Рассказы о Школе. Из опыта работы дилетанта-учителя

Что смотрят в душу прямо, не таясь,
А качество, что дуракам досталось,
Умеет игнорировать, смеясь!..

Я почитал стих и призадумался… Любит женщин иль умён?.. Осталась – ясность говорящих глаз… То есть осталось «умён», а «любит женщин» – ушло, что ли? Таак!!… Ну, Зоя, погоди!..

И вот на каникулах, на январском педсовете я передал сзади по рядам записку для Зои Усмановны. Она на второй парте сидела. В записке – мой стих (как говорится, наш ответ Чемберлену…):

Недавно в школе «Дед Мороз» —
Видна некомпетентность…
Но чем он вызвал – вот вопрос! —
Намёк на импотентность?

Уже ли тем, что с дня того,
Как к вам перебежал,
Он не пощупал никого,
В углах не поприжал?..

Зоя Усмановна, прочитав, громко засмеялась, грубо нарушив тишину педсовета. Директор: «Зоя Усманна! В чём дело?» – строго. А та, извинившись, через пару минут – опять! Чуть не сорвала педсовет…

Вот так это происходило (начало начал…).

Третий рассказ «Потом»

(Походы)

Я уже говорил во втором рассказе, что мы увлеклись походами выходного дня. Зимой это делали на лыжах, но «вылезала» небольшая группа: 5—10 чел, из них – 2—3 учителя. И вот весной (точно помню – 30 апреля) – первый масштабный поход в воскресенье: собралось 30 человек у перехода на западной стороне. Мы с Ларисой потащили всех на наши «горки» в 5 км от станции, я их с детства люблю – в районе Куровского болота. Со мной был пёсик Дружок – зимой приблудился к нам: я, вынося помойку, обнаружил его на коврике у двери. Глаза – умные. Пригласил – вошёл и остался жить, сначала – вежливо в коридоре у входной двери, потом и всю квартиру освоил. Мы назвали пёсика Дружок. И вот одна девочка, Юля Морозова, спрашивает: «Андрей Витальевич, а как собачку звать?». Я говорю: «Дружок». Она как засмеётся: «Какой же это Дружок? Это же девочка!». Я: «Да? Я и не знал!..». Она: «Ха-ха-ха! Не умеете отличить?..». Я говорю: «Юль! Я же учитель химии, а не учитель биологии. Педвузов, где это объединено, не кончал.». Ну, идём, смеёмся, уже к лесу подходим. Тут Зоя Усмановна мне говорит: «А вы знаете, что ваш Дружок уже на сносях!?». Я: «Как это?». Она: «Вот так. Родит (ощенится) через несколько дней, посмотрите на её живот…». Я говорю: «А я всё думаю, чего он такой толстый сделался? Соседка, что-ли, перекармливает?..». У меня соседка по площадке – родная сестра Ира. Добрая. Заходила иногда днём, когда мы на работе, побаловать Дружка.

И правда: родил Дружок 5 мая – как раз на День печати. Пропечатал четверых. Ира помогала, на одного даже «щипцы накладывала» – еле вытащила, Дружок сам никак не мог. Этот, последний, умер, а трое – прижились и через месяц будили нас рано по утру, стуча коготками по нашему дощатому полу. Потом мы их отдали: Шустрика с большими ушами дочка Даша в Москву взяла, Мямлика – соседи из частного дома (мы на их полянке их выгуливали), а Соболя мы продали за 1 рубль на Пушкинском рынке. В доме нашем опустело, Дружок сильно скучал (или скучала?..).

В этом воскресном походе, когда мы пришли на место «горки», я остолбенел. Ранее – дикое место (зимой – на лыжах мы здесь катались, летом – в карьерах купались, осенью – подосиновики собирали), сейчас – все берёзы и осины срублены, валяются… Видно, осваивают природные «жемчужины» под садовые участки. Грустно. Но ребята не обратили внимания, они же не видели, как тут раньше было. Даже рады были – дров много для костра, на котором им в 12-литровом ведре Зоя Усмановна и моя Лариса Михайловна сварили суп из пакетиков. А Светлана Геннадьевна, молодая художница-домовод, не варила, она со школьниками в футбол играла.

