Золотые тайны крейсера «Магдебург»

Золотые тайны крейсера «Магдебург»
Владимир Виленович Шигин

Золотые тайны русского флота
Золотые тайны крейсера «Магдебург» – это увлекательнейшая детективная история времен Первой мировой войны. Противостояние российского Балтийского флота и германских ВМС, кораблекрушения и морские бои, тайны шифровки и дешифровки, тайные операции по дезинформации противника и по уничтожению океанских эскадр, золото для революционеров и тайны подводных кладов. Эта расследование стало итогом многолетней работы автора в архивах, библиотеках и частных архивах. Поэтому о многих интереснейших фактах военно-морской истории читатели узнают впервые.

Владимир Шигин

Золотые тайны крейсера «Магдебург»

Свою офицерскую корабельную службу я проходил в Лиепае в бригаде кораблей охраны водного района. Служил на малых противолодочных кораблях и на тральщиках. Именно там я впервые и столкнулся с историей германского крейсера «Магдебург».

Кто хотя бы раз побывал в Лиепае (Либаве), наверняка, запомнил ее аванпорт с мощными каменными волноломами, ограждающими внутренний рейд от ударов морской стихии. На одном из таких волноломов находился один из наших постов рейдовой службы. Матросы на нем дежурили по нескольку суток, а продукты, воду и все остальное им доставляли рейдовыми катерами. Рядом с башней ПРС на самом конце мола висела на мощной балке огромная рында. В высоту она была около метра, а потому была хорошо видна при входе и выходе из базы. При проходе на корабле мимо волнолома, я всегда старался рассмотреть ее в бинокль. Даже издали было ясно, что рында очень старая и, судя по внушительным размерам, когда-то принадлежала довольно большому кораблю. На ней были различимы какие-то буквы, но даже в бинокль разобрать их было сложно, так как рынду давно уже никто не чистил. Она давно потеряла свое значение, как туманного колокола, и теперь просто висела на входе в военно-морскую базу, став просто привычным антуражем Лиепайского аванпорта.

Однажды я пошел на катере по служебным делам к стоявшему в аванпорту на брандвахте тральщику. По пути мы завернули к волнолому, чтобы произвести смену вахты на ПРСе. Воспользовавшись оказией, я спрыгнул с катера на волнолом, и пока происходила смена матросов и выгрузка продуктов, осмотрел рынду поближе. Каково же было мое изумление, когда на позеленевшей и изрядно покореженной рынде я отчетливо увидел кайзеровского орла, цифру – 1912, а дальше готической вязью – «Magdeburg». Сомнений у меня не было, передо мной был немой свидетель таинственных событий далекого 1914 года. Помню, что я долго стоял, положив руку на бронзу старого корабельного колокола, чувствуя ее почти потусторонний холод – тревожно-сокровенное прикосновение истории…

О своем неожиданном открытии я сразу же доложил командованию, вплоть до тогдашнего начальника политуправления Балтийского флота вице-адмирала Корниенко. К сожалению, мой рассказ об уникальной истории уничтожения «Магдебурга» и связанных с ним тайнами остался без ответа. Никто ни малейшего интереса к корабельному колоколу не проявил.

– Кому нужна старая немецкая рында! – отвечали мне. – Вот если бы она была с какого-то знаменитого нашего корабля, тогда бы другое дело!

Затем я еще несколько раз бывал на волноломе и даже сфотографировал рынду с «Магдебурга». К сожалению, впоследствии и фотография, и негатив где-то затерялись во время одного из бесчисленных переездов.

В 1988 году я поступил в академию, а когда в 1992 году в последний раз приехал в Лиепаю, старой рынды на привычном месте уже не было. На мой вопрос о ее судьбе, бывшие сослуживцы рассказали, что совсем недавно рынду тайком сняли собиратели цветного металла (которых тогда хватало везде) и сдали на пункт металлоприема. В то время Балтийский флот готовился навсегда покинуть Лиепаю, и, разумеется, никому уже не было никакого дела до какого-то старого корабельного колокола.

С тех пор минуло уже немало лет. Но до сих пор я чувствую за собой вину, за то, что в свое время, не приложил, быть может, всех усилий для спасения корабельного колокола с крейсера «Магдебург» – свидетеля многих интереснейших деяний нашей военно-морской истории.

Ныне со времени событий, связанных с крейсером «Магдебург», прошло уже почти сто лет. Однако тайн вокруг него меньше не стало. «Магдебург» и сегодня волнует людей. Секретнейшие бумаги и золотые слитки, шифровальные коды и таблицы сигналов, цена которым – проигранные сражения и погибшие эскадры, загадки разведки и контрразведки – все это оставил нам в наследие таинственный крейсер «Магдебург».

