Избранник вечности

Царь подскочил к жрице.

– Ты отказываешь мне в общении с богом?

От испуга она заверещала тонким голосом, потому что Александр схватил её за длинные седые волосы, стянул с постели и потащил к выходу. Пифия бесполезно хватала его за руки, отбивалась как могла, царапалась и наконец, обессиленная, выкрикнула:

– С тобой трудно справиться!

Александр неожиданно оставил жрицу и возликовал:

– О, Аполлон, я услышал твою волю!

Ускорил шаг, роняя на ходу слова:

– Это всё, что я хотел от тебя, безголовая женщина! Не хочу больше тратить на тебя время!

* * *

Как обычно перед большим походом, сборный лагерь организовали в Дионе, куда прибывали ветераны, испытанные в походах царя Филиппа, и новобранцы; кто хотел служить царю и Македонии. Но всех, чего скрывать, привлекала возможность поживиться на войне, несмотря на ожидаемые тяготы и опасности, а то и смертельный исход. Пока обещано скромное довольствие на еду, приобретение оружия и прочего имущества, без чего невозможно представить воина в походе, царь дал слово выдавать ежемесячное жалованье, размер которого не шёл ни в какое сравнение с доходом ремесленника или селянина. Конногвардейцу предполагалось по шестнадцать драхм* и четыре обола* в день, всаднику из союзнического войска – на две драхмы меньше, македонскому пехотинцу – пять с половиной драхм, а греку-наёмнику – четыре драхмы. Если представить, что ремесленник в мастерской за день получал две драхмы, понятно стремление восемнадцатилетнего эфеба стать воином Александра. Но находились юноши, кто мечтал больше о славе, чем о достойном жалованье и военной добыче.

Вскоре наметился основной состав в тридцать тысяч опытных и обученных воинов, готовых к боевым действиям. К ним добавлялась часть наёмников из дружественных Македонии племён, позднее присоединились ещё семь тысяч тяжеловооружённых пехотинцев-гоплитов и шестьсот всадников от участников Коринфской Амфиктионии. И всё равно воевать таким составом с Персией казалось безумием, потому что царь персов на случай войны по своим владениям собирал миллионную армию!

Дарий регулярно получал от тайных осведомителей в Дионе сообщения о настроениях в македонском лагере. Уверенный в малочисленности противника, не воспринимал его как опасность. К тому же Македонии настолько мала по сравнению с Персией, что беспокоиться не следовало. Его владения простирались от Европы, Африки и Египта до пределов в Индии! Разве можно без улыбки думать о молодом выскочке, как о достойном противнике? По силам карлику бросить вызов великану?

Александр представлял себе сложность поставленной Конгрессом задачи, но надеялся не только на свои силы, но и на поддержку части местного населения Азии – потомков переселенцев из материковой части Греции. По сведениям, они давно ожидали освободителя от персидского владычества. В свою очередь, Дарий не сомневался в лояльности собственного населения греческих городов, поскольку персидские цари благополучно покровительствовали им уже двести лет. Благодаря этому азиатские греки сохранили очаги собственной культуры, исконные ремёсла, формы национальной торговли и хозяйствования и даже части государственности с демократическими институтами власти на местах.

Александра не останавливала уверенность Дария в нерушимости персидского престола. Его не беспокоили обстоятельства, что ни он, ни его военачальники не представляли себе, какой путь и в каких условиях предстоит пройти в Азии. А ведь нужно преодолеть сотни и тысячи стадий* после Геллеспонта*. Никто в армии Александра не имел реального представления о местности за пределами Двуречья, долины рек Тигра и Евфрата. Что ожидает греко-македонскую армию дальше земель, лежащих к востоку за Персией?

И всё равно поход спешно готовился. Канцелярия по крохам собирала сведения, пользуясь донесениями прошлых лет от греческих торговцев, наёмников, лекарей и разного ремесленного люда, кто в разные времена служил у персидских царей и придворных. Александра выручал «Анабасис» Ксенофонта*, подаренный в юности Аристотелем; перечитывал дневник афинского военачальника с описанием пути греческого отряда наёмников из Персии в Грецию. Пригодился труд бывшего наставника с обозрением политического устройства греческих и варварских государств в Азии, в том числе истории и культуры Персии.

