«Я думаю, что в значительной мере все переживаемое находится в тесной связи с той легкомысленной небрежностью, с какой русское общество поколениями относилось к народному образованию» (курсив мой. – С.А.).
«В действительности “научная вера” является в истории науки могущественным, созидательным фактором, теснейшим образом генетически связанным с научным исканием и научным творчеством, в общем, от них неотделимым» (курсив мой. – С.А.).
«Никогда еще в истории человечества не было такого периода, когда наука так глубоко охватывала бы жизнь, как сейчас. Вся наша культура, охватившая всю поверхность земной коры, является созданием научной мысли и научного творчества. Такого положения еще не было в истории человечества, и из него еще не сделаны выводы социального характера» (курсив мой. – С.А.).
«Перед длительностью жизни человечества ничтожны те две с половиной тысячи лет – восемьдесят – девяносто поколений, в которых сейчас мы можем проследить три резких подъема научного сознания» (курсив мой. – С.А.).
«…Впервые входит в сознание человека чрезвычайная древность человеческой культуры, в частности древность проявления на нашей планете научной мысли» (курсив мой. – С.А.).
5.8. Жизнь, смерть и императив управляемости
«И сейчас смерть не представляется мне сколько-нибудь страшной, и я не ищу ее разгадки. Все решения вопроса о ее сущности – религиозные или философские или ее отрицающие – представляются мне детским лепетом, далеким бесконечно от реального» (курсив мой. – С.А.).
«…Общей идеей нашей должно быть то, что народ должен понимать свои силы и права, должно быть то, чтобы приводит народ к сознанию, что надо ему самому управлять собой» (курсив мой. – С.А.).
«…Есть две вещи, которые нелегко перенести: горе, постигшее семейство, и потерю отечества» (курсив мой. – С.А.).
«Самыми главными вопросами, представляющимися уму мало-мальски думающего человека, являются вопросы этические…» (курсив мой. – С.А.).
«Семья должна иметь известные предания» (курсив мой. – С.А.).
«…Не в количестве изученных фактов, не в их значении является сила нашего мышления, а в том, чтобы эти факты составляли так называемое знание, т.е. являлись продуманными, ясна была нам взаимная между ними связь» (курсив мой. – С.А.).
«Ищешь правды, и я вполне чувствую, что могу умереть, могу сгореть, ища ее, но мне важно найти, и если не найти, то стремиться найти ее, эту правду, как бы горька, призрачна и скверна она ни была!
Мы знаем только малую часть природы, только маленькую частичку этой непонятной, неясной, всеобъемлющей загадки. И все, что мы ни знаем, мы знаем благодаря мечтам мечтателей, фантазеров и ученых-поэтов; всякий шаг вперед делали они, а массы только прокладывали удобные дорожки по первому проложенному смелой рукой пути в дремучем лесу незнания» (курсив мой. – С.А.).
II. Александр Леонидович Чижевский: становление ноосферно-космической философии и гелиобиологии
Биосфера представляет собой определенную геологическую оболочку, резко отличную от всех других геологических оболочек нашей планеты […]. И это только потому, что она заселена живым веществом, которое является огромного значения геологической силой, ее совершенно перерабатывающей, меняющей ее физические, химические и механические свойства. Но это единственная оболочка планеты, куда проникает заметным образом космическая энергия, ее еще более живого вещества изменяющая. Главным ее источником является Солнце. Его энергия – тепловая, световая и химическая – наряду с энергией химических элементов есть первоисточник создания живого вещества[159 - Вернадский В.И. О коренном материально-энергетическом отличии живых и косных естественных тел биосферы // Владимир Вернадский. – М.: Современник, 1993. – С.430.].
В.И. Вернадский
Солнце, благодаря своим энергетическим колебаниям, периодически возмущает и периодически успокаивает деятельность атмо– , гидро– и биосферы; за акцией следует реакция, и рано или поздно в одном участке наступает компенсаторный процесс, стремящийся сгладить резкие изгибы количественной кривой и выровнять ее в прямую линию или линию, выражающую собой тенденцию хода того или иного органического процесса на Земле[160 - Ягодинский В.Н. Александр Леонидович Чижевский. 1897–1964.: 2-е изд. доп. – М.: Наука, 2005. – С.82–83.].
А.Л. Чижевский
Гелиобиология была только одним из направлений творчества ученого. И в ряде других разделов науки А.Л. Чижевский был первопроходцем, что обусловило сложность его изысканий. Он предложил аэроионификацию народного хозяйства и еще в 30-х годах подчеркивал необходимость управления качеством окружающей среды…[161 - Там же. – С.82–83.]
