100 знаменитых чудес света

Цивилизация, создавшая великие города Хараппу и Мохенджо-Даро, исчезла в первой половине II тысячелетия до н. э., оставив в истории едва различимый след. Что же случилось с этим древним народом?

Признаки упадка Мохенджо-Даро датируются примерно 1500 годом до н. э.: дома в это время стали строить небрежнее, и в городе уже не было строгой линии улиц. Относительно причин гибели Мохенджо-Даро в ученом мире выдвигалось много различных версий. Еще в XIX веке археологи находили здесь многочисленные высохшие русла и размышляли о том, что же могло вызвать такие частые изменения течения рек. В 1970-х годах съемки Индостана с космического спутника обнаружили свидетельства грандиозных сдвигов в топографии полуострова, возможно, связанные с тектоническими подвижками, вызванными землетрясениями. Примерно во II тысячелетии до н. э. эти глобальные явления постепенно изменили течение Инда и осушили реку Сарасвати. Эта река, по описанию Вед, была даже больше, чем Инд, и протекала от Гималаев к Аравийскому морю, параллельно Инду, только немного южнее.

Когда Сарасвати высыхала, а Инд менял свое русло, по-видимому, множество городов и селений затоплялось. Другие же, построенные на берегах рек, оставались при этом без воды и путей водного сообщения. Мохенджо-Даро и Хараппа, построенные частично на огромных кирпичных платформах для защиты от потопов, оказались хорошо защищены от больших физических разрушений. Сюда устремились обитатели других мест, плотность населения в этих городах резко возросла. Земледелие страдало от уставших почв и от постоянных затоплений. Очевидно, было очень трудно поддерживать земледелие на высоком уровне при столь быстром росте населения.

Пришедшие в Индию племена ариев застали здесь уже угасающую цивилизацию. Падение Мохенджо-Даро и Хараппы происходило в течение длительного времени. Период ухудшения длился, как показывают раскопки, несколько столетий. И возможно, главную роль в этом сыграл обожженный кирпич. Для обжига миллионов кирпичей, из которых построены Мохенджо-Даро и Хараппа, требовалось много топлива. Самое дешевое – дерево. 5000 лет назад долина Инда была покрыта могучими лесами. Затем пришли градостроители и начали вырубать деревья, превращая их в дрова. Тысячелетия пылали угли, а леса редели. Строители скорее всего сами и превратили долину в пустыню. А медленные климатические изменения, возможно, ускорили этот процесс.

Дворец-лабиринт

Однажды бог морских глубин Посейдон послал Миносу белого красавца-быка, чтобы тот принес его в жертву. Минос же нарушил обет, данный своему покровителю, и тогда рассерженный Посейдон околдовал жену Миноса Пасифаю, заставив ее влюбиться в злополучного быка. Плод этой роковой и порочной страсти – Минотавр, получеловек-полубык – стал проклятьем и позором царя Миноса. Желая спрятать Минотавра от глаз людских, Минос поручил Дедалу, знаменитому афинскому мастеру, жившему на Крите в изгнании, построить дворец со сложнейшими переходами, известный нам как Лабиринт.

Остров Крит давно привлекал внимание образованных европейских путешественников. Но первые археологические исследования были проведены здесь лишь в 1876 году. Местный житель, тезка критского царя Минос Калокеринос, раскопал неподалеку от города Гераклиона часть огромного здания. Найденные в земле предметы Калокеринос хранил в здании британского консульства в Кандии, где работал переводчиком. Спустя пять лет американский ученый Уильям Стилмен «опознал» в этом здании знаменитый кносский Лабиринт. Коллекция удачливого грека привлекла внимание археологов, но, заметив возросший интерес к раскопкам, турецкие хозяева Кносса резко подняли цену на землю – все работы пришлось прервать на неопределенный срок.

Раскопками на Крите собирался заняться сам Генрих Шлиман. Денег у него было предостаточно, и он немедленно заключил договор о покупке территории Кносса, включая все, что на ней находилось. Но в последний момент Шлиман разорвал договор о покупке, так как обнаружил, что недобросовестный продавец попытался его обмануть – вместо оговоренных 2500 оливковых деревьев на участке оказалось всего 888. Коммерсант в Шлимане победил. Из-за 1612 оливковых деревьев он лишил себя звания первооткрывателя новой, ранее неизвестной цивилизации, в существовании которой не сомневался.