Потом, после этого воскресного похода, убедившись, что мы управляемся с большой группой школьников, мы с Зоей Усмановной и Ириной Борисовной Ремизовой (физичка) рванули в июне в 4-дневный пеший поход по родному Подмосковью: от Яхромы (Савёловской ж. д.) до Каллистово (Ярославской ж. д.). Погода была прекрасная и однажды, на микро-привале (режим движения: 30 минут – ход, 7 минут – передых), Зоя Усмановна говорит: «Это надо же! Никогда не думала, что буду сидеть на обочине шоссе, ноги – в канаве, в пыли, и наслаждаться окружающей действительностью!..».

Вот так это было потом. А почти через год мы с ней же (А.З.У.), а также с литератором Еленой Николаевной Рожихиной (потом – Буслаевой) и с физкультурницей Елизаветой Герасимовной Гуляевой совершили на весенних каникулах многодневный пеший поход по маршруту: «Анапа – Новороссийск» (палатки, костры, крокусы и заморозки по утрам) … Ребят было 20 человек из разных классов. Одна старшеклассница, Юля Галиева, дочь учительницы географии Ольги Евгеньевны, была с гитарой, так что у костра молодёжь могла петь молодёжные песни, а не только мои, туристско-бардовые или приблатнённо-пионерские, типа «про пирата Билла…».

И понеслось! Ежегодно мы совершали по 2—3 больших, многодневных спортивно-туристических (пеших и водных) похода на осенние, весенние и летние каникулы. Поскитались: озеро Селигер, река и озеро Вуокса (Карельский перешеек), Крым, Кавказ (лучше гор могут быть только горы…). Зимой по воскресеньям – на лыжах, не часто, но и не редко. Кроме уже упомянутых коллег, мне помогали и участвовали в походах: математичка Конова Светлана Владимировна, литератор Ясинович Ирина Анатольевна, физкультурница Смагина Ирина Владимировна, англичаночка Черенкова Татьяна Петровна, секретарь, выпускница этой школы Наташа Иванова (потом – Макарова), которая, получив высшее образование, вернулась, через время, в школу №7 школьным психологом и библиотекарем и, позднее, – географичка Бородулина Анжелика Михайловна, которой потом и перешло руководство туристической работой в школе, когда я сбежал (после дефолта 1998 года) в высокооплачиваемый ШУКС,

а мой заместитель Светлана Владимировна передвинулась на «Завучевство» в нашей школе. «Нельзя объять необъятное!» – сказал давно Козьма Прутков и был прав.

Отчет-дневник одного из турпоходов по Крыму можно почитать в Приложении.

Все эти годы наши школьные туристские команды регулярно выступали на районных и даже областных тур-слётах, и нередко занимали там призовые места. Выступают и до сих пор, так как Анжелика Михайловна и Ирина Владимировна до сих пор тянут эту лямку, хотя, кажется, уже порядком подорвали себе здоровье работой в школе.

Вот что было потом.

Частично оно осталось и сейчас: со многими ребятами, участниками тех походов (они уже выросли, имеют детей), мы общаемся (телефон, смс, эл. почта), иногда вылезаем в лес (на 25-летие туристской работы в школе №7; на моё 70-летие), а с некоторыми (Лёня Солопов, Лёня Мазанюк – я у них классным руководителем был) я прошлым летом совершил лодочный поход по Ладоге (Карелия).

Школа Усовершенствования Командного Состава Военизированной Охраны МПС

А с теми училками (я их звал «тётки», хотя почти все – моложе меня, а некоторые – в дочери годятся) мы ежегодно вместе отмечаем День Учителя в саду у физички Ирины Борисовны (у неё – частный дом), хотя работаем уже в разных школах г. Пушкино и г. Москвы, или даже уже не в школах, как Ирина Анатольевна, тем более, как я, который вообще нигде не работаю, будучи трижды сокращённый из разных учебных заведений.

