Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии

Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии
Виталий Зотов

После развала СССР и возникновения многочисленных суверенных государств, в каждом из них, не сразу, но стали писать историю по-своему. Так начали писаться новые учебники истории. Писали их свои, местные научные кадры, вчера ещё члены КПСС, а сегодня отчаянные демократы. Написанные ими учебники истории, особенно в тех разделах, где речь шла о завоевании или присоединении к России, написаны с ненавистью к России.Чтобы восстановить справедливость автор на основе исторических трудов 19-го – начала 20-го века попытался сделать независимый обзор действий подразделений и частей русской армии на территории Средней Азии времён завоевания, с предысторией начала этого движения. Одним словом, настоящая книга – военная историческая хроника, где по возможности, не пропущено ни одно боевое столкновение, результатом которых было изменение существующего положения в регионе, и причины, двинувшие Россию в Среднюю Азию.

Виталий Зотов

Завоевание Средней Азии в хрониках российской армии

От автора

После развала СССР и возникновения многочисленных суверенных государств, в каждом из них, не сразу, но стали писать историю по-своему. А что не сразу, так-то не до истории было. Власть в свои руки брали, кое-где и пострелять пришлось. Но только как власть сформировали, должности раздали кому нужно, за границу съездили, отметились в Вашингтоне и Лондоне, Париже и Бонне, Риме и Токио, что бы о них знали, в лицо запомнили, в пару-тройку каких-нибудь любых международных организаций вступили, то тогда и обратили внимание на необходимость идеологической перековки своих подданных. Так начали писаться новые учебники истории. Писали их свои, местные научные кадры, вчера ещё члены КПСС, а сегодня отчаянные демократы. То, что демократы, так это пёс с ними, беда в том, что почти все они, вчерашние интернационалисты, теперь стали националистами, причём махровыми. Написанные ими учебники истории, особенно в тех разделах, где речь шла о завоевании или присоединении к России, написаны с такой ненавистью к России, что читать их, скажем так, русскоязычному читателю, просто противно. А ведь это теперь входит и в школьную программу, и оставшиеся здесь дети этих теперь нацменьшинств, вынуждены в школах учить, запоминать и отвечать разную гадость о своей исторической родине. И всё что там этими новенькими написано, всё это неправда, в этом легко убедиться, читая предлагаемую работу, для этого только необходимо рядом для сравнения иметь под рукой любой учебник истории Узбекистана за 9 класс, года издания не раньше 1992.

И подобные вещи, наверняка, происходят не только в Средней Азии, в других бывших братских республиках тоже, не могут не происходить. И если сама Россия не в состоянии ответить на это, не начинать же школьную войну, или войну учебников, то и было решено сделать это, так сказать, частным образом и извне, в данном случае из Узбекистана.

Россия после октября 1917г. перестала быть настоящей Россией. Здесь имеется в виду, что она нужных людей, нужные ей политические группировки, в любой момент могла бросить, оставить на самовыживаемость, Афганистан и Наджибулла, например. Та, настоящая Россия, не смотря на западное мнение, вступила в войну с турками в 1877г., не бросила сербов в 1914г. А потом, потом – сегодня друзья, а завтра, хоть убей, не помню кто ты, чего тебе надо? Таким образом, Россия, имея инерцию СССР и пьяного и неумного главу государства, бросила всех русских в ближнем зарубежье. Всё это оправдывается отсутствием средств. Господи, какая это ерунда. Германия в 1940г. во всю воюя, делая пушки вместо масла, тем не менее, всех немцев из Прибалтики вывезла и обустроила. Россия подобного же делать не хочет. Русские Россией в Азии брошены! Это так. А если кто и вырвется, то тому надо сдать экзамен по русскому языку, татарину какому-нибудь, и жить и трудиться 5 лет в гетто, под надзором милиции. Тем не менее, оставшиеся здесь, за Россию переживают и живут только её интересами.

Поэтому такая работа должна была появиться на окраинах бывшего СССР, а ещё лучше, бывшей Российской империи. Русские, или как они сейчас себя сами назвали, россияне – инфантильны, они заняты охаиванием своего прошлого и критикой настоящего. Такую работу может сделать только русский, не россиянин, житель периферии. И написана она для русских и, в первую очередь русских выходцев из Средней Азии и Казахстана.

Теперь читайте…

Автор

Написано 1995 г., утеряно 1997г., восстановлено Ташкент, 2002–2003гг. , где и когда будет напечатано – неизвестно.

Введение

Исторических работ, посвящённых присоединению, а точнее завоеванию Средней Азии множество. Отдельные заметки, статьи, воспоминания стали появляться тогда, ещё в русской научной, но в большей части публицистической литературе сразу же, буквально через год – два после присоединения или завоевания той или иной области или просто укреплённого пункта в Средней Азии. Позже, по прошествию некоторого времени стали появляться и солидные исследования, касающиеся данной проблемы, того или иного её аспекта. Тема эта во 2й половине ХIХв. была актуальна, интерес русского общества к происходящим здесь событиям был высок, и трудно было в России найти какой-нибудь ежемесячный журнал или издание, независимо от их направления, на страницах которых, хотя бы в одном номере, не печатался тот или иной материал о Средней Азии и о том, что там происходило. Но шло время, в1895г. после выхода России на высоты Памира была поставлена последняя точка в этом историческом процессе. Среднеазиатские южные границы с Персией, Афганистаном, Китаем приняли те очертания, которые существуют и по сей день, правда, уже у других государств, бывших краёв и областей Туркестанского края, а затем так называемых Союзных Советских республик. В 1907г. был заключён военный и политический союз с Англией и то незримое напряжение, которое существовало здесь с самого начала укрепления русских на этих территориях, понемногу спало. Интерес к теме падал.

После всех революций, гражданских войн, национального размежевания, образования и пр. в исторической, уже в советской литературе вновь начали появляться работы о Средней Азии времён её завоевания русскими. Но это было уже не то. Тема эта уже давно и никого не волновала, писалось всё в большей степени для себя, т.е. для увеличения своего багажа научных работ и относительный интерес представляла только для очень узкого круга, как правило, историков по образованию. Со страниц массовых общественно-публицистических изданий, как это было в старой России, тема эта перекочевала в область изданий общественно-политических, т.е. интереса для массового читателя не представляла. Кроме того, в России ХIХв. историческая наука заполитизирована не была. Разные авторы к данной проблеме подходили по-разному. Одни поддерживались официальных версий происходящих событий, другие нет. То есть каждый автор имел своё мнение, которое и высказывал, не опасаясь ни каких последствий. В советское же время этого не было, и быть не могло. Все науки, а историческая в первую очередь, были заполитизированы. История трактовалась как борьба классов, ко всем событиям был необходим марксистский подход. Наука стала догматической. Иметь иное, идущим вразрез с официальным партийным мнением в данный момент и по данному вопросу, было нельзя. Наличие же такового, означало при определённой невоздержанности того или иного историка, конец его карьеры, а на отдельных этапах жизни советского государства, было просто смертельно опасным.