С 1884 года на южном побережье Крита начала работать экспедиция итальянских археологов. Ее участники сделали немало важных открытий в Гортине. В Фесте и соседней Агиа-Триаде были раскопаны дворцы фестских владык. Но все это были единичные находки, пусть даже и замечательные. Они мало что говорили о грозной морской державе греческих мифов.

Настоящим первооткрывателем критской цивилизации стал Артур Эванс, сын сэра Джона Эванса, известного своими работами в области первобытной археологии. Артур Эванс учился в Хирроу, Оксфорде и Геттингене. В 1884 году стал хранителем Эшмолейского музея в Оксфорде. Его интересовали монеты, печати и иероглифы.

Эванс приехал на Крит в 1894-м, будучи уже не просто увлеченным археологией иностранцем, но опытным историком и журналистом, прошедшим на Балканах жесткую школу общения с турецкими властями. Как и Шлиман, он познакомился с коллекцией Калокериноса, спустя 4 года вся она сгорела вместе с британским консульством. На миниатюрных халцедоновых печатях близорукие глаза Эванса различили значки ранее нигде не встречавшегося письма.

Эванс купил участок на Крите, на который когда-то претендовал Шлиман, и 24 марта 1900 года приступил к раскопкам. В первые же дни археологи обнаружили остатки строения площадью в два с половиной гектара. Вскоре Эванс заявил, что найден Лабиринт – дворец Минотавра, а открытую цивилизацию назвал по имени ее мифического правителя минойской.

Лабиринт раскапывался с головокружительной для археологии скоростью. Десятки тысяч найденных предметов лежали на складах – разобраться со всеми этими сокровищами у Эванса недоставало ни сил, ни времени. Большинство находок исчезло, на оставшихся крысы и насекомые съели этикетки, но в годы раскопок Эванс мало думал о будущем. Он не вывозил сделанные находки за пределы Греции: бесценные шедевры древнего искусства остались в музеях Крита и Афин. Эванс тратил громадные личные средства на расширение и благоустройство раскопок, пытаясь соединить в Кноссе археологическую ценность с туристической привлекательностью. Он умер в 1935 году, в почтенном возрасте, завершив фундаментальный 4-томный труд «Дворец Миноса» и предъявив человечеству удивительную культуру, которую собственноручно извлек из исторического небытия.

Облик дворца-Лабиринта вполне оправдывал тот миф, который сложился вокруг него. Это было колоссальное сооружение общей площадью 22 тыс. м

, имевшее как минимум 5–6 надземных уровней-этажей, соединенных проходами и лестницами, и целый ряд подземных склепов, количество помещений в нем достигало тысячи.

На первый взгляд план этот поражает архитектурным хаосом – столь причудливо лепятся друг к другу бесчисленные комнаты, залы, переходы, дворики Лабиринта. Но в основе этого создаваемого почти тринадцать столетий хаоса лежал единый замысел, которому следовали из поколения в поколение все критские зодчие. Коридоры и переходы Кносского дворца изогнуты, перспективу их невозможно охватить взглядом с одного места – она открывается только в движении. Здесь нет привычных дворцовых анфилад – комнат и залов, нанизанных на единую ось: помещения дворца как бы заходят друг за друга, и взгляду каждый раз неожиданно открываются все новые и новые «пространственные формы». Да и сам дворец не представлял собой единый объем. В отличие от дворцов Вавилона и Ассирии, отгороженных от города стенами и пустотой дворцовой площади, стоящих так, чтобы человек мог единым взглядом охватить их, Лабиринт как бы являлся непосредственным продолжением хитросплетения кривых улочек города. Критский дворец нельзя было воспринять сразу, «движение» его внешних стен было столь же прихотливо и неожиданно, как и внутренних покоев.