ШУКС закрыли совсем (не нужны стране охранники и пожарные для железных дорог; наверное, чтобы легче было на них воровать и сжигать недоворованное, как учила нас классика жанра). Компьютерный класс в Школе ДОСААФ, где я обучал работе на компьютерах местное население, закрыли совсем. Школу №16 в Звягино, где я преподавал математику и информатику, перепрофилировали в начальную, сократив на улицу старшее звено (преподавателей и учащихся). Школу №13 в Мамонтовке, где я подрабатывал Информатикой, слили со школой №14, и мне места не нашлось.

Ну, нет у правительства достаточных денежных средств для системы образования. И вот я, трижды сокращённый, теперь пенсионирую и репетиторствую (физика, химия, математика) на дому.

Но, повторяюсь, День Учителя регулярно отмечаем: З.У., Т.П., С.Г., С.В., А.М., И.В., И.Б., И.А., Н.В., Е.Н. – как говорится: «Десять девок, один я (А.В.)».

Такие дела.

Один из дней одного из тех походов мне почему-то особенно запомнился. Мы совершали лодочный поход по Карельскому перешейку, озеро Вуокса. И вот на днёвке два мужчинки (как говорила наша замечательная директриса Елена Анатольевна Хохлова, бывший комсомольский лидер г. Пушкино, красивая, умная, хотя и молодая), а именно два Андрея – Степнов и Жигалин – наловили (заблеснили) за весь день несколько щук (чуть ли не семь?.. но больше трёх – это точно!). А два других мужчинки, тоже два Андрея – Бузовкин и Чеховский (т.е. я сам) – почти целый день делали коптилку из старого ведра, добытого в одной из куч мусора, которые другие туристы оставляли на берегах озера. И сделали. А две девицы – красавицы Елена Сивакова и Светлана Зинетдинова почистили и выпотрошили этих щук. И я, глядя на них, удивлялся: не ожидал, что такие красивые, молодые девчата не гнушаются этой работой – чистить рыб, и не боятся вытаскивать руками из них кишки и другие внутренние органы. Я знал нескольких взрослых женщин, которые терпеть не могли это делать, а некоторым даже делалось дурно. Но мои школьницы – боевые! Разок Лена даже принесла мне на ладони щучье сердце: оно продолжало биться (!), хотя сама щука лежала разрезанная, выпотрошенная и совершенно не живая. Как говорил Штирлиц: информация к размышлению – о жизни, о природе и о вас, женщинах (как говорил А. Райкин).

И вот эти три пары (два по два Андрея, Лена и Света) сработали своё, и один из этих двух несвятых троиц Андрей (т.е. я сам) исполнил на костре горячее копчение этих щук. Только я сам это умел делать, а остальные стояли вокруг, учились, особенно рыбаки (сейчас это назвали бы «мастер-класс»). Когда священнодействие совершилось, копчёные щуки немного остыли, все уселись вокруг костра на брёвнах (на земле) и на «сидухах» (на попах), и литератор Елена Николаевна (тогда, кажется, ещё Рожихина) продолжила вчерашний устный рассказ какой-то научно-философской фантастики. По-моему, это был «Ночной дозор» С. Лукьяненко. Рассказывала Е. Н. великолепно! Не просто пересказ содержания-сюжета, а близко к тексту, «с выражением», с описанием природы, с размышлениями героев, очень образно и эмоционально – заслушаешься!.. Поэтому её ребята и просили делать это ежедневно. Но она, всё-таки, уставала, и мы договорились эти рассказы чередовать через день с песнопением под гитару (петь туристские и бардовские песни Е.Н. тоже любила: «Люди идут по свету» и «Давайте восклицать!» – были её любимыми). И мы пели под мою походную гитару (пять полу-блатных аккордов, выученных в юности во дворе…). Саму гитару, однажды на Селигере, профессиональный музыкант, певец из окружного армейского хора и церковного хора г. Екатеринбурга, Александр Петров (баритональный бас), пытался хорошо настроить и, после некоторого мучения, сказал: «Да! Гитара у вас очень походная» – сказал, налегая на слово «очень».