Подчиняясь этому некомпетентному, с точки зрения исторической науки, меньшинству, партийной элите, советская история не была объективной. Все события рассматривались под углом классового понимания истории, которые в эти рамки не укладывались, что ж, тем хуже было для них. О них просто забывали, замалчивали, их не существовало.

В советское же время в среднеазиатскую историю 2й половины ХIХв. был введён тезис, или положение, своего рода постулат – «Прогрессивное значение присоединения Средней Азии к России», который и ставился во главу угла любого вопроса посвящённому этому историческому отрезку времени. И какой бы аспект не рассматривался – политика, экономика, культура и пр., и как бы при этом ни уничижались действия русских властей, администрации, в конце всегда ставилось значительное «но» и дальше шло примерно так: «несмотря на это, всё-таки присоединение Средней Азии к России было явлением прогрессивным». Ставилось это всегда, по любому поводу. И главный прогресс этого присоединения виделся лишь в том, что сюда, в Среднюю Азию, проник русский революционно настроенный пролетариат и революционизировал, в свою очередь, местное трудовое осёдлоземледельческое и кочевое скотоводческое население.

Подходить к работам советской исторической науки всегда надо очень осторожно и с большой опаской, помня, что объективного понимания, оценки событий здесь не найти. Реальные факты, конечно, приводятся, но извращаются до невероятности, в лучшем случае никак не комментируются, некоторые замалчиваются вообще, а некоторые, незначительные порой события трактуются совершенно иначе. Например, рекогносцировка Черняева Чимкента в июле 1864г. рассматривается как его неудачный штурм! (28,с.29). Типичный подход к совершившемуся какого-нибудь кокандского или бухарского мелкого бека, военачальника. Они каждое движение русских отрядов назад, после выполнения поставленных целей, в которые захват того или иного населённого или укреплённого пункта не входил, рассматривали как проявление страха и поражения. Любая работа советского историка начинается с каких-либо решений какого-нибудь съезда КПСС или пленума, или конференции. Это аксиома. Список главных источников (причём вне алфавитного порядка) любого вопроса истории, касается он, например времён средневековья, или эпохи начала полётов в космос, возглавляют три постоянных идола советской исторической науки, да и не только исторической – Маркс, Энгельс, Ленин. Далее, как правило, следует идол четвёртый, правда всегда временный, но который при своей жизни считался тоже постоянным, т.е. генсеки.[1 - К удивлению, и сожалению все руководители Советского государства, от Ленина до Горбачёва, были ещё и писателями. К двойному сожалению беллетристику они не писали, писали труды по экономике, политике, даже научные трактаты, по языкознанию, например. Занимались и шаманством, т.е. выдавали исторические прогнозы (с ослиным упрямством одни и те же). И к многократному сожалению, все они при жизни были живыми богами, и каждый их перл заставляли изучать, конспектировать. На это у «строителей светлого будущего» уходило масса времени, в том числе и рабочего. Это психически ненормальное положение и существовало оно только в СССР, ну может ещё в ГДР и всё. В СССР, поэтому в 20х гг. даже была ликвидирована неграмотность, чтобы значит, рабочие и крестьяне могли изучать труды Маркса-Ленина-Сталина. Трудно даже вообразить, что какой-либо руководитель западной страны занимался бы подобным бредом, да ещё потом заставлял избирателей изучать свои труды. Даже Гитлер, написавши «Майн Кампф», став фюрером Германии, к подобному больше не возвращался, занялся реальными делами. Нет, конечно, западники писали, но только литературу мемуарную и только по выходу в отставку, да и то не все.Президенты же всех ныне независимых государств, бывших республик СССР, в большинстве своём все бывшие партийные бонзы, кто помельче, кто покрупней. Т.е. и они заражены этой неизлечимой болезнью творчества. И так же как старые боги они заставляют своих подданных изучать свои временно бессмертные опусы.]

Кроме отсутствия, или почти полного отсутствия объективности в работах советских авторов, мы имеем в виду среднеазиатскую тематику, зачастую можно встретить небрежное отношение к источникам, неуместную фантазию, откровенную халтуру и, в конце концов, просто непонятные и необъяснимые явления. Приведём несколько конкретных примеров. Тому, кто ближе решил ознакомиться с историей Средней Азии времён её завоевания Россией, конечно, будет очень интересно прочитать источники, т.е. работы, написанные современниками и участниками событий. А где эти работы взять? Кто их авторы? В этом плане очень интересна и может оказать помощь книга Л. Г.Левтеевой «Присоединение Средней Азии в мемуарных источниках», Ташкент, 1986, 142с. В ней все русские источники разбиты на своеобразные группы и разложены, как говорится, по полочкам. Остаётся только запомнить номер и год журнала, название статьи и фамилию автора. Потом выписывай в библиотеке и читай. Вроде бы всё в порядке. Но дальше начинается непонятное. Например, о времён 2й Ахалтекинской экспедиции 1880–1881гг. она приводит ряд источников, среди которых называет работу О. Ф.Гейфельдера «В Закаспийской области. Воспоминания о Михаиле Дмитриевиче Скобелеве врача, 1879–1881гг.» (28, с.24,103). В конце книги, в примечаниях, дано название журнала, где эти заметки можно прочесть. Это «Русская старина» за 1890г. №7. Но нет в этом журнале этой работы. Наверное, это рассеянность Левтеевой. Остаётся гадать, где она ошиблась. Если неправильно назван номер журнала или год, это ещё поправимо. Можно перелопатить все журналы «Русской старины» и найти. А если она ошиблась с названием самого журнала? В общем, источник этот для нашей работы оказался потерянным. Далее. Каразин. Приводятся три его работы, освещающие данную проблему. Из них доступна только одна. «Ургут. Из походных записок линейца.» «Дело», 1874, №5. Другой, «Зерабулакские высоты» в указанным ею номере журнала «Дело» нет. (28, с.20, 100, прим.77) Третья работа Каразина это «С севера на юг. Из среднеазиатской жизни», «Дело» 1874, №№9–12. Это чисто художественное произведение. Сюжет его, движение по степи русского переселенческого табора с Поволжья в Среднюю Азию. Что-то наподобие чеховской «Степи». Какую ценность эта работа может иметь в рассматриваемой здесь теме непонятно. Вот если бы она писала о быте переселенцев и их нравах, то эта работа Каразина была бы к месту.

Алиханов-Аварский. У него была такая работа «Поход в Хиву». По тексту у Левтеевой она напечатана в «Русском вестнике» за 1879г., в сноске же дан «Русский вестник» 1897 года. Небольшая, но накладка.

Полторацкий В. А. Его работа «Воспоминания». Левтеева даёт указания этих мемуаров. Журнал «Исторический вестник», 1893, №№1–10 и 1895 №№1–7. (28, с.21,101, прим.95). Всё правильно, только Полторацкий мемуарист в полном понимании этого слова. Он описал всю свою военную жизнь, и в столицах, и на Кавказе и, в том числе, и в Средней Азии. И службе в Средней Азии посвящены его воспоминания только в 5 и 6 номерах за 1895г. и совсем немного в номере 2 того же года. Всё остальное к Средней Азии никакого отношения не имеет.