Центром дворца был Тронный зал. С трех сторон в этой комнате у стен стояли каменные лавки, а возле обращенной на север стены находился высокий алебастровый трон – трон правителя Крита. Трон опирался на высеченные из камня стебли какого-то растения, связанные в узел и образующие дугу. На стене по бокам трона – изображения грифонов, между ними – гибкие стебли и цветы папируса.

Стены залов дворца были покрыты великолепными фресками, краски которых остались спустя тысячелетия яркими и свежими. Среди многочисленных фресок, скульптур, рельефов изображены беседы изящных женщин с изнеженными мужчинами, животные и птицы, морская флора и фауна. Но один образ встречается с удивительным постоянством – бык. Он изображался в скульптурах и на фресках, на сосудах, кольцах и в мелкой пластике, на изделиях из слоновой кости, глины, золота, серебра и бронзы. Сосуды для религиозных возлияний изготовлялись в виде бычьих голов, алтари украшались жертвенными рогами. А на одной из стен Кносского дворца Эванс увидел фреску: две девушки и юноша играют с разъяренным быком – юноша, на мгновение опередив движение быка, опершись на его рога, делает стойку над бычьей головой.

Что это – изображение простой игры, гимнастических упражнений критян? А может быть, документальное, летописное свидетельство того, о чем рассказывал миф о Минотавре? Может быть, действительно существовал на Крите религиозный обряд, во время которого дикому священному быку бросали на растерзание афинских юношей и девушек? Согласно легенде, царь Крита Минос решил отомстить за гибель своего сына. Он потребовал с жителей Афин ежегодную дань в виде семи юношей и семи девушек. Жертвы отдавались на съедение человеку-быку. Но, как известно, славный герой Тесей с помощью дочери Миноса Ариадны победил чудовище. Миф о Минотавре, возможно, вымысел, но как объяснить найденные в результате раскопок кости 372 человек? Останки были обнаружены в огромных сосудах. Они находились в подвале одного из зданий дворца. Ученые предполагают, что жертвам было примерно от 10 до 15 лет. Самое поразительное, что кости имеют такой вид, как будто их готовили для употребления в пищу. Есть мнение, что это те самые девушки и юноши, которые прыгали через быка. Но кто ел этих невинных созданий – бык или сами жители дворца, – остается загадкой.

Некоторые ученые предполагают, что роль Минотавра мог играть сам правитель минойской державы. Во время ритуала правитель Кносса сидел в окружении своих придворных с маской священного быка на лице. И вот однажды, когда прибыл корабль из Афин с очередными жертвами, его дочь Ариадна увидела среди обреченных прекрасного юношу по имени Тесей и, полюбив его, тайком проникла в темницу, где юные афиняне ожидали начала ритуала, дала ему меч и объяснила, как пробраться в покои отца. Изнеженные мужчины Кносса не могли преградить дороги Тесею. Ударами меча он расчистил себе дорогу к Минотавру – царю Миносу.

Другой древний город острова не оставил о себе страшных легенд, но именно в развалинах Феста ученые обнаружили загадочный глиняный диск с древними письменами. Надпись на диске не вырезана, она сделана с помощью 45 различных штампов и закручивается в виде спирали. На каком только языке ее не пытались прочесть, даже на русском. Некоторые исследователи полагают, что это древний навигационный прибор, другие – что это послание атлантов. Но текст до сих пор не расшифрован. Может быть, разгадка таинственного послания древних критян прольет свет на то, какими были жители острова, создавшие эту уникальную культуру.

Со временем критская держава поднялась едва ли не до уровня такого колосса Древнего мира, как Египет. Изделия критских мастеров археологи находят в долине Тигра и Евфрата, в Пиренеях, на севере Балканского полуострова, в Египте. На фреске гробницы одного из приближенных фараона Тутмоса III изображено торжественное прибытие послов Крита, а древнее название Крита – Кефтиу – часто встречается в «деловых» египетских папирусах. Казалось бы, ничто в то время не могло даже поколебать могущество Крита.