Летчик-космонавт СССР П.П. Попович
1. Творчество Чижевского как исток ноосферизма и часть процесса Русского Возрождения в ХХ веке
Времена и страны сместились. Новая эпоха требовала новых дел[162 - Чижевский А.Л. На берегу Вселенной. Годы дружбы с Циолковским. Воспоминания. – М.: Мысль, 1995. – С.111.].
А.Л. Чижевский
Творчество Александра Леонидовича Чижевского представляет собой важнейшее основание в понимании исторического генезиса ноосферизма в России, в логике ноосферного прорыва в будущее России в XXI веке.
Одновременно творчество Чижевского предстает как важнейший момент незримого сотворчества В.И. Вернадского и А.Л. Чижевского, хотя у них не было творческих контактов, которое вершилось в России – СССР в первой половине ХХ в. в лоне вернадскианского цикла Эпохи Русского Возрождения. Эта Эпоха становится основанием прорыва человечества в XXI в. к новой истории – ноосферной.
А.Л. Чижевский был лично знаком с Н.А. Морозовым, В.И. Вернадским, В.М. Бехтеревым, И.П. Павловым. Дружил с К.Э. Циолковским, несмотря на значительную разницу в возрасте. Эпоха великих потрясений в мире и в России, взявшая энергичный старт с русской революции 1905 года, не дала ему времени на медленное восхождение к вершинам творчества. В таком же темпе, в каком «загорается пожар» революции, он стал формировать в себе ученого, мыслителя, начиная с выпускного класса Калужского реального училища.
Творчество А.Л. Чижевского пришлось в основном на первую половину ХХ в. На нем лежит печать трагизма советской истории, тех противоречий, которые были порождены масштабом исторических преобразований. Чижевским заложены основы гелио– и космобиологии, раскрыты солнечно-биосферные связи, влияние которых сказывается не только на живом веществе биосферы, по В.И. Вернадскому, но и на монолите разумного живого вещества – человечества. Хотя А.Л. Чижевский не пользовался в своем творчестве категорией ноосферы, и, судя по всему, не был знаком с работами Вернадского по ноосфере (по крайней мере, в 1920-х – 1930-х гг.), он опирался на учение о биосфере и фактически своими работами раздвигал рамки учения о ноосфере, закладывал фундамент в будущий ноосферно-ориентированный синтез наук в XXI в., начавшийся в ХХ в. учением о био– и ноосфере, работой Российского общества любителей мировидения – с «птенцов гнезда Морозова», давшего целую плеяду ярких мыслителей России и миру[163 - Субетто А.И. Творчество и бессмертие Николая Александровича Морозова: от прошлого – к настоящему – и от него к будущему. (Серия: Истоки ноосферизма). – Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова, 2007. – С.46.], творчеством других русских энциклопедистов ХХ века.
Научные достижения А.Л. Чижевского – это важнейшая часть потенциала русского ноосферного прорыва в XXI веке. Его жизнь и творчество дают для истории очень важный урок: гонители и хулители гения, в конце концов, выбрасываются на свалку истории, их имена остаются разве что для историков науки, а творческое наследие гения возрождается словно птица Феникс из пепла и востребуется его потомками. Жизнь гения продолжается в его мысли, ведущей диалог с будущими поколениями людей.
О.Ю. Шмидт, выдающийся математик и убежденный большевик, и не менее знаменитый П.П. Лазарев, первый директор и основатель Института физики и биофизики, вели между собой такой разговор по поводу издания книг Чижевского:
«Шмидт: И вы, в самом деле, думаете, что Чижевский стоит на грани большого научного открытия?
Лазарев: Да, думаю, более того, уверен, что это так и есть.
Шмидт: Вы, Петр Петрович, шутите… Ведь это нелепость: история – психология – массовые явления – Солнце.
Лазарев: А я считаю, что это самая передовая наука, и такого мнения придерживаются крупнейшие ученые у нас и за границей.
Шмидт: Нет, этого не может быть.
Лазарев: Но не противоречит ни философии, ни биофизике…
Шмидт: Да, но можно запретить!
Лазарев: Запрещайте! Науку не запретишь. Она возьмет свое через пятьдесят или сто лет, а над вами будут смеяться, как мы смеемся и, более того, негодуем, когда читаем о суде над Галилеем. А она все-таки вертится!
Шмидт: Так что ж, по-вашему, Чижевский – Галилей!?
Лазарев: Оценку его работам дадите не вы и не я, а будущие люди – люди XXI века. А вот самые культурные марксисты, такие как Луначарский и Семашко, наоборот, считают, что исследования Чижевского заслуживают самого пристального внимания. Я говорил и с тем, и с другим. Вот, видите, как могут расходиться точки зрения у людей одной, так сказать, веры…
Во многом мы уже отстали от Запада и будем дальше отставать, если учиним беспощадный контроль над научной мыслью. Это будет крахом! Неужели вы этого не понимаете?