На странице 19, перечисляя авторов участников бухарской кампании, она пишет: «Среди воспоминаний, связанных с первым этапом кампании, обстоятельностью изложения отличаются мемуары В.Фишера, М.Зиновьева, Амичиса…» После Амичиса идет ссылка за номером 66 и на странице 100 даётся пояснение, где эти работы можно найти. Ну, с Фишером всё в порядке. Работа Зиновьева называется «Осада Ура-Тюбе и Джизака. Воспоминания об осенней экспедиции 1866г. в Туркестанской области» – «Военный сборник», 1868, №№3–4, 5–6. Нет в этом журнале за этот год и в этих номерах и намёка на Зиновьева. И лишь совершенно случайно выясняется, что с данным автором Л. Г.Левтеева перепутала название журнала. Заметки Зиновьева действительно даны за 1868г. №№3–6, но не в журнале «Военный сборник», а в «Русском вестнике». В России была масса журналов, и отыскать нужный, зная только автора, очень и очень сложно. И, наконец, третий из указанных ей авторов – Амичис. Здесь нисколько не преувеличивая, можно сказать, что мы столкнулись с величайшей загадкой советской исторической науки ХХв. Работу Амичиса она называет «В поход и из похода. Воспоминания 1866г.» Напечатана она в журнале «Наблюдатель» 1883, №3. Действительно, такой журнал был, был он и в 1883г. и в номере 3 действительно есть работа этого автора (правда не Амичиса, а Де Амичеса), которая и называется точь-в-точь, как и пишет Левтеева (28, с.19,100). Только вот беда, Амичис-то был, оказывается офицером не русской, а итальянской армии, и работа эта посвящена описанию похода не русской армии, а итальянской, и, конечно же, не против бухарцев, а против австрийцев. Остаётся только ломать голову, какое отношение австро-прусская война и действия итальянских войск бывших союзниками Пруссии могли иметь к событиям, происходившим в это же время только чуть ли не на другом конце света.

Ну, понятно, Левтеева эту работу и в руках не держала (впрочем, как и все перечисленные тоже), но вот кто ей про Амичиса сказал? А ведь он довольно-таки известный итальянский писатель, по крайней мере, данные о нём есть в Энциклопедическом словаре. В общем, если называть вещи своими именами – эта халтура и непрофессионализм.

Советский историк академик М. Н.Тихомиров написал монографию «Присоединение Мерва к России», М., 1960, 237с. В общем-то, работа крайне интересная, легко читается, приводится в ней много исторических фактов, малоизвестных. Но вот, например, замену полковника Столетова Маркозовым, он объясняет только тем, что первый проводил относительно мягкую политику в отношении туркмен, а кровавый царский режим это не устраивало, и взамен размазни Столетова был прислан держиморда Маркозов. Всё это без всяких ссылок и доказательств, но зато в лучшем советском стиле. (49,с.13.). А генерал Терентьев, современник Столетова, приводит ряд причин, каждая из которых вполне тянет на снятие начальника подобного ранга с занимаемой должности. Насчёт мягкого характера генерал ничего не говорит, наоборот, он подчёркивает его надменную самонадеянность. (48,2,с.72). Откуда вот Тихомиров взял эти данные? И почему он обошёл вниманием действительно объективные причины, приведшие к замене одного полковника другим? И ещё, в своей работе Тихомиров называет днём штурма Денгиль-тепе 13 января 1881г. (49, с.54) Почему? Штурм был 12го числа. Скобелев при всём его таланте военачальника был до смешного суеверен, верил во всякие приметы, коня своего вплавь пускал. (об этом в гл.III). У того же Терентьева приводятся его сильные колебания начинать штурм 12го числа, так как это был понедельник, тяжёлый день. Однако следующий день, вторник, был ещё хуже, число 13е. И если бы не большие средства, пожираемые осадной армией ежедневно, то Михаил Дмитриевич, пожалуй, мог штурм и отложить, числа до 14го. Вмешался, правда, его начальник штаба генерал Гродеков, убедил своего со странностями шефа, что 12 января Татьянин день, наверняка повезёт, и только после этого Скобелев окончательно решил штурм производить 12го, и произвёл 12го, но не 13го как у Тихомирова. Далее перемирие. У Тихомирова оно не состоялось (там же). Почему? Было оно, на час, но было. За это время и трупы убрали. (См. по тексту III главы, части 3).

В общем, попадаются очень интересные исторические исследования по Средней Азии, но в которых одна – две неточности несколько снижают её безукоризненность. Вроде бы мелочь, а досадно. Например, работа профессора Г. А.Хидоятова «Британская экспансия в Средней Азии», Ташкент, 1981, 212с. Всем хороша работа, даже занятие Ташкента там июнем (правда, без числа) датировано, а не маем как у других. (Об этом чуть ниже). Но вот бой с афганцами при Таш-Кепри по Хидоятову почему-то произошёл 31 марта 1885г. Почему? Может опечатка? Нет, дальше на странице 160 профессор пишет: «А на другой день после боя, т.е. 1 апреля 1885г…» и т.д. Бой при Таш-Кепри был 18 марта 1885г. (2,с.484; 58,с.517). Даже в некоторых источниках, в самих названиях работ фигурирует число 18. Например, работа Прасолова В. «Мургабский поход 1885г., завершившийся боем с афганцами 18 марта». С.Пб 1910., или Кузьминский А. «Кушкинский бой 18 марта с афганцами» Ашхабад, 1887г. Может быть, Хидоятов имел в виду разницу стилей, старого и нового? Да нет. В начале своей работы, в примечании, он специально оговаривает, что: «…даты даны по старому стилю» (54, с.27, прим.41). Да даже и по старому стилю всё равно вышла бы накладка. В ХIХв. разница с Григорианским календарём составляла не 13 дней, как в ХХв., а 12. Так что 18 марта в ХIХв. это 30е в ХХ, но не 31е.

И ещё, есть у него такая фраза: «…на содержание в Туркестане огромной армии…» (54, с.41). В описываемое им время количественный пик русских войск приходился на начало 1881г. В это время под ружьём у Скобелева в Туркмении было 16 батальонов. В Туркестанском военном округе в 1881г. было 21 линейных и стрелковых батальонов. Всего, следовательно, 37. В русской же армии батальонов в 1881г. было 948. (18,с.131). Таким образом, процент вооружённых сил в Средней Азии от общего числа русских войск равнялся 3,9. Далее, после занятия Ахалтекинского оазиса из Закаспия из числа бывших там 16 батальонов 8 было выведено. Осталось 3 батальона 73 Крымского полка, 3 батальона 74го Ставропольского, батальон Закаспийских стрелков и железнодорожный батальон. Всего с 21 Туркестанскими 29. Это уже только 3,05%. По-нашему это не «очень огромная армия». А так, повторяем, работа очень интересная, сделан упор на русско-английские противоречия как основную причину движения русских в Среднюю Азию, что до него, до Хидоятова, никто не рисковал делать. Вот только эти два прокола немного, но общее впечатление от работы как-то всё-таки, но снижают.

А вот другой образчик нашей научной деятельности. В различные рода литературе, учебниках, словарях, говорится, что Ташкент был взят штурмом 17 мая 1865г. (см.напр. Советская Историческая энциклопедия – М., 1965, т.7, с.472; там же, т.14, с.678; Узбекская ССР, Ташкент,1981, с.92; учебник для 8–9 классов История народов Узбекистана, Ташкент, 1994, с.158). Кем, когда, откуда и почему взята эта дата 17 мая, именно мая, число-то правильное, никто и никогда, наверное, уже и не узнает. Ташкент был взят штурмом к утру 17 июня 1865г., причём по старому стилю, т.е. по-современному 29 июня, а никак не 17 мая. 17 мая Черняев наоборот временно отошёл от Ташкента и занял Чиназ. Выходит, что один очень умный советский учёный каким-то образом изобрёл, что Ташкент пал в мае, опубликовал это, а другие, не удосужась прочитать источники, на протяжении многих десятилетий этот абсурд не задумываясь, повторяют. А ведь в любом русском источнике чёрным по белому сказано, что старейшины и аксакалы сдали Ташкент Черняеву утром 17 июня, после двухдневного штурма. (30,с.158; 32,с.236; 45,3,с.164; 65,с.14).

В предлагаемой работе советских авторов использовано всего несколько, минимальное количество. Почему так, наверное, после всего только что перечисленного понятно. Изучать ихние труды – это напрасно тратить своё время. Работа же с литературой ХIХ-начала ХХвв., не засоренной никакими догмами и цитатами так называемых классиков, даёт в какой-то степени гарантию объективной, правдивой, основанной на документах, а не на вымыслах, оценки событий тех далёких дней. Пока ещё эта литература, правда, на треть разворованная и порядком ободранная, но всё-таки в библиотеках есть, а значит, есть и возможность с учётом прошедшего времени несколько по-иному подойти к пониманию и осмыслению истории того времени.

Каждая научная, или даже около того работа, считается, обязательно должна отвечать двум требованиям – новизне и актуальности. Ну, новизны здесь нет, более того именно в этой работе лишний раз можно убедиться в правильности, относительной конечно, старой банальной истины, что всё новое это хорошо забытое старое. Что до актуальности, то это зависит от того, как подходить к этому понятию.[2 - Ну, например. В военных училищах СССР, а сейчас в военных институтах России, есть курс «История военного искусства», должен быть. Не знаем, что там преподают, но надо полагать военную историю самого близкого прошлого. Вряд ли там есть ХIХв., тем более, среднеазиатские войны. Причина такого до оскомины стандартна – нет средств, нет времени. А жаль. Не знаем, как насчёт Кавказа, но если бы российские офицеры и генералы знали бы историю завоевания Средней Азии, а именно Туркмении – двух Ахалтекинских экспедиций, то никакой второй чеченской войны не потребовалось бы. Всё было бы закончено за одну кампанию и, главное, послевоенный мир давно был бы установлен. И сейчас ещё не поздно прочитать Гродекова «Война в Туркмении», по крайней мере, 4й том, о послевоенном устройстве и всё встанет на свои места. Будут понятны прошлые ошибки, (они случались и за 100 и более лет назад, главное почти что такие), и возможно кто-нибудь увидит быстрый путь к послевоенному замирению. Ведь что тогда Скобелев натворил в Средней Азии, по современным понятиям не подходит ни под какие определения. То, что он закончил войну в 9 месяцев вместо 2 лет отпущенных по плану, это ладно, может какой-нибудь современный генерал, тоже мог сделать нечто подобное, обладай он всеми теми полномочиями, которые были у Скобелева, но вот замирить целый народ за 2 месяца после взятия и уничтожения ихней опорной базы … Такое надо уметь. Скобелев был великим военным, но, по-видимому, в нём скрывался не менее великий талант администратора, применить который с полной отдачей ему удалось всего один раз в жизни. А ведь текинцы были разбойниками и головорезами в неменьшей степени, чем чечены. В результате скобелевских действий Туркмения навсегда стала мирной. Может быть этот опыт, кстати, оплаченный кровью русских солдат давно уже забытых, сгодится сегодня или завтра. Как знать …] Но попробуем на некоторых сторонах, вернее причинах, появления в свет данной работы остановиться, пояснить их.

Ну, прежде всего это никакое не научное исследование, в полном смысле этого слова. Да цели такой при написании и не ставилось. По сути дела, это исторический обзор действий подразделений и частей русской армии на территории Средней Азии времён завоевания, с предысторией начала этого движения. Одним словом, военная историческая хроника, где по возможности, не пропущено ни одно боевое столкновение, результатом которых было изменение существующего положения. В этой работе все аспекты политики, экономики, финансов и социального устройства сведены до необходимого минимума, комментарии же всех этих явлений, вызвавших завоевания края, даются в основном, по соображению тех авторов, которые эти события освещали. То же касается причин, следствий и пр. Хотя кое в каких случаях от резюме воздержаться было всё-таки нельзя.

Подобных работ в советское время, естественно, не было. Они были просто не нужны. Россия и республики Средней Азии были одно государство и описывать времена, когда они воевали друг против друга, причём давать именно военную историю считалось вроде бы, как и неудобно. Союзные республики могли и обидеться. Любая русская рота или казачья сотня вдребезги разбивала любой пеший или конный отряд в 1000, а то и более человек. Военный отряд в 1,5–2тыс. мог занять 100 тысячный азиатский город, с 30 тысячным гарнизоном и занять через штурм. Писать об этом раньше не полагалось.[3 - Не полагалось давать и правдивую оценку рода занятий целых племён и народностей Средней Азии. В первую очередь это относится к туркменам. Не всех конечно, но значительную их часть, текинцев Ахала и Мерва, хивинских йомудов и в меньшей степени других. Основным их занятием был разбой и грабёж соседей. Это безусловный исторический факт. И в русской литературе, в каждой работе о туркменах это фиксируется. Более того, зарубежные авторы тоже отмечали это. (См.по тексту III главы). Но в советское время такое написать уже было нельзя. Туркмены входили в состав «братской» семьи народов СССР. Какие же они разбойники? И их назвали борцами, которые оказывали сопротивление персидским феодалам. (44,с.14,прим.). Ну а то, что северные области Персии просто обезлюдили, так это значит, феодалов там столько было.] Конечно, в отдельных работах краткое и поверхностное описание боевых действий русской армии в том или ином случае давалось, но это только тогда, когда без этого нельзя было обойтись, например, Ахалтекинские экспедиции. При этом, как правило, потери среднеазиатских войск, отрядов, ополчения, преуменьшались, потери же среди мирного населения наоборот преувеличивались, этим как бы подчёркивалось жестокость «царских» войск. О потерях же русских почти никогда не сообщалось, дабы избежать ненужного изумления, настолько они были незначительными. Однако самые блестящие дела русских войск – Ирджар, Самарканд, Зирабулакские высоты, Махрам и пр., естественно, оставались вне внимания советских историков. При таком положении дел, конечно общего обзора каких-либо военных действий и быть не могло. Все силы советской исторической науки были направлены на освещение политических и экономических причин, двинувших Россию на завоевание Средней Азии, а когда оно произошло, то на то, что под какой двойной гнёт попало местное население, а затем на проникновение в край революционных идей. Ну конечно была ещё культура, немного просвещения, да, пожалуй, и всё. А описание каких-либо боевых действий вообще считалось уделом науки буржуазной, а такая нам не была нужна.