Однако около трех тысяч лет назад в Средиземном море произошла сильнейшая за всю историю человечества катастрофа. Взрыв вулкана Санторин породил гигантскую волну высотой несколько сот метров. Цунами сметало все на своем пути. Сильное землетрясение, сопровождавшее его, довершило варварское шествие стихии. Это был триумф природы над человечеством. В развалины превращаются города Кносс, Фест, Агиа-Триада, Палекастро, Гурния. Вулкан уничтожил одну из самых древних цивилизаций Средиземноморья – цивилизацию острова Крит.

После катастрофы на опустошенную землю пришли переселенцы. Они-то и стали прародителями современных критян. Что же касается коренного населения острова, то его существование долгое время воспринималось как миф или легенда.

На Крите в разные времена жили греки, римляне, византийцы, венецианцы, турки; все они оставили тут свой след – маленькие церкви первых веков, монастыри. На острове сложилась знаменитая критская иконописная школа. Крит – родина великого живописца Эль Греко (звали его Доменикос Теотокопулос). Эль Греко родился в то время, когда остров принадлежал Венеции. Венецианские памятники – маленькие гавани, маленькие многоэтажные дома с балкончиками, маленькая биржа, арсенал, крепость. Все это сохранилось в городах Ханья, Ретимно, Ираклион. Кроме Эль Греко Крит знаменит другими своими уроженцами: писателем Никосом Казандакисом, автором «Последнего искушения Христа» и «Грека Зорбы», в экранизации которого критянин композитор Микис Теодоракис прославил танец сиртаки, и поэтом Одиссеасом Элитисом, лауреатом Нобелевской премии.

Чтобы уберечь стены дворца от губительного воздействия солнца и дождя, Эванс, не задумываясь, укреплял их бетоном; те стены, что казались более поздними, ломал, другие надстраивал, формируя его облик в соответствии со своими представлениями. Он, конечно, открыл Кносс, но теперь никто не знает, каким был Лабиринт на самом деле. Находки, сделанные Эвансом, бесценны: остатки фресок с изображениями людей, праздников, ритуальных игр; фаянсовые статуэтки, золотые украшения тончайшей работы – все это настоящие шедевры искусства, которому почти четыре тысячи лет. И они остались на Крите, в Греции – только за одно это Эвансу стоило поставить памятник. Но многое исчезло и унесло с собой одну из главных тайн Кносса – тайну царя Миноса. Ведь никто – ни Эванс, ни его последователи – не смог установить, существовал ли на самом деле легендарный царь.

Троя – город из легенды

Изучая мифы и историю античной Греции, нетрудно убедиться, что бо?льшая часть описанных в них событий происходила не в Европе, а на противоположном берегу Эгейского моря – на территории современной Турции. К югу от Дарданелл, древнего Гелеспонта, лежат руины легендарного города. Они влекут к себе множество путешественников, так как сами названия Троя и Троянская война вызывают в воображении героев эпоса Гомера, от которого ведет отсчет история европейской литературы.

Сейчас Троя, или холм Гиссарлык, возвышается среди кукурузных полей в 5 километрах от берега моря. Мифы рассказывают, что город был основан по указанию оракула. Фригийский царь дал Илу пеструю корову и сказал, чтобы он основал город там, где корова ляжет отдохнуть. Это произошло на холме, который раньше назывался Ата, в честь богини безумия Ате, низвергнутой Зевсом с Олимпа.

Ил основал город, и Зевс дал ему знак, что Ил поступил правильно – низвергнул с неба статую Паллады, в правой руке держащей копье, а в левой – веретено и прялку. Так по легенде родилась Троя.

В XII веке до н. э. на восточной стороне Гелеспонта стоял укрепленный город Троя. В VIII–VII веках до н. э. – почти через 500 лет – Гомер сочинил романтическую историю о том, как Парис соблазнил жену спартанского царя Менелая Елену. Бросив мужа и захватив все драгоценности, Елена сбежала с любовником. Чтобы вернуть красавицу, отправилась флотилия из 1200 судов. Но ахейцам не удалось проникнуть в крепость с «наскока» – после девяти лет бесплодной осады они додумались наконец соорудить своего знаменитого деревянного коня.