* * *

Через три месяца Дион превратился в человеческий муравейник. В лагере налаживался суровый быт; что ни день, происходило формирование подразделений по боевому составу и численности. Готовясь к походным испытаниям, воины спали на земле, пользуясь подстилкой или плащом. С первыми лучами солнца пробуждались от гортанных звуков военных труб, готовили еду и приводили себя и оружие в порядок. Всадники сначала чистили и кормили коней, а потом уже уделяли внимание себе. Воины-ветераны следили за состоянием вооружения и доспехов новобранцев, учили ходить боевым и походным строем. Часть юношей, недавние пастухи и земледельцы, не знавшие обуви с детства, не изменяли привычки, продолжали ходить босиком. Войско постигало науку исполнять команды начальников, нападать на врага и преследовать, убивать и убивать, оставаясь живым. По сигналам трубы воины выстраивались рядами, чтобы затем перестроиться в наступающую колонну. Учились отражать удары вражеских построений, искусству организованно отходить, без потерь, а по команде вдруг повернуть назад и встретиться с врагом, победить внезапностью.

Под руководством командиров воины строились в пехотную фалангу – знаменитое детище царя Филиппа, с кем македоняне привыкли побеждать. Сын не отказался от фаланги; она стала живой плотью, телом войска, несокрушимой ударной силой. Изнурительными тренировками фалангисты приучались ловко владеть грозным оружием, сариссой – ударным копьём в шестнадцать локтей*; в бою оно должно выступать на десять локтей от плеча гоплита. Воины первой шеренги пробивают сариссами вражеские щиты, обездвиживают их; тем временем сариссы из второго ряда фаланги разят наповал беззащитных воинов противника. Никакие щиты или панцири не защищали от убийственного удара македонской сариссы. После первой шеренги в сражение вступают остальные воины фаланги…

Легковооружённые пехотинцы усердно упражнялись на дальность и убойность в метании коротких копий и дротиков, совершенствуя мастерство на мишенях и чучелах. Приёмы повторялись вновь и вновь, пока командиры не убеждались в поразительной точности своих подопечных.

Для Александра каждодневное посещение Диона вошло в привычку. По-другому не могло быть, поскольку будущее Македонии, как и его самого, слава и власть, теперь зависели от военной подготовки воинов в целом, боеспособности вновь создаваемой регулярной армии. Без его участия не проходило ни одно учение, где он проявлял настойчивость и требовательность к рядовым и командирам. Во время тренировок показывал боевую выучку, предельную выносливость и необыкновенную храбрость. Во главе отряда всадников ему пришлось преодолевать водную стремнину, вздыбившуюся после проливных дождей. Первые ряды замешкались, кони отказывались входить в воду, а он решительно направил коня в поток и умелыми действиями преодолел преграду. За ним, отбросив сомнения, остальные всадники повторили манёвр, уверились в своих силах.

Однажды в расположении лагеря схватили переодетого персидского лазутчика и едва не убили. Вовремя одумались и доставили к царю. Заглянув в бегающие глаза перса, Александр спросил:

– Хочешь умереть от пыток или в загоне с лагерными псами?

– О нет, царь!

– Тогда скажи, каких сведений ждёт твой хозяин? Насколько я силён?

Лазутчик вжал голову в плечи и кивнул. Александр обратился к командиру, который привёл перса:

– Проведи по лагерю, покажи всё, что у нас есть, и отпусти. Пусть рассказывает персам обо всём, что увидел.

Когда лазутчика увели, те, кто находился рядом, советники и командиры, в один голос воскликнули:

– Зачем проявляешь милосердие к врагу, да ещё раскрываешь наши тайны?

– Разве вы недостаточно сделали для возвеличивания мощи нашей армии? Я сделал это ради устрашения персов. Пусть убоятся нас прежде, чем мы столкнёмся с персами в сражениях.

В другой раз из расположения лагеря исчезли двое греческих наёмников, оказались предателями. Ситуацию обсудили на военном совете, на котором командиры услышали решение своего главнокомандующего:

– В лагере могут быть ещё предатели и лазутчики. Всех выследить и устранить не представляется возможным. Но мы их в покое не оставим. Возвращайтесь в отряды и повсюду говорите, что два сбежавших грека – наши герои. Они подосланы к персам, чтобы навредить ложным доносительством.

