Крысолов или К вящей славе Божией

Крысолов или К вящей славе Божией
Владимир Валентинович Юринов

«Крысолов» – второй роман дилогии известного тверского писателя Владимира Юринова, начатой книгой «Хранить вечно».

В книгах дилогии автор попытался исследовать и проанализировать предпосылки и причины сегодняшнего глобального цивилизационного раскола, разделившего мир на два непримиримых противоборствующих лагеря: западно-католический и русско-православный.

«Крысолов» – это книга о наиболее ярких и значимых страницах жизни папы римского Иннокентия III – выдающегося церковного деятеля, в годы правления которого римская католическая церковь взлетела на недосягаемые ни до, ни после высоты своего величия и могущества.

Целеустремлённый, честолюбивый, умный и расчётливый, непревзойдённый мастер многоходовых масштабных комбинаций и политических интриг, папа Иннокентий III возвёл чин римского понтифика в ранг абсолютной власти. Власти, карающей и милующей, возводящей на трон королей и императоров и по своей прихоти низвергающей их. Он поставил себе на личную службу могущественную силу крестовых походов. Он выкормил, выпестовал и спустил с поводка свирепого пса святой инквизиции. Он устранил или обезвредил всех явных и потенциальных соперников римской католической церкви. Он, наконец, вложил в умы многим и многим будущим поколениям своих последователей мысль о ничтожности человеческой жизни, о возможности и даже необходимости принесения её в жертву ради некой значимой цели. Значимой, разумеется, в понимании повелевающего и жертвующего этой жизнью.

Два романа дилогии призваны показать читателю начало и, по сути, конец западно-католической ветви христианства, её рассвет и закат, её исток и устье. Они призваны объяснить, откуда появилась и как обрела силу та бесчеловечная, людоедская цивилизация, которая готова сегодня ради сохранения своего доминирования сжечь в огне мировой войны миллиарды человеческих жизней.

Историко-географический фон и фактология романа основана на тщательном изучении и непредвзятом анализе массива документальных свидетельств эпохи правления Иннокентия III.

Владимир Юринов

Крысолов или К вящей славе Божией

«…DAGE JOHANNIS ET PAULI WAR

DER 26 JUNI

DORCH EINEN PIPER MIT ALLERLEY FARVE

BEKLEDET GEWESEN CXXX KINDER

VERLEDET BINNEN HA MELN GEBOREN -

TO CALVARIE BI DEN KOPPEN VERLOREN»

    Надпись на Доме Крысолова (Bungelosenstrafie 29, Hameln)

страницы жизни царствующего во славе Святейшего Отца, Епископа Рима, Викария Христа, Преемника князя апостолов, Главы Вселенской церкви, Великого Понтифика, Патриарха Запада, Примаса Италии, Архиепископа и митрополита Римской церковной провинции, Принцепса Наследия Святого Петра, Слуги слуг Божиих, Папы Иннокентия III

© Юринов В.В., 2023

Из трактата «Об убогости человеческого состояния» («De Miseria Humanae conditionis») сочинения Лотарио Сёньи, кардинала-дьякона титулярной церкви Святых Сергия и Бакха:

«Для чего вышел я из утробы, чтобы видеть труды и скорби, и чтобы дни мои исчезали в бесславии?» Ежели так говорил о себе тот, кого Господь освятил в утробе матери, что могу сказать о себе я, зачатый матерью во грехе? Увы мне, скажу, мать моя, зачем ты родила меня, сына горечи и скорби? «Для чего не умер я, появившись из лона? Не скончался, выйдя из чрева? Зачем приняли меня колена? Зачем мне было сосать сосцы?» Лишь для того, чтобы быть «отданным на сожжение, в пищу огню». Может, мне лучше было погибнуть в утробе «так, чтобы мать моя была мне гробом, и чрево её оставалось вечно беременным»? Или «пусть бы я, как небывший, из чрева перенесён был прямо во гроб»? Кто даст глазам моим слёзы, дабы оплакал я несчастное рождение человека, убогую жизнь его и постыдную смерть?