В XIX веке Европа заново открывала для себя античность. Гомеровские поэмы были хорошо знакомы и многими образованными европейцами воспринимались как повествования о временах морального величия и благородных стремлений. Но вот об историчности гомеровского эпоса почти не задумывались – миф он и есть миф. Сомнения в существовании самой Трои были развеяны человеком по имени Генрих Шлиман. Он располагал и временем, и средствами, чтобы удовлетворить не только свое любопытство, но и развеять многовековые сомнения множества ученых.

Шлиман родился в 1822 году в небольшом селении в немецкой земле Мекленбург в семье сельского пастора. В предисловии к своей книге, посвященной острову Итака, Шлиман вспоминал: «Когда я в 1832 году в десятилетнем возрасте преподнес отцу в качестве рождественского подарка свое собственное изложение основных событий Троянской войны и приключений Одиссея и Агамемнона, я не предполагал, что тридцать шесть лет спустя, после того как мне посчастливится собственными глазами увидеть места, где развертывались военные действия, и посетить отчизну героев, чьи имена благодаря Гомеру стали бессмертными, я предложу вниманию публики целый труд, посвященный этой теме».

Со временем Шлиман стал преуспевающим бизнесменом. В Крымскую войну он завладел рынком пороховой селитры, подкупал золотоискателей во время золотой лихорадки в Калифорнии и вел дела с хлопком в годы Гражданской войны в Америке – по крайней мере, так рассказывает он сам. В конце 1850-х годов ему захотелось переключиться с деловой карьеры на более интеллектуальные цели, чтобы добиться респектабельности. Вначале он надеялся посвятить себя сельскому хозяйству. Когда ничего не получилось, Шлиман пожелал обратиться к другой деятельности, возможно, в области филологии, но вскоре был обескуражен. «Слишком поздно для меня начинать научную карьеру», – писал он. Дело решил случай. Подобно многим европейцам XIX века, Шлиман знал Гомера и любил его поэмы, но только посещение Греции и Трои летом 1868 года подтолкнуло его к занятиям археологией.

В 1870 году Шлиман высадился на пустынном берегу в Малой Азии. Трудно было поверить, что здесь несколько тысяч лет назад кипела жизнь, росли сады и возвышались храмы. Три года потратил немец, исследуя маленький пятачок земли у морского берега. Он начал раскопки у Гиссарлыка, но они так и не дали результатов. Он находил, конечно, фрагменты стен, архитектурные детали, керамику, но все это было не то. Шлиман жаждал более весомых доказательств того, что это та самая богатая Троя, под стенами которой сражались герои в золотых доспехах. Но все его усилия, казалось, были потрачены напрасно. И только 14 июня 1873 года, в последний день раскопок, когда Шлиман в отчаянии уже решил возвратиться в Европу, случилось то, чего он так долго ждал. Утром на глубине 28 футов была обнаружена стена, которую немец посчитал стеной дворца царя Приама. Шлиман спустился в раскоп, и его внимание привлек небольшой предмет. Он позвал жену и приказал ей распустить рабочих. Потом он напишет: «В величайшей спешке, напрягая все силы, рискуя жизнью, ибо большая крепостная стена, которую я подкапывал, могла в любую минуту похоронить меня под собой, я с помощью большого ножа раскопал клад».

Так Шлиман обнаружил сокровища, известные под названием «Клад царя Приама». Он состоял из медных подносов и котлов, внутри которых находились чаши из золота, серебра, сплава золота и серебра («электрона») и бронзы, золотого «соусника», ваз, тринадцати медных наконечников копий. Самой замечательной частью клада были несколько тысяч золотых колец и украшений из золота: браслеты, головной обруч, четыре сережки и две роскошных диадемы, одна из которых состояла из более чем 16 000 крохотных золотых деталек, соединенных золотой нитью. Это украшение, ставшее известным под названием «сокровища Елены», украсило голову Софии Шлиман – снимок, ставший одним из самых знаменитых в XIX веке.

«Клад царя Приама» Шлиман умудрился контрабандно переправить в ящиках из-под фруктов в Германию. Часть сокровищ все же осталась в Турции – это были предметы, похищенные местными рабочими.