В русских же источниках ХIХв. не одно из происшедших событий, «дел», не прошло мимо внимания. Все походы и боевые действия войск были подробно описаны и опубликованы в различных журналах, выходили также отдельными изданиями в виде книг и брошюр. Многие из них появились в печати, как говорится, «по горячим следам», т.е. уже через год-два после происшедших событий. В основном они были написаны русскими офицерами, реже чиновниками бывших при отряде, принимавших прямое участие в описываемых ими походах и сражениях. Они приводят массу подробностей и эпизодов, иногда настолько интересных и захватывающих, что в сравнении с ними наша беллетристика на исторические темы выглядит бледновато. И самое главное в этих работах их безусловная правдивость и реалистичность. Авторы были очевидцами и писали сразу. Отступи они от истины, их бы тут же уличили в неправдивости их сослуживцы. Так что в подлинности их сомневаться не приходиться. Есть правда у всех этих работ один недостаток, даже не недостаток, а просто по-другому и быть не могло. Любая работа посвящена одному или в лучшем случае нескольким дел той или иной кампании, т.е. тем походам и боям в которых этот автор участвовал. Вот поэтому и возникла идея обобщить все эти статьи, заметки, сообщения и дать последовательную картину действия русской армии с конца 40х гг. и по 1893г. в Средней Азии. Надо заметить, что в старой России две такие работы были. Это «Исторический обзор Туркестана и наступательного движения в него русских» А. И.Макшеева, СПб,1890 и «История завоевания Средней Азии» в 3 томах М. А.Терентьева, СПб,1906. Ну, во-первых, обе они давным-давно стали библиографической редкостью. На территории бывшего СССР их, наверное, считанные единицы. Далее, Макшеев хоть и начинает свой обзор чуть ли не с батыевых времён, доводит его всё же только до окончания присоединения Туркмении, т.е. Памирские экспедиции в него не попали. Кроме того, работа эта хоть и подробная, но написана больше сухим реляционным языком. У Терентьева же наоборот, написано очень живо и красочно, но даётся масса побочного материала – политического, географического, этнографического и пр. Всё это конечно очень хорошо, но в нём основная тема как бы растворяется, книга его тянет на энциклопедическую работу. И учитывая эти два капитальных труда, и скомпоновав вокруг них работы всех других авторов, а их очень много, решено было создать последовательный хронологический обзор боевых действий русских войск в Средней Азии. В отличие от работ ХIХ-начала ХХвв. в нашей, в приложении будет дан материал, рассказывающий о численности и структуре частей русской армии, её вооружении, стрелковом и артиллерийском, перечислены генералы и старшие офицеры, принимавшие участие в завоевательных походах, названы части и их номера, действующие в то время, в общем, разного рода справочные сведения, которые тогда, при написании были и не нужны, так как о них знал каждый, а теперь узнать будет, по крайней мере, интересно.

Теперь что касается причин, двинувших Россию в Среднюю Азию. В любой исторической работе, какому бы аспекту истории она не была бы посвящена, в той или иной степени или мере эти причины, весь их комплекс, или какие-нибудь отдельные, да упоминались. Какие только причины не назывались. Всё конечно в строгом соответствии с марксистским пониманием исторического процесса развития общества. Тут было всё, и развитие капитализма в России, и поиски рынка сбыта своей продукции, и отношение к Средней Азии как к сырьевой базе, и англо-русское соперничество и боязнь России иметь границу с Англией где-то в оренбургских степях (эта причина была популярна и у русских публицистов второй половины ХIХв.), вообще колонизаторские замашки и склонность русского царизма к эксплуатации, кровавой, разумеется, окраинных народов. (сейчас это называют имперскими амбициями). В общем, что только не называлось. А ведь всё было значительно проще и понятно в ХIХв. всем или почти всем. Основная причина, по которой Россия, в конце концов, начала своё наступление на Среднюю Азию была настолько проста и банальна, что о ней и не писалось. Это считалось само собой разумеющимся. Из наших источников только один упомянул об этом. Вот что он писал: «Причина движения нашего в Текинский оазис и причина единственная, есть наше соседство с ними, соседство цивилизованного государства с нецивилизованным, которое на основании исторического закона должно всегда и везде кончаться полным подчинением последнего первому». И ещё он же: «Задачи России и Англии на востоке сходны и эти государства, в конце концов, должны сделаться в Азии непосредственными соседями». (51,с.3–4). Здесь правда автор пишет о текинцах, т.е. туркменах, но суть дела от этого не меняется. Всё ясно и не надо никакого классового подхода, и всяких там производительных сил, и производственных отношений. Средняя Азия пик своего расцвета цивилизации пережила давным-давно. Те же туркмены, например, являлись прямыми потомками парфян, современников и соперников Рима. Узбеки и таджики предками своими имели согдийцев и хорезмийцев, создавших свою цивилизацию в среднеазиатском междуречье ещё за несколько веков до новой эры. Приход сюда арабов в VIIIв. и насильственная исламизация населения не сразу, но положила начало культурного и материального регресса. Процесс этот был, конечно, не сиюминутный, ещё в Х-ХIвв. в Средней Азии если и не процветали, то, по крайней мере, существовали такие прикладные науки как математика и медицина, в почёте была история и география, в XII-XIVвв. создавались шедевры среднеазиатской средневековой архитектуры в Самарканде, Термезе, Старом Ургенче, Бухаре, Шахрисябзе и др. городах. Но всё это шло уже в убывающем порядке.[4 - Вот, например, как один из наших источников, человек не науки, а просто наблюдательный, ещё в середине ХIХв. побывавший в Персии описывал свои впечатления об этой стране: «…там, где есть вода, можно найти великолепные оазисы. Сотни подземных каналов (канатов), следы и остатки которых, можно встретить повсюду, свидетельствуют о былом благополучии страны. Ислам, как и везде, где он господствовал, постепенно сводил на нет величие … теперь это лишь тень того, что было когда-то». (4,с.93.)]