Первые залпы

Минуло всего четыре недели со момента начала Первой мировой войны. Первые дни ожидания атаки германского флота в Финском заливе, уже прошли, и стало очевидным, что основные усилия немцев на море будут направлены против англичан. А потому, если в первые дни, при каждом появлении в море дымов, весь Балтийский флот немедленно поднимал пары и готовился выйти для решительного боя, то теперь ожидание генерального сражения, сменились обыденным для всякой морской войны делом: дозорами и постановками минных заграждений.

При каждом новом сообщении о появлении немцев в центральной Балтике, адмирал Эссен немедленно высылал корабли в море, но неприятель неизменно ускользал. Усталые и разочарованные балтийцы возвращались в свои базы.

Между тем активность немцев понемногу возрастала. Они явно прощупывали готовность Балтийского флота. Вскоре они начали появляться в наших водах почти ежедневно.

Николай Оттович фон Эссен

Так 4 августа 1914 года сразу несколько германских крейсеров подошло к устью Финского залив, и только обнаружив нашу бригаду крейсеров, на полном ходу ушли на запад.

Ночью 5 августа неприятельские миноносцы появлялись в Ирбенском проливе и освещали берег прожекторами, а днем обстреливали Нижний Дагерорт. Наши крейсера снова гнались за ними.

На следующий день германские миноносцы снова обстреливали наше побережье и снова были отогнаны нашими крейсерами. По ночам береговые посты наблюдения Рижского залива доносили, что ночью видят в море неизвестные прожектора.

8 августа севернее Такхоны взорвалось два голландских парохода. Это позволило обнаружить поставленное неприятелем в ночь на 5 августа в устье Финского залива минное заграждение. 9 августа в море был снова обнаружен отряд германских крейсеров.

Если в первый день войны неприятель так не показывался у входа в Финский залив, только с маяка Дагерорт на острове Даго (Хийумаа) видели на горизонте какие-то подозрительные дымы. То уже 2 августа 1914 года в 19 часов перед Либавой (Лиепаей) появились сразу два германских крейсера: "Аугсбург" и "Магдебург" с целью поставить минное заграждение и обстрелять город. Приняв затопленные у входа порт корабли за атакующие миноносцы, германские корабли поспешили поставить мины. Позднее это минное поле, получившее название "Аугсбург", очень стесняло действие самого германского флота у Либавы (Лиепая). После постановки "Аугсбург" и "Магдебург" обстреляли порт и районы, прилегающие к вокзалу, а затем ушли. 9 августа 1914 года, около 23 часов, находясь на параллели маяка Дагерорт, эскадренный миноносец "Новик" неожиданно обнаружил германские крейсеры "Магдебург" и "Аугсбург".

Крейсера под флагом контр-адмирала Мишке в сопровождении трех эскадренных миноносцев совершали свой первый демонстративный поход в северную часть Балтийского моря.

Встреча с "Новиком" заставила Мишке отвернуть и нарушила первоначальный замысел немцев, для которых появление русского корабля было полной неожиданностью. Однако и "Новик" из-за неисправности радиотелеграфа не смог подробно донести о противнике, ограничившись сигналом "вижу неприятеля". Это не позволило русскому командованию использовать шанс для перехвата германских крейсеров.

9–13 августа 1914 года германские крейсеры и эсминцы совершили вылазку к Моонзундским островам, обстреляв маяки Богшер и Ристна, а также русские пограничные посты у Паланги.

17 августа 1914 года у входа в Финский залив появились неприятельские силы в составе нескольких крейсеров и сопровождавших их кораблей, которые держались за горизонтом и были заметны только по дымам. Около 8 часов вечера германские корабли подошли ко входу в залив на линию Руссарэ – Оденсхольм. Имевшийся в их составе заградитель поставил большое минное заграждение. На следующее утро на месте постановки было обнаружено много всплывших неприятельских мин. Во время работ по определению границ этого заграждения на мине подорвался тральщик "Проводник". Совершая циркуляцию, тральщик коснулся мины правым бортом против котельного отделения. "Проводник" получил тяжелые повреждения: мостик был разрушен, труба и грот-мачта слетели, в борту зияла огромная пробоина. После взрыва корабль продержался на воде 15 минут. Он накренился на правый борт, затем выпрямился, осел серединой, переломился пополам и затонул.

Крейсер «Магдебург»

18 августа 1914 года неприятельские крейсеры опять появились в виду залива с целью выманить наши корабли и таким образом навести их на свое минное заграждение. Но этот план немцев не удался, так как русское командование уже знало об этом заграждении. По полученным донесениям в составе неприятельских сил находились броненосные крейсеры "Роон" и "Принц Генрих".

Российские дозорные крейсеры "Адмирал Макаров" и "Баян" вступили в перестрелку с германскими кораблями, но навстречу им не пошли, так как наши главные силы находились в Гельсингфорсе, и ожидать быстрой поддержки было нельзя. Перестрелка не принесла вреда ни одной из сторон. Те не менее это были первые выстрелы, которыми наши корабли обменялись с противником.

23 августа 1914 года неприятель опять появился перед Либавой, но на этот раз только один крейсер, который, обстреляв ее, вскоре ушел.

Крейсер «Аугсбург».

Камни Оденсхольма

Между тем с сухопутного фронта приходили радостные известия. Армия генерала Реннекампфа опрокинула в Восточной Пруссии сразу три германских корпуса и успешно развивала наступление на Кенигсберг. Не мудрено, что и Балтийский флот горел желанием отличиться. Но, над морем, как назло, опустился сплошной туман.

Из воспоминаний офицера Минной дивизии: «Ночь на 13 августа мы проводили в Ревельской гавани. Уже третьи сутки, стоял туман совершенно исключительной густоты, как в Ревеле, так и по всему побережью Финского залива. По донесениям постов южного берега лишь у Верхнего и Нижнего Дагерорта туман был несколько реже, вероятно благодаря легкому NW. Все прочие посты от Такхоны до Ревеля доносили, что видимость «ноль» при мертвом штиле».

Однако в туманном море происходило какое-то движение. Еще вечером 11 августа радиоразведка Балтийского флота обнаружила резкое усиление неприятельского радиотелеграфирования. Судя по всему, немцы рыскали где-то вблизи, но из-за тумана оставались неуловимыми.

Вечером 12 августа было получено донесение береговых постов Такхона и Гапсаль, что они слышат радиотелеграфную работу двух германских кораблей в непосредственной близости от себя.

И, наконец, около 1 часа 40 минут ночи в службе связи была получена радиотелеграмма, что около маяка Оденсхольм (ныне остров Осмуссар) стало на мель какое-то судно, разговор слышен на немецком языке, расстояние судна всего 2 кабельтовых от берега. К нашему счастью пост наблюдения на острове был соединен с материком подводным кабелем, а потому информация шла оттуда непрерывно.

Слышна команда короткими свистками и разговор на немецком языке. Чуть позже новое сообщение: «Неприятель спустил шлюпки, вероятно, для промера. Пост открыл ружейный огонь, на что с корабля ответили из пулемета.

Густой туман не позволяет ничего видеть, слышно, как с судна вытравливают канат, бросают за борт тяжести».

Оба донесения начальник службы связи капитан 1 ранга Непенин тут же немедленно доложил командующему флотом. Картина была пока еще не слишком понятной, но очевидным было то, что немцы заняты какими-то непонятными делами у Оденсхольма, небольшого скалистого островка в южной части входа в Финский залив.

В 2 часа 10 минут новая телефонограмма: «С норда подошло второе судно, Командующий Балтийским флотом адмирал Эссен, раскатав на штурманском столе флагманского крейсера «Рюрик» карту, торопливо давал указания:

– Из Ревеля немедленно выслать два миноносца с начальником Приморского фронта, а из Лапвика дивизион эсминцев. У немцев явно случилось что-то непредвиденное, и мы обязательно должны воспользоваться этим! Как обстановка с дозорными крейсерами?

– Крейсера не могут сняться с якоря тотчас же, так как туман настолько густой, что с переднего мостика нельзя разглядеть заднего! – доложил флаг-капитан Колчак.

– На «Богатырь» и «Паллада» дать радио, как только позволит туман, идти к Оденсхольму!

До рассвета обстановка все еще оставалась неясной. Но на рассвете, когда немного прояснилось, с берегового поста на маяке Оденсхольм удалось наконец-то разглядеть, что в полутора кабельтовых от маяка сидит на камнях 4-х трубный крейсер. Рядом с крейсером пыхтел трубами миноносец, пытавшийся его стащить.

– Крейсерам идти к Оденсхольму! – тут же велел Эссен.

Андриан Иванович Непенин

Оденсхольм (Ныне Осмуссар) – небольшой каменистый остров, расположенный у южного берега на входе в Финский залив. Некогда его населяли шведы, жившие исключительно ограблением потерпевших крушение судов. Чтобы «дар моря» вернее наскочил на рифы, в домах по ночам не зажигали света и не держали петухов и собак. Потом Оденсхольм отвоевали русские и навсегда пресекли местный народный промысел. Обиженные шведы уехали, а российские моряки установили на острове маяк. В 7 часов 25 минут утра «Богатырь» и «Паллада» снялись с якоря. Вместе с ними рванул к маяку и дивизион эсминцев. Однако миноносцам не повезло. С большим трудом, выйдя в тумане из шхер, они были вынуждены определять свое место только по глубинам, а, потому, посчитав себя западнее Оденсхольма, чем были на самом деле, повернули на восток и потеряли много времени в поисках неприятеля.