Шлиман предоставил находки для экспертизы германским ученым. Он предъявлял их на родине как доказательство своей правоты: «Я нашел ту самую Трою!» Однако ученые мужи были сильно смущены увиденным. Для них казалось очевидным, что многие вещи из клада принадлежат к различным эпохам. Ученые заподозрили Шлимана в том, что к настоящим сокровищам, найденным в Трое, им были добавлены находки из других обнаруженных им кладов, ибо Шлиман признавал: «Мой самый большой недостаток, что я хвастун и обманщик…» Склонный к гиперболе, бахвальству и часто явной лжи, Шлиман являл собой удивительный парадокс: в одном лице существовали «отец археологии» и рассказчик небылиц.

Все, что нам известно о жизни Шлимана, он сообщил сам в своих книгах. Поэтому читателю, восхищающемуся замечательной историей одного из самых необычайных людей XIX века, нужно с осторожностью отнестись к мифу, сочиненному Шлиманом о себе, который так охотно принял весь мир.

Шлиман не был археологом даже в понимании XIX века, когда археология только становилась наукой. Часто он делал не только ошибочные, но и просто наивные выводы из своих находок. Например, раскапывая стены Трои, он увидел, что в одном месте две стены идут параллельно друг другу. Это можно было объяснить по-разному: тем, что при перестройке стену провели на новом месте, рядом с прежней, или что здесь понадобилось особенно сильное укрепление. Но Шлиман думал только об одном: доказать всему миру, что каждое слово Гомера – чистая правда. В «Илиаде» говорится о Скейских воротах Трои, над которыми возвышалась такая широкая башня, что ее крыша служила площадкой, с которой Приам, троянские старцы и Елена могли видеть греческих воинов. Шлиман сразу же предположил, что две параллельные стены – это стены той самой Скейской башни, с которой Елена смотрела на сражение. Когда был раскопан большой троянский клад, Шлиман решил, что это сокровищница во дворце царя Приама и что найденные здесь диадемы (короны) – это короны Елены. В этих же развалинах были найдены короткие каменные ножи. Именно на основании этих находок впоследствии ученые решили, что эти развалины – развалины не гомеровской Трои, а гораздо более древнего города: ведь во время похода на Трою, как мы знаем из рассказов Гомера, оружие делалось не из камня, а из бронзы. Это в первый момент затруднило и Шлимана, но его слепая вера в то, что он нашел дворец Приама, заставила его написать такие строки: «Было бы очень непоэтично, если бы у Гомера герои дрались маленькими каменными ножами, поэтому Гомер об этом умолчал».

Шлиману была присуща наивная вера в историческую точность преданий. Но она стала не только причиной его ошибок и заблуждений. Без нее он вряд ли сделал бы свои замечательные открытия. Сегодня уже нет сомнений в том, что Шлиман обнаружил под Гиссарлыком именно легендарный город. Этим он доказал: если искренне верить великим текстам Гомера, то из мрака истории обязательно восстают стены Трои.

За 100 лет раскопок здесь было обнаружено десять культурных слоев – от Трои I до Трои X. Самое древнее поселение было основано примерно в 3600 году до н. э., на звание же «гомеровской» претендуют Троя VI, разрушенная землетрясением, и Троя VII, сожженная примерно в 1250 году до н. э. Лучше всего сохранились восточные стены с воротами в шестом городе: длина стен около 300 метров, толщина около четырех, в высоту они достигают пяти метров.

От периода, названного Троя I, сохранилось две башни, некогда образовывавшие ворота: от Трои II, более обширного и развитого периода, – пандус, выложенный плитами и, как думал Шлиман, скрывший сокровища троянского царя Приама. Трои III и IV (2500–2000 гг. до н. э.) не дали больших открытий (раскопаны остатки нескольких домов и улиц), так же как и Троя V (ок. 1900 г. до н. э.). Троя VI была расцветом этого неспокойного города, и ей принадлежит пространство в 200 метров диаметром с мощными стенами, длиной 90 и шириной 6 метров. Ее жители успешно торговали с греческими городами, но около 1300 года до н. э. сильное землетрясение опустошило всю местность. Троя VII-а, по мнению ученых, – это та самая Троя, что воспета Гомером.

