Раскаяние. По биографическим и архивным материалам

Сцена суда

– Председатель трибунала Бек задаёт вопрос: «Вы считаете, что советская власть поступила неправильно, и вы были вынуждены выпустить воззвание?»

«Да», – ответил Патриарх.

«Вы признаете, – спросил обвинитель Крыленко, – что церковное имущество не принадлежит по советским законам Церкви?»

«По советским законам, – сказал Патриарх, – а не по церковным».

«Ваше послание касается церковного имущества. Значит, с точки зрения закона, оно незаконно».

– «Вам лучше знать. Вы советская власть».

«А слово „тать“, – спросил Крыленко, – что значит по-русски?»

«Тать – это вор», – объяснил Патриарх. «Значит „святотать“ – это вор по святым местам?»

– «Да». – «Такими вы нас и считаете?» – спросил Крыленко.

«Нет, простите», – ответил Святейший.

Ольга: – Трибунал приговорил 11 обвиняемых к расстрелу. После вынесения приговора Патриарх Тихон обратился с письмом к председателю ВЦИК Калинину «о помиловании осужденных, тем более, что инкриминируемого послания они не составляли, сопротивления при изъятии не проявляли и вообще контрреволюцией не занимались». ВЦИК помиловал шестерых лиц, а пятеро, были казнены в камерах Лубянки, где прежде стояли сейфы страховой компании.

Трибунал вынес постановление о привлечении Патриарха Тихона и архиепископа Никандра к суду в качестве обвиняемых. К расправе над первосвятителем русского народа власти готовились давно. Еще 25 марта «Известия» опубликовали список «врагов народа», где на первом месте стояло имя Патриарха. На процессах, затеянных по всей стране, обвиняемые священнослужители, естественно, ссылались на воззвание Патриарха, которому они и следовали, когда отказывались благословить беззаконное изъятие святынь из храмов, поэтому повсюду трибуналы выносили постановления с требованиями привлечь к суду Святейшего Патриарха. Масло в огонь подливали и неуместные эмигрантские публикации, предсказывавшие скорое падение советской власти в связи с охватившим страну голодом; тогда Святейший Патриарх «возьмет власть» и «передаст ее законному носителю», которого сам и укажет.

Последний раз перед арестом Патриарх служил в приходском храме Москвы. Вернувшись с допроса из ЧК, он сказал своим келейникам: «Уж очень строго допрашивали».

– «Что же Вам будет?» – спросили его с тревогой.

– «Обещали голову срубить», – ответил Святейший Патриарх.

Ольга остановилась, горло её пересохло, допив остывший чай она натыкается на фото-снимки в сети (дети, людоеды, голод в Поволжье т.д), листает каждую фотографию в галереи поисковика, жуткие чувства переполняют Ольгу. Она вновь берет в руки фотографии найденные ранее. Наткнувшись на фотографию Ольги, дочери отца Сергия, она подошла к зеркалу с ней в руках. Попыталась собрать волосы так же как на фотографии у Ольги. Лицо её было такое же круглое как яблоко, глаза были большие и нос курносил, вот только губы были куда пухлее.

Ольга: Хм, а мы похожи, конечно не так как бабуля была похожа на тебя, свою бабку, но всё же есть сходство. Что же стало с тобой Ольга? Какая страшная судьба выпала тебе, умерла ли ты до войны? Как пережила позор или была другом и соратником отца? Как пережила арест мужа? Почему бабуля никогда не рассказывала о тебе, она же могла тебя помнить, как помнила своего деда?