Четвертый, с честью прерванный десяток?
Прекрасен мир знакомый и чужой —
И как в нем отыскать для сердца друга?
Возможно ль снова стать самим собой
Средь улиц скоростного Петербурга?..
А жизнь брала свое, и дивный путь
Уже в ней пробивали биотоки,
И вдохновение теснило грудь,
И наплывали пламенные строки,
И наполнялся смыслом дальний гул,
Чертивший в глубину Вселенной трассу…
Стоял живой поэт на берегу
И говорил: «О море, здравствуй, здравствуй!»
Блюз
У маленькой куклы личико белое,
Кудряшки как стружки и голос певучий,
А я – смуглянка широкоскулая,
Хриплю и пугаю вихрами колючими.
Она вечерком засыпает, как птичка,
Под тихие и приличные сказки,
А мне под ухо визжат электрички
И ругань от пьяных скандалов под виски.
Утром игрушка в постельке нежится,
А я трясусь в тарантасе гулком.
И все мечтаю: а может, сбудется —
Однажды проснуться беленькой куклой?
Я – мустанг
Я – мустанг, я лечу над прерией,
Обгоняя крылатых птиц,
Необузданный, неизмеренны?й
Мой разбег не знает границ!
Я несу полутонную массу,
Я изящною шерстью покрыт,
Но дороже шкуры и мяса
Людям резвость моих копыт.
И берут меня в плен двуногие,
(Мне их хитростей не сосчитать),
И ведут в города-берлоги,
Где тускнеет природная стать.
Чтоб скакал я и брал барьеры,
Чтоб плясал, гарцевал трусцой,
Меня держат в чистых вольерах,
Холят, кормят травой и овсом.
Ублажают пробежкой по лугу,
Поят влагою сладкой, как мед,
Серебром вышивают подпругу
И шампунем смывают пот.
Только вижу я над собою
Плетку жгучую, как тавро,
И все чувствую шпору ковбоя,