По утверждениям историков, 1184 год до н. э. считается годом ее падения, когда греки взяли город и сожгли его. Затем поселение ожило благодаря переселенцам с Балкан (Троя VII-b), за чем последовал очередной упадок. Во времена Трои VIII (ок. 700 до н. э.) жизнь опять возродилась – благодаря греческим колонистам, поставившим здесь храм Афины. После персидского владычества Трою, названную теперь Новый Илион, отбил полководец Лисимах. Процветающая Троя IX относится к эпохе Римской империи, когда тут останавливались Август и Каракалла. С приходом христианства здесь учредилась епископская кафедра, но, захваченная турками, Троя опять была предана забвению.

Делос – остров Аполлона

Киклады – это необычайно живописный район Греции. Он находится посредине Эгейского моря и включает около 2200 островов, островков и морских скал. Обитаемы из них только 33. Все вместе эти острова составляют своеобразный круг вокруг Делоса – острова, посвященного Аполлону. И, действительно, богу Солнца может принадлежать только такая земля, как Киклады, где столько солнечного света.

На этих островах люди жили с эпохи неолита. Время расцвета приходится на III тысячелетие до н. э., когда на островах существовала знаменитая кикладская культура – цивилизация еще более древняя, чем минойская. Критяне установили свое владычество над Кикладами во II тысячелетии до н. э., основав колонии на Мелосе и Санторине. Вслед за минойцами около 1450 года до н. э. пришли микенцы, а около 1100 года до н. э. – дорийцы. Ионийцы появились здесь сюда в X веке до н. э., а в VII веке до н. э. они создали религиозное объединение, центром которого стал остров Делос. В 490 году до н. э. на Киклады обрушилось персидское нашествие, а затем островами владели поочередно македоняне, родосцы и римляне. Византийская эпоха началась здесь в 395 году н. э. и продолжалась около 800 лет. В этот период на островах были построены старинные византийские церкви. Владычество Византии было слабым, в этот период острова поочередно захватывали готы, славяне, норманны, подолгу на них хозяйничали морские пираты. В 1204 году Киклады на 300 лет захватили венецианцы. Они построили сохранившиеся до сих пор замки и крепости. А с 1537 года на островах властвовали турки. Впоследствии большинство из Кикладских островов приняли участие в национально-освободительной войне против турецкого ига. В 1832 году Киклады воссоединились с Грецией.

Делос, главный остров Киклад, один из самых маленьких по размеру, но он является одним из самых значимых греческих островов. Согласно мифам, он появился, когда Посейдон выхватил своим трезубцем комок земли со дна моря, и сначала был плавающим островом. Именно на Делосе титанида Лето, дочь Коя и Фебы, произвела на свет детей самого Зевса.

А произошло это не потому, что божественная жена Зевса, Гера, всеми силами препятствовала рождению детей ее неверного мужа. Супруга верховного бога строжайше запретила земной тверди оказывать роженице гостеприимство. Гонимая Герой, Лето нигде не могла найти пристанища. Лишь голый клочок земли в Эгейском море, бегущий по воде бесплодный остров, приютил Лето. В благодарность титанида пообещала, что ее сын, лучезарный бог Аполлон, построит здесь свой храм и прославит остров.

Целых девять дней несчастная Лето не могла разрешиться от бремени. Страдая от невыносимых предродовых схваток, от тяжести своего божественного чрева, титанида умоляла собравшихся на Делосе олимпийских богинь помочь ей. Они же не смели гневить ревнивую Геру. Наконец посланница богов, легкокрылая Ирида, уговорила Геру отпустить на остров Илифию, покровительницу родов. Тогда Лето встала на колени, обхватила руками ствол финикового дерева и родила сначала Артемиду, а затем Аполлона. Вмиг ослепительный свет залил остров, белоснежные лебеди семь раз облетели его, и в воздухе зазвучала божественная музыка. Миф гласит, что с тех пор остров перестал двигаться по волнам и явился во всей своей красоте, за что был назван Делосом, то есть новоявленным. Удерживают же этот кусочек суши на месте уходящие в морскую пучину колонны, закрепленные толстыми цепями.