Итак, рассмотрел я, рыдая, откуда произошёл человек, что собой представляет человек и каково будущее этого человека. Истинно, создан он из земли, зачат во грехе, рождён для наказания. Он творит лишь дурное – то, что незаконно и постыдно, то, что бесполезно и ложно, то, что нецелесообразно. И посему быть ему топливом для огня, пищей для червей, массой гниющею.

Объясню это проще; изложу полнее.

Сотворён человек из пыли, из праха, из пепла и, что ещё более отвратительно, из грязного семени. Зачат в зудящей похоти, в горячке страсти, в зловонии недержания и, что ещё хуже, в позоре греха. Рождён для трудов, скорбей, болезней и, что страшнее всего, для смерти. Он творит зло, чем вредит Господу, вредит ближнему, вредит самому себе; творит тщетное и позорное, чем марает славу, марает личность, марает совесть; творит тщетное, из-за чего пренебрегает важным, пренебрегает полезным, пренебрегает необходимым. Быть ему пищей огня, который вечно пылает и неутолимо жжёт; пищей червей, которые вечно гложут и неутомимо кишат; массой гниющею, вечно смердящей и ужасающе грязной.

Страница первая

Выборы

Рома. Наследие Святого Петра

a. d. VI Id. Jan., indiction primus, MCXCVIII A.D.

Удар серебряным молоточком в лоб.

– Гиацинто, ты спишь?..

Тишина.

Серебряный молоточек вновь несильно бьёт в лоб усопшего.

– Гиацинто, ты спишь?..

Лицо покойного – бледная морщинистая маска, сплошь обсыпанная чёрными неопрятными пятнами старческих веснушек, – остаётся неподвижным; провалившийся рот безвольно распущен.

Третий удар серебряного молоточка.

– Гиацинто, ты спишь?..

Нет ответа…

Камерарий и архиканцлер Святой Романской Церкви, Цёнцио Савёлли, распрямился и обвёл глазами кардиналов, безмолвной толпой заполнивших тесное душное помещение папской спальни.

– Папа действительно мёртв…

По комнате прошелестел вздох не то сожаления, не то облегчения. Кардиналы задвигались, некоторые тут же потянулись на выход.

– Миссёри!.. – камерарий поднял руку. – Миссери! Прошу вас, не расходитесь! Нам необходимо обговорить ряд неотложных вопросов!.. Относительно выборного консисториума!..

– Побойся Бога, брат Ценцио! – раздражённо отозвался кардинал Бббоне Орсини: тучный, одышливый, с блестящим от пота, бледным лицом. – Сколько можно! И так всю ночь здесь простояли! Дай хоть воздуха глотнуть!

– Действительно! – поддержал его и Пётро Диана, один из старейших и авторитетнейших кардиналов курии.

– Всему своё время. Отдохнуть надо чуток… Да и не денемся мы никуда! Всё равно все здесь, в Латёране, будем. И на погребении, и на консисториуме…

– Консисториум состоится не здесь! – прервал его камерарий. – Погребение – да, здесь, в базилике. А консисториум – нет…

Все остановились. К Ценцио Савелли повернулись лица: утомлённые, осунувшиеся, с залегшими в глазницах густыми тенями. Тусклый жёлтый свет лампад придавал им мертвенный восковый оттенок, делая их похожими на маски.

– Выборный консисториум будем проводить в Септизониуме, – сообщил камерарий.

– Это чего вдруг?! – тут же взвился Грегорио Кресцёнти

– высокий, желчный старик с длинным крючковатым носом и узкой чахлой бородкой. – А почему не здесь?! Причём тут какой-то Септизониум?! Латеран – папская резиденция. Всегда консисториумы здесь проходили. И не только консисториумы! Здесь, если помните, четыре Собора Вселенских прошли! Все службы здесь, охрана! Опять же, усыпальница в базилике! С какой стати я должен переться в этот ваш Септизониум?! – кардинал негодующе взмахнул руками. – К тому же, насколько я знаю, Септизониум – это собственность семьи Франгйпани…

– Кресценти повёл носом, как будто к чему-то принюхиваясь, и поморщился, собрав частыми складками своё, похожее на печёное яблоко, лицо. – И, знаете ли, меня как-то не радует перспектива столкнуться там с хозяином дома, который, как всем известно, распускает по городу гадкие слухи о нашей семье!

Ропоток возмущения прокатился по комнате.