И я тогда вспомнил, как в юности, изучая во дворе эти 5 аккордов, приходил домой и говорил своей маме (она классно играла на пианино): «Мам, послушай, как я пою». И пел ей дворовые песни. Она отвечала: «Поёшь мотивно, а слушать противно!..»

А в тот вечер я сидел на бревне (надо мною – звёзды сквозь сосны…), ел щуку горячего копчения, слушал Елену Николаевну и думал: «Вот он идёт учебно-воспитательный процесс полным ходом. Может быть не очень учебный, в обычном смысле, но очень воспитательный, во всех смыслах». Если б была рядом Зоя Усмановна, я б спросил её: «Am I right?..». Но её не было – в водные походы она с нами не стала ходить, тяжеловато уже. Всё-таки, она возрастом постарше меня была, тем более – этих молодых учительниц. Но именно она дала (вместе с Людмилой Ивановной Рубцовой и со мной – опять троица?..) начального крепкого пинка этому самоорганизующемуся хаосу – туристической работе в школе – в конце 80-х – начале 90-х годов прошлого столетия. И, поскольку англичаночки А. З. У. рядом не было, я спросил об этом («Прав ли я?») по-русски тех учительниц, которые были рядом: математик Светлана Владимировна Конова, физкультурница Ирина Владимировна Смагина, учитель рисования, черчения и домоводства Светлана Геннадьевна Панкова и тоже литератор (русак, как они сами про себя говорили) Ирина Анатольевна Ясинович – главный режиссёр наших школьных капустников и наших (учительских) выступлений для школьников-выпускников на их выпускных вечерах. Я их, присутствующих здесь учительниц, всех по-русски спросил про учебно-воспитательный процесс, и они подтвердили: Да! Я прав!

Таким образом, в тот вечер я сидел и делал три дела: ел, слушал и думал. И это было неплохо. Три, ведь, – число хорошее: научное, философское, магическое, священное – кто во что больше верит. Мы эти вопросы с числами (особенно 3 и 7…) нередко обсуждали с ребятами в наших походах.

А рассказы у костра Елена Николаевна практиковала во всех походах, в которых она участвовала. Вот что она успела нам за эти годы рассказать: А. Нортен «Звёздный патруль», Д. Браун «Утраченный символ», Г. Гаррисон «Неукротимая планета», Р. Сабатини «Одиссея капитана Блада», Р. Штильмарк «Наследник из Калькутты», А. иБ. Стругацкие «Отель „У погибшего альпиниста“», С. Лукьяненко «Черновик», «Чистовик». И все дети, и взрослые были довольны. Потом, значительно позднее, на Селигере, когда мы были чисто семейными микро-группами, без школьников (из школьников были только наши собственные дети и внуки), мы упросили Е.Н. побаловать нас фантастикой, она побаловала (кажется, «Черновик» С. Лукьяненко), и мой зять Павел (взрослый мужик, прошёл пограничную службу, преподаватель-инструктор в Автошколе) сказал мне: «Ну, у вас и коллеги! Елена Николаевна – класс! Мировой рассказчик! Слушаю и как будто книгу читаю, или фильм смотрю». Я ему тогда ответил: «Как сказал бы муж моей сестры Иры, Валерий: „Мастерство не пропьёшь!..“ Но к Елене Николаевне это не очень подходит…».

Вот такие дела были потом.

Как говорила моя мама в моём детстве:

Не оттого бывает, что потому, и не потому бывает, что оттого, и вообще, и в частности, промежду прочим.

Четвёртый рассказ «Нагрузка»

(Можно ли быть хорошим учеником?)