В XVв. пресловутый Улугбек, любитель астрономии, положил начало другому процессу – самоизоляции. Средняя Азия становится закрытой для немусульман, европейцев в первую очередь. Ни к чему хорошему, конечно, это привести не могло. В результате Средняя Азия по выражению А.Вамбери, к середине ХIХв. превратилась в склеп. И если, например, Турция и в меньшей степени Персия, в силу своих приграничных положений с европейскими странами и с Россией в полной степени процесса регресса избежали, правда там не наблюдалось вплоть до начала ХХв. и прогресса, то Средняя Азия в ХIХв. оставалась по своему духовному и культурному уровню в веке XV. Любой, например, архитектор, специалист средневековой среднеазиатской архитектуры, не заинтересованный конечно, может подтвердить, что монументальные сооружения XVI и последующих веков по своему качеству исполнения, архитектурного декора, оформления интерьера и пр., ни в какое сравнение не идут с изящными постройками X-XII-XIVвв. То же скажет и археолог. Позднесредневековая керамика тяжелая, грубая, качество теста хуже некуда, орнамент примитивный, глазурованная представляет собой жалкую попытку имитации высококачественной керамики развитого средневековья X-XIVвв. Оружие, например. Когда русские пришли в Среднюю Азию, то местные армии пытались противостоять им только за счёт своего количественного превосходства, причём превосходства подавляющего. Но оно почти полностью компенсировалось превосходством русских в вооружении. Оружие было самое примитивное. Фитильные ружья, пушки, которые в России можно было встретить в игрушечных магазинах. Стреляли ядрами, гранатами за редким исключением. Пули бывали часто глиняными, картечь – горох, облитый свинцом. Холодное оружие было самого низкого качества, шашки от сильного удара ломались, отскакивали рукоятки и пр.[5 - Что касается вооружения туземных войск, то тут можно отметить два момента. Первый это постепенное улучшение их стрелкового оружия. У хивинцев, например, были уже в значительном количестве двухствольные капсюльные ружья тульской фабрики, у текинцев карабины Лефоше и винтовки Бердана. С начала интенсивных боевых действий огнестрельное оружие стало товаром ходовым и попадало в Среднюю Азию с торговыми караванами из России. Война войной, а торговля торговлей. Второй момент относится к следующему. Известно, что англичане довольно болезненно реагировали на проникновение русских в Среднюю Азию и на пути их движения ставили всякого рода преграды. Кроме дипломатического давления на Россию англичане стали напрямую помогать среднеазиатским ханствам деньгами и оружием. Однако в качестве трофеев английское оружие в руки русских не попадалось. Не было его и в арсеналах бухарских крепостей и в Хиве. Спрашивается где оно? В арсеналах Бухары? Туда русские так и не добрались. Тогда почему эмир не вооружал английскими винтовками своё воинство? У советских на это был ответ годный для всех времён и народов. Мол, власть имущие, боялись дать в руки народа оружие. Но речь ведь идёт не о народе, а об армии. Боялся что ли эмир, что его сарбазы продадут эти ружья? Или наоборот, сам ждал от них бакшиша. В общем, что-то тут не вяжется. Возникает даже вопрос, а была ли эта помощь? Возможен и другой вариант, англичане не снабжали азиатских владык оружием именно английского производства, а сплавляли им различное барахло собранное ими по колониям.] Ниже по тексту на всё это будет обращаться особое внимание. Среднеазиатские крепостные сооружения – крепостные стены с башнями, цитадели, по замечанию одного сапёрного офицера оренбургского отряда в Хивинской экспедиции 1873г., в сравнении их с европейскими крепостями, могли быть отнесены к средневековым постройкам, употреблявшимся до конца XVв., т.е. до появления огнестрельного оружия. (41,1,с.25.).

И ещё, соседство двух разных по своему развитию государств создавало массу проблем, решить которых, обычным цивилизованным путём было нельзя. В советской литературе не обращалось, или почти не обращалось внимания на такой факт, как постоянные набеги, налёты, наскоки на русские пограничные линии, проникновении вглубь территории, разгром и разорение приграничных селений, и увод в плен населения. И это без всякой войны, просто так. Ведь всё это было. Сотни и сотни людей попадали в азиатский плен, хуже которого, наверное, никогда не было, нет, и не будет. Достаточно прочесть далеко не художественное произведение Н. И.Гродекова «Война в Туркмении» где приводятся показания бежавших из плена русских солдат, как все лишения литературных героев русского классика в чеченском плену могут показаться лёгким, хотя и неприятным приключением. Участие в этих набегах принимали либо непосредственно хивинцы или кокандцы, либо шайки совсем диких киргиз, но снаряжённых для этого или в Хиве, или в Коканде, реже в Бухаре. И не было никакой возможности найти с владыками этих среднеазиатских ханств какое-нибудь разумное решение проблемы. Царьки среднеазиатской триады – Коканда, Хивы и Бухары жили не только вчерашним днём, а совершенно в другом временном измерении. Вести с ними нормальный диалог было невозможно. Любые переговоры считались ими проявлением слабости и неуверенности в собственных силах и тут же провоцировали их к активизации своих бандитских вылазок. Требовалось кардинальное решение данного вопроса. Таким решением мог быть только военный разгром этих ханств. Особенно очевидным это стало в ХIХв., когда сначала через Оренбургские степи русские владения вошли в непосредственное соприкосновение с владениями Хивы и Коканда, а затем с высадкой русских в Закаспии и, с вообще ни кем не управляемой и никому неподвластной туркменской вольницей. И если поход в начале XVIIIв. Бековича-Черкасского был результатом во многом прожектёрских планов и наивного представления Петра I в отношении среднеазиатских государств, то уже поход Перовского в 1839г. служил вполне определённой и конкретной цели – военному разгрому Хивы. И с середины ХIХв. Россия переходит от тактики сдерживания своих воинственных, но неразумных соседей путём создания всякого рода пограничных оборонительных линий к тактике чисто наступательной. Война из окраинных пределов России переносится на территорию среднеазиатских ханств. Сеявшим почти на протяжении двух столетий ветер, теперь предстояло пожать бурю. Восточные люди большие любители всякого рода красочных сравнений. Один хивинский ишан в разговоре со своим ханом сравнил Россию с великим змием, голова которого долгие годы была повёрнута к западу. Так вот, пользуясь этими его сравнениями можно сказать, в середине ХIХв. великий змий повернул свою голову на восток.

Инструментом, с помощью которого Россия не только избавилась от своих беспокойных соседей, но и приобрела, согласно советской терминологии новые рынки сбыта и сырьевую базу, а местное население осчастливила проникновением революционных идей, была русская армия. Таким образом, мы подошли, в общем-то, к основному, рассматриваемому здесь предмету, которому и посвящена эта работа.

