниться, им нужно заполучить ее и склонить на свою сторону, как-то так она мне это объясняла. Я не знал, что делать дальше. Ира же твердила лишь о том, что только смирение – выход, и по возможности она вернется обязательно. И однажды она вышла в магазин, не дождалась меня и пропала…

Я искал, вы помните, но все было тщетно…

Простите меня, дети! Простите нас! Но такова настоящая история нас с вашей мамой, хотите верьте, хотите нет! Знайте, что мы с мамой всегда вас любили и будем любить!»

Вот, собственно, такие строки и оставил наш отец перед тем, как постоянные тревожные ожидания, что мама вернется, окончательно не свели его в могилу. У него обнаружили рак легких, хотя он так и не курил. Несмотря на тяжелые времена, держал обещание. И все еще не веря, что мама больше не вернется, начал таять буквально на глазах, а затем тихо ушел, так ее и не дождавшись…

И вы знаете, я вместе с вами перечитал еще раз все это, и мне кажется, я начинаю определяться. Ведь пора бы уже выбрать сторону, так сказать! Я больше хочу верить в невозможное, волшебное, и эта папина история мне нравится больше, но и здравый смысл никуда не уходил. Даже если он и сошел с ума, то куда пропала мама? Он не упоминал в своем рассказе, что был под следствием какое-то время. Но доказательств, что он причастен к ее пропаже, не нашлось… Все! Стоп!

Даже не хочу думать об этом!