Я уже говорил во втором рассказе, что первым звоночком для меня в вопросе учебной нагрузки школьников было удивление директора школы Акоповой Софьи Геворковны (учителя с большим стажем работы), удивление тому объёму нового учебного материала, который был изложен мной учащимся на обычном уроке химии, на котором она присутствовала. Она удивилась, а я сказал: «Так по программе!». На самом деле это для меня был не первый, а второй звоночек про учебную нагрузку школьников. Первый прозвучал сразу с начала учебного года, с начала моего учительства, когда основной учитель химии Иванова Генриетта Ивановна, по-совместительству – зам. директора по воспитательной работе, красивая, умная, с очень звонким голосом (слышен был на первом этаже, а кабинет химии – на третьем), которая сильно поддержала меня в туристической работе, а в учительстве – просто опекала первый год, так вот она мне дает учебник химии и говорит: «Его вы должны пройти-изучить за один год!». Я смотрю, а на обложке написано: «Химия 7—8». Я говорю: «Это же на два года материал, на седьмой и восьмой классы. Как же его можно за один год пройти?». Она объясняет: «Те, кто раньше считался седьмой класс, теперь считается восьмой (хотя по возрасту – седьмой), а кто считался восьмой – теперь уже считается девятый (хотя по возрасту – восьмой), и они будут проходить-изучать следующую часть всего курса химии. Последняя реформа образования 1986 – 87 годов всё перекроила и сдвинула на более ранние ступени, и ужала». Я говорю: «То есть, объявили Перестройку, и детишки сразу поумнели и теперь могут за один год (по возрасту седьмой класс) освоить то, что раньше осваивали (и с трудом, т.к. химия – трудный предмет) за два года?». Она пожимает плечами: «Такую спустили сверху программу». Я говорю: «Раз всё передвинули на год пониже (пораньше), а что же тогда в 11 классе?». Она мне показывает учебник. Я смотрю: там строение атома, энергетические уровни и подуровни, электронные облака, s-,p-,d- орбитали и т. д. и т. п. Это же материал, который мы изучали в институтах, причем давался он школьникам-выпускникам (студентам первого курса) с трудом. В нашей группе в МИХМе я своим товарищам помогал, потому что я окончил химический политехникум и два года после него работал в Институте общей и неорганической химии Академии наук СССР (ИОНХ АН). То есть был с химией хорошо знаком. И вот теперь этот материал из высшего образования (институтского уровня) спустили в школу, в 11-й класс? Ну и дела!..

Потом я решил по-подробнее разобраться, на каких основаниях сделаны такие преобразования в программах? Прошла ли такая программа хоть какую-то предварительную проверку? Порылся в методических журналах «Химия в школе» и нарыл. Оказалось, новая программа по химии прошла проверку, опробована в двух спец-школах с химическим уклоном г. Москвы (тогда такие были) и в школе посёлка Черноголовка Московской области. А я этот посёлок знал. Там находился филиал нашего ИОНХа, я там часто бывал. Это – научный городок. Там такие институты: «Институт новых химических проблем», «Институт новых физических проблем», «Институт биофизики земли» и др. И в школе там учатся дети этих научных работников – фактически дети интеллектуальной элиты, причём именно химического уклона. И вот программу по химии, проверенную на таких детях, теперь внедрили, как обязательную, в школы на всю страну, на весь Советский Союз (тогда он ещё существовал, не развалился пока).

Вот какой был мой первый звонок в вопросе учебной нагрузки школьников. Потом поступили ещё сигналы. Чуть-чуть о них. Кроме химии, я преподавал черчение. Учу ребят проводить параллельные линии, показывая на доске с помощью больших деревянных прямоугольных треугольников. Говорю: «Ставите один треугольник так, второй помещаете одним катетом на гипотенузу первого, двигаете, как по направляющему рельсу, а по другому катету проводите карандашом (я – мелом) отрезки – вот вы начертили несколько параллельных линий. Поняли?». Они говорят: «Нет! Мы таких слов ругательных не знаем: катет, гипотенуза…». Я на перемене помчался к Людмиле Ивановне Рубцовой – математичке (очень умная, туристка, детей любила, по школе быстро двигалась, её все по-тихоньку звали «торпеда»). «Так и так —говорю – катет…, гипотенуза… в чём дело?». Она говорит: «А что ты удивляешься? Мы прямоугольные треугольники с этими классами будём проходить только в конце учебного года! Эта новая программа всё переломала и разорвала все связи межпредметные, которые были.». Так то.