Мой собеседник, продолжал Петр Петрович, видимо, был взволнован этим разговором. Он зажигал и тушил папиросу за папиросой и так надымил, что дышать стало нечем. Потом встал, начал ходить по комнате, раздумывая…
Шмидт: Да-с, наше положение трудное. Это верно. Запрещать мыслить – это, конечно, смешно. Но нарушать чистоту марксистского учения мы не можем. Поймите и меня, Петр Петрович… Если признать закон Чижевского верным, то, значит, рабочий класс может сидеть, сложа руки, ничего не предпринимать, и революция, придет сама собой, когда захочет того солнышко! Это в корне противоречит нашим основным установкам. Это – неслыханный оппортунизм.
Лазарев: Да разве учение Чижевского состоит в такой нелепице. Я знаю его диссертацию от первой до последней строчки, но никогда не мог бы, исходя из нее, прийти к такому более чем странному выводу. Чижевским установлена новая область знания – космическая биология, и он повсеместно признан ее основателем – «отцом». Судя по важному настроению, вы собираетесь ликвидировать эту новую область науки, а над Чижевским учинить суд Галилея!… Запретить ему заниматься наукой! Да, да, запретить! Неслыханно в ХХ веке. Побойтесь тогда хоть суда истории!..
С деятельностью Солнца и вам приходится считаться, даже если вы и устраните Чижевского. Если сейчас погаснет Солнце, через 8 минут 20 секунд начнется общее оледенение Земли, и ваши победы, и новые законы не помогут! Солнце для вас и для «не вас» – общий грозный хозяин, и его «поведение» следует прилежно изучать, а не отмахиваться от этого изучения…»[164 - Ягодинский В.Н. Указ. соч. – С.281, 282.].
Правда осталась за П.П. Лазаревым. При этом следует обратить внимание, что Чижевский, будучи энциклопедически образованным мыслителем, широко мыслящим ученым, в трудах которого ярко отразились русская традиция целостно, всеохватно исследовать мир человека и космос, та традиция, что восходит к творчеству М.В. Ломоносова, был на стороне социализма, понимая его историческую правоту в главном – в уничтожении эксплуатации человека человеком, в сотрудничестве, кооперации творческих усилий народов мира и в раскрытии творческого потенциала человека. Даже после 16-летнего периода тюрем, лагерей и ссылки А.Л. Чижевский сохранил свое позитивное отношение к социализму, к его миссии в истории. Это видно по его оценкам в воспоминаниях о встречах с И.П. Павловым и В.М. Бехтеревым в 1920-х гг., когда он выполнял просьбу К.Э. Циолковского разбудить интерес крупных физиологов к проблеме физиологической реакции будущих космонавтов на резкое усиление сил тяжести и, наоборот, на состояние невесомости.
При встрече с И.П. Павловым Александр Леонидович вдруг обнаруживает, что тот пришел к логическому выводу: «Надо помогать большевикам во всем хорошем, что у них есть. А у них есть такие замечательные вещи, которые и не снились там, за границей. Кто знает, может быть, это и есть «свет с Востока», который предвидели прошлые поколения. Все это дело русских людей, хотя среди них много иноверцев, евреев. Но это тонкая прослойка. В основании большевизма лежит потребность русского духа к совершенству, справедливости, добру, честности, великой человечности. Маркс был еврей, но и Христос – тоже еврей. Большевизм в своем конечном счете многограннее и совершеннее христианства…» И далее Павлов бросил реплику: «…В моем возрасте уже ничто не страшно, но я следую своим убеждениям, и только».
Чижевский удивленно замечает по этому поводу: «Я был потрясен словами Павлова: они не имели ничего общего с тем, что о нем говорили. Его политическое credo было неожиданным для меня – все его считали чуть ли не контрреволюционером, а он оказался почти что коммунист, и, во всяком случае, несравненно дальновиднее многих русских интеллигентов, которые шипели на Октябрьскую революцию, саботировали и показывали кукиш в кармане»[165 - Чижевский А.Л. Указ. соч. – С.365, 366.].
А вот как происходил разговор между А.Л. Чижевским и В.М. Бехтеревым, когда была затронута тема социализма и большевизма.
«Чижевский: Представьте себе далее, что люди научатся управлять мгновенным превращением материи в энергию. Наконец, представьте себе, что у какого-нибудь безумца будет в распоряжении тысяча тонн радиоактивного вещества. Заложив это вещество в глубокую земную расщелину, можно разорвать земной шар на несколько кусков! Таковы «приятные» перспективы, если разумное начало не восторжествует во всем мире. Отсюда следует один обязательный вывод: в мире не должно быть вражды между странами. Если человечество хочет жить, эта истина является абсолютной, непререкаемой. И для этой цели должен быть создан всемирный союз народов на самой передовой социальной платформе.