Во второй половине ХIХв. вооружённые силы России на 75% комплектовались из русских (т.е. в том понимании – русских, украинцев, белорусов), остальные 25% из представителей национальных меньшинств. (18,с.119). Т.е. такой варваризации, какой подвергалась армия советская в последние полтора-два десятилетия своего существования, не было. (У советских варваризация эта называлась интернационализмом, который политработники считали сильной стороной советских вооружённых сил, и от которого строевые командиры стоном стонали). Армия состояла из народа, а из кого ещё? Не из китайцев же или латышских стрелков. Её лозунг «за веру, царя и отечество» тогда ещё был не пустым звуком. Под понятием «отечество» подразумевался тот же народ. И вера была, хотя сегодня это может показаться несколько наивным. В бою под Иканом казачья сотня в 114 человек была окружена 10 тысячным кокандским войском Алимкула. Положение казалось безвыходным. Кокандцы требовали одного – сдаться и принять мусульманство. И никому из 114 человек, вернее из 112, двое среди них были киргизскими вожатыми, т.е. мусульманами, и в голову не пришло принять подобное предложение. Это не сегодняшние Афганистан или Чечня. И ещё, во время кокандского восстания в 1875г. 21 ноября в Маргилане на площади были собраны все русские пленные солдаты и два офицера. Им было предложено или принять мусульманство, т.е. изменить своей вере, или умереть, причём традиционной восточной смертью, извращённой по своей жестокости. Умерли все. (48,2,с.389). Русские мужики (в армию брали по достижению возраста 21 год) взятые на службу из деревни «от сохи», тихо, спокойно, без всякой помпы, цветов и напыщенных речей ветеранш и военкомов, уходили на царскую службу, которая не знала ни дедовщины, ни местничества, ни семейственности. Служили в рассматриваемый здесь период 7, затем 6, наконец, 5 лет. Служба была не легче чем сегодня, однако слёзных писем на деревню своим маменькам русские солдаты не писали, и маменьки к чадам своим в армию не ездили и не митинговали. Сейчас попробуйте-ка найти солдата, к которому за несчастные 2 года его службы хоть бы раз не приезжали попроведовать родители.

В начале ХХв., когда революционные идеи всё больше и больше проникнут в определённую часть населения, отношение к армии начнёт меняться. К войскам в обиходе появится новый термин – «сатрап». Русские солдаты станут уже не защитниками отечества, а «царскими сатрапами» или «царскими опричниками». Потом уже, на самом финале жизни русского государства, разного рода подонки, дня в армии не служившие, и во время войны жравшие сыр в нейтральной Швейцарии, в открытую, со страниц печати, будут желать разгрома своей стране, и приветствовать германские войска нанёсших поражение войскам «кровавого царского режима». Это позорная страница русской истории, перед которой бледнеют все Квислинги и Петены.

Потом начнётся советская власть, устроенная этими самыми подонками. Она вскормит и воспитает свою историческую науку, которая тоже, как и власть и вся бывшая Россия будет называться советской. Никто и никогда не узнает сколько, какой процент историков искренне верили в то, что они писали, т.е. были ортодоксами, и сколько их сознавало, что пишут они чушь, но делать это были вынуждены, так как искажение фактов, которыми они занимались, было их профессией, худо-бедно, но оплачиваемой, писать же реально, значит, для них было её лишиться. Вот они и начали писать про русскую армию, чёрт знает что. Ну, во-первых, они назвали её царской. Право называться русской они ей оставили для Полтавы, для Измаила, для Бородина. Затем они провели чёткий водораздел между солдатами и офицерами. Солдаты у них стали «серой, забитой, бесправной массой», а офицеры «реакционными».

До революции, с 1858г., в России издавался ежемесячный журнал «Военный сборник». На страницах многих его номеров можно встретить в рубрике «Русское военное обозрение» данные о школах словесности для нижних чинов, приводятся разного рода таблицы, графики, диорамы роста грамотности в рядах русской армии. С появлением в русской пехоте стрелковых рот, а затем батальонов и бригад, грамотность среди солдат становится явлением массовым. Командир каждой роты был заинтересован в увеличении числа грамотных солдат в своём подразделении, так как это являлось фактором положительным и ложилось полезным грузом в его служебный формуляр, что в свою очередь способствовало в его продвижении по службе. Для этого командованием, а, скорее всего Военным министерством, создавались все условия. Это проскальзывало даже в русской дореволюционной литературе. Надо только обращать внимание на подобные «мелочи». Например, в повести А. И.Куприна «Поединок», в самом начале повествования, уже в третьем предложении, упоминается ротная школа. Не офицеры же в ней учились. В пехотном полку было 16 рот – следовательно, 16 школ. Из этого можно делать выводы о процентах грамотности среди нижних чинов. Правда, Куприн не историк, однако он бывший кадровый офицер, служил в 46 Днепровском пехотном полку, вряд ли отсебятину писал. Да, на службу из деревни уходили безграмотные парни, но вот возвращались домой в большинстве своём грамотными людьми. Так что серой и забитой солдатская масса не была, это надуманные, искусственно подтасованные данные советской истории. То же касается и их бесправного положения. Это может быть применено к армии николаевского времени, но никак не подходит к пореформенной «Милютинской» армии 60–80гг. XIXв., а именно в основном этот период рассматривается в данной работе. Существовал дисциплинарный устав русской армии, и применение разного рода взысканий происходило в строгом его соответствии. Превышать же свои полномочия для строевых командиров было просто опасно, так как любой солдат мог по команде заявить претензию, и в конечном итоге это ложилось пятном на карьере офицера. Почти в каждом номере «Военного сборника», в его обозрении, приводится разбор того или иного проступка и, правда очень редко, правым признаётся не офицер, а нижний чин.

Бесправной серой скотиной русский солдат не был, элементарные, но права имел. Никто об этом сейчас не знает и в этом «заслуга» советской истории и её историков, а также советской литературы и писателей. Впрочем, охаивание армии началось ещё раньше, но в России такие случаи были всё же единичными, тогда как в СССР это стало систематизированным.

Это всё про солдат – нижних чинов. Теперь что касается господ офицеров. «Реакционное царское офицерство». Что же это за каста? Советские, тут в авангарде выливания помоев идут уже не историки, а писатели, считают примерно так. Половина офицеров в царской армии были немцы, из которых половина русского языка не знала, с солдатами общались посредством нескольких фраз – «руссише швайн», «глюпый зольдат», «пфуй», да пожалуй, и всё. Остальные офицеры пили водку, играли в карты и били солдат по морде. Да, ещё они воровали, могли украсть, например, полковую казну. В общем, непонятно, как эта армия смогла просуществовать от Петра 200 лет?[6 - Вот пара примеров из жизни «реакционных» офицеров в боевых походах в Средней Азии. Во время хивинского похода 1873г. мангышлакский отряд кавказских войск совершал тяжелейший марш по Каракумам к Хиве. В отряде в качестве военного наблюдателя находился поручик прусской армии Штумм. Так вот он больше всего был поражён тем, что русские офицеры всех чинов и должностей помогали обессиленным солдатам, несли их винтовки, вещмешки. Ни в какой другой армии мира, заявлял Штумм, такое не только невозможно, но о таком и подумать даже нельзя. Там солдат это одно, офицер совсем другое. В русской же армии все тяготы войны «реакционеры» офицеры по-братски делили с «серой, забитой и бесправной массой» солдат. По тексту нашего изложения в потерях будет указываться число не только общее, но отдельно солдат и офицеров. Для чего это будет делаться? Очень просто. В русской пехотной роте облегчённого состава по мирному времени, т.е. в минимальном своём варианте по численности было 100 человек, из них офицеров в лучшем случае трое, обычно же два. Таким образом, офицеров в роте было 2-3%. А по потерям этот процент значительно выше. Т.е. здесь этими цифрами, мы хотим показать, что русские офицеры делили со своими солдатами не только тяготы походной жизни, но и фронтовой, за солдатские спины не прятались. А то и этим нет-нет, да и грешила советская литература.Второй пример больше характерен как показатель корпоративности в среде русских офицеров, причём в самом положительном смысле этого понятия. Дело было во время кокандского восстания при втором занятии Андижана 8 января 1876г. На город наступали три колонны русских войск. Координацию наступления осуществлял начальник штаба отряда полковник барон Меллер-Закомельский. В этот раз решено было дать отличиться командиру 1го стрелкового батальона капитану Ионову, который начальствовал 3й колонной штурмовых войск. Так вот, полковнику Меллеру-Закомельскому по ходу операции дважды пришлось осаживать 2ю колонну, чтобы дать возможность Ионову первому войти в город и занять цитадель. А 2й колонной командовал флигель-адъютант ротмистр барон Меллер-Закомельский, родной младший брат начальника штаба. Вряд ли, в какой другой армии, включая советскую и современную российскую, такое могло произойти. Забегая вперёд, скажем, что капитан Ионов с лёгкой руки полковника-барона пойдёт вверх, дослужиться до генерала и именно он поставит последнюю точку в 1893г. в продвижении России в Азию. Об этом подробно будет изложено в IV главе.]

И вот это-то воинство, имея на своих полюсах с одной стороны забитую серую массу солдат, с другой пьяниц и воров офицеров, в середине 60х гг. XIXв. вторглось в Среднюю Азию, каким-то образом нанесло поражение гордому, свободолюбивому народу, небывалыми зверствами установило кровавый режим, что позволило России, а затем СССР, на протяжении аж до тысяча девятьсот девяносто там какого-то года эксплуатировать этот край, конечно, самый богатый в мире и только за счёт, хлопка, например, время это и просуществовать. Парадокс, но именно к такому выводу можно и придти, читая всякую литературку и современные учебники истории некоторых новообразованных среднеазиатских государств.

На самом же деле, вторгшись в среднеазиатские пределы, русские войска упорного сопротивления не встретили, победы им давались легко, что в какой-то степени было для них неожиданностью, заставляло русское командование не останавливаться на достигнутом и идти вперёд и вперёд. Этим и можно объяснить, например, совершенно неожиданные и стремительные успехи на первом, черняевском, этапе завоевания Средней Азии. Их результаты во многом и определили всю дальнейшую политику России в этом крае.

Противники их, Коканд и Бухара имели постоянную регулярную армию, в Хиве таковой, можно считать, не было, но ополчения там созывались по надобности довольно-таки быстро и достигали приличной численности. Среднеазиатская история – это бесконечная череда кровавых войн. Постоянно кто-то от кого-то откалывался, что-то там делили. В общем, армии среднеазиатских ханов проводили своё время в почти непрерывных боевых походах. Так что навык воевать, у них, безусловно, был. Другое дело, у них совершенно не было опыта ведения войны с европейским противником. Это и было прямым результатом мудрой политики самоизоляции, проводившейся здесь со времён Улугбека. Если бы у Коканда, Хивы и Бухары были бы более нормальные отношения с соседями, если бы, пусть даже не в России, а в Турции или Персии, при армии этих стран, находились бы нечто вроде военных агентов, наблюдателей от среднеазиатских ханств, то мизерные, но данные о европейских армиях в Средней Азии были. А так ведь о русских они ничего не знали. Знали только, что они «неверные», идут сюда насиловать их жён и пожирать младенцев, что их надо резать. Подобного уровня знаний оказалось явно недостаточным для какого-нибудь хоть в какой-то степени организованного сопротивления.

Советская историческая наука, верная себе, переставив всё с ног на голову, в некоторых фактах вдруг узрела упорное сопротивление русским войскам. Вот что пишет та же Левтеева: «Об упорном сопротивлении царским войскам свидетельствует такой факт: некоторые пункты царским генералам пришлось штурмовать дважды (Ак-Мечеть, Чимкент, Ташкент, Джизак). Упорными были бои за овладением Ходжентом, Ура-Тюбе, Самаркандом». (28,с.29).[7 - Ну и автор! В одно предложение дважды ввернуть определение «царский» – это надо уметь. А, вообще читая её работу, особенно введение и 1ю главу, поражаешься обилием довольно редкой в русском алфавите буквы «ц». Сплошь царизм, царские, царское, царский и т.д. Замечательный образчик советского языка.] Ну, в нашем изложении, в тексте все действия русских, или как писали советские ортодоксы, царских войск у перечисленных ею пунктах показаны, прочитавший вывод может сделать сам. Здесь только внесём поправку.

Ак-Мечеть. Была взята войсками Перовского 28 июня 1853г. За год до этого, в 1852г. 20 июля, проводя рекогносцировку и имея устное, не приказание даже, а рекомендацию, просьбу своего рода генерал-губернатора Перовского попробовать, если представится возможность, взять Ак-Мечеть, полковник Бларамберг, с чисто немецкой педантичностью эту рекомендацию попытался провести в жизнь, хотя на месте и сам прекрасно сознавал нереальность этого. Он полез штурмовать сильную среднеазиатскую крепость с отрядом в 240 человек. Всему же есть предел. Что могли сделать 240 солдат и спешенных казаков? Да ещё, не имея штурмовых средств и с 3 пушками. Тем не менее, крепость они взяли, не смогли взять только цитадель. (4,с.305–306).

Чимкент, 20 июля 1864г. Там был не штурм, а рекогносцировка, об этом уже выше писалось.

Первый штурм Ташкента 2 октября 1864г. Черняевым был не запланирован, получился как спонтанное действие в результате случайно пробитой артиллерийским огнём бреши в крепостной стене. Из всего участвовавшего в рекогносцировке полуторатысячного отряда, уставшего в беспрерывных походах и боях с мая месяца, на штурм пошли 2 роты неполного состава, т.е. менее 200 человек, поддержанные огнём 2 орудий. А против них был гарнизон в 30 тысяч! Ну и как? Большое мужество и упорство надо было иметь этим 30 тысячам, чтобы отбить этот штурм? Нам кажется, с этим и дети справились, будь их такое число.

Джизак. В феврале 1866г. никакого штурма не было. Мы даже число привести не можем. Черняев подобного приказа не отдавал, а ушёл обратно. Штурм был всего один, молниеносный, продолжался менее часа 18 октября 1866 года.