Вскоре стало известно, что греческим беглецам в Персии не повезло. Им не поверили. Их пытали, отрезали языки, отрубили правые руки и отпустили. Предателей гнали отовсюду, как прокаженных, и вскоре они умерли от голода…

К концу лагерных сборов принято решение проверить армию на деле, ближе к реальности. Разделили на два войска, причём на неравные части; меньшему составу поручили наступление, остальным воинам доверили оборону. Потом устроили подобие сражения, предложив воинам биться, но поверженного не убивать. И хотя в лагере появились первые раненые, до убийства не дошло, царь остался довольным. Главное, чего он добился – каждый воин представлял себя частью единого тела, армии, где он боевая единица, без усилия которой победа невозможна. Теперь армия готова следовать за своим полководцем, куда бы он ни повёл…

Царские хлопоты

В свой первый день царствования Александр неожиданно испытал первое же разочарование, когда казначей привёл его к хранилищу и открыл дубовую дверь. На полу сиротливо стояли четыре неполных мешка с монетами, в углу кучка парадных царских доспехов и одежды. В казне оказалось всего лишь шестьдесят талантов! При Филиппе войны, происходящие почти непрерывно, не давали больших доходов, чтобы покрывать содержание армии. К этому неизбежно прибавлялись огромные расходы на строительство дорог в горах и крепостей в приграничных областях, городов на новых завоёванных землях. К тому же Филипп не гнушался празднеств и увеселений, многодневных пиршеств, что привело к опустошению царской казны. Его сын изумился при виде такого финансового наследства. Удивляло – как отец умудрялся вести разгульный образ жизни при огромных долгах! Одним торговцам Филипп задолжал пятьсот талантов, которые придётся отдавать его сыну!

Александру не приходилось заниматься казначейскими делами, налогами, собирать долги с покорённых городов, улаживать отношения с кредиторами, следить за состоянием казны. Решение таких проблем доверено товарищу по детству и юности Гарпалу, не годному к военной службе из-за ухудшившегося здоровья. Толстый и добродушный казначей с первого дня своего назначения добросовестно вникал в новые для него обязанности, выискивал любую возможность для пополнения царской казны.

Новый правитель Македонии не ошибся в выборе. Гарпалу удавалось находить новые заёмные средства у богачей в Афинах, Эгине и Коринфе – прежних злостных недоброжелателей царя Филиппа. По совету друга Александр приглашал погостить македонских аристократов и состоятельных торговцев, проводил с ними время в застольях и приятных беседах, оказывая почёт и уважение. Гости слышали его слова о любви к Македонии, призывы о помощи, чтобы сделать страну сильной, а её жителей богатыми. Мало кто мог устоять перед напористым обаянием Александра, ему верили и под весомые гарантии отдавали взаймы значительные суммы. Риск, конечно, но он обещал большие доходы при дележе будущей военной добычи. Ради получения новых средств изворотливым людям предлагалось управление золотоносными копями на горе Пангей, отдавались на откуп таможни, порты, солеварни, царские земли, леса и прочее имущество – всё, ради сегодняшних поступлений в казну!

В результате активной деятельности царя и друга Гарпала в казне сложилась немалая сумма – восемьсот талантов, которых хватало на содержание войска, закупку оружия и технических средств осады, запасы продовольствия и фуража. Дополнительно на эти цели Александр почти полностью израсходовал личные сбережения. А ещё он помогал каждому, кто просил взаймы, или раздаривал, когда замечал у людей нужду. Увидев опечаленным одного из командиров Перилла, спросил о причине. Тот нехотя признался:

– У меня две дочери. Скоро им выходить замуж, а я уйду с тобой на персов. Не успеваю собрать необходимую сумму обеим в приданое.

Александр вызвал Гарпала. Зная наперёд, что услышит возражения, произнёс безразличным тоном, показывая в сторону Перилла:

– Выдай пятьдесят талантов.

На удивление, Гарпал промолчал, а возразил Перилл:

– Царь, зачем давать мне столько денег? Мне довольно и десяти талантов!

Александр резко оборвал:

– А мне не довольно дать, сколько ты хочешь. Мне довольно дать, сколько я хочу!

Как правило, никто из командиров и воинов, нуждавшихся в материальной поддержке, не оставался без внимания царя: из его личных средств оплачивались чужие долги, дарились рабы, строения и земельные наделы. Денег не хватало, так распродавалось его личное имущество, усадьбы, земли с виноградниками. За считаные дни истрачены все денежные средства, чем он раньше обладал. А кто уходил с ним в поход, оставлял семьи с детьми, больными и стариками, продолжали идти со своими просьбами. Александр уже занимал деньги у матери, которая поначалу удивлялась его поступкам, а теперь не удержалась, спросила с подозрением:

– Сын мой, смотря на тебя, как ты неразумно поступаешь с наследством отца, я догадываюсь, что мой сын не собирается возвращаться в Македонию. Неужели?

Ответа не прозвучало, отчего в сердце матери зародились сомнения. Те же вопросы обуревали и его друзей. Пердикка в присутствии других товарищей по юности спросил:

– Ты оставил себе хоть что-нибудь?

Александр загадочно ответил: