Контейнер

Паула повернулась за мячом, но её опередили. Мяч пролетел у неё над головой и оказался в другом конце зала, у Хартикайнена, который тут же забросил трёхочковый.

– Молодец, Хартсу! – крикнула Паула.

– Отличный бросок! – похвалил Хартикайнена и Ренко. – А вот у меня трёхочковый не выходит.

– Всё ещё впереди.

– Может, подучишь меня?

– Может.

– Мы ведь теперь напарники.

– Ага, – рассеянно ответила Паула. – В смысле?

– Мы дежурим на Юханнус.

– Мы с тобой?

– Именно.

Паула охотно согласилась выйти на работу в праздник – только что она вернулась из двухмесячного отпуска. Но шеф, прося её об этом, ни словом не обмолвился о Ренко.

Ренко понял, что для Паулы эта новость не из приятных. Но его это совершенно не смутило, да и Паула сделала максимально добродушное лицо.

– Прекрасно, увидимся на работе, – сказала она и пошла за мячом.

– Это временно, – крикнул ей вдогонку Ренко. – Просто людей не хватает.

Это Паула поняла и так – они с Ренко работали в разных отделах и ранее в расследованиях не пересекались.

– Да и вряд ли на Юханнус что-нибудь случится, – добавил Ренко. – Погода, правда, ожидается хорошая, у патрульных будет работёнка, но кто будет затевать убийство по такой жаре…

«Уж не воображает ли Ренко, что я отвечу ему затылком?» – подумала Паула.

Она вспотела – в зале было жарко и, похоже, кондиционер всё-таки не работал. Паула взяла мяч и развернулась. Ренко стоял перед ней и широко улыбался.

– Чёрные против остальных! – крикнула Паула через голову Ренко.

Пятеро были в чёрных футболках и ещё пятеро – в разноцветных, так что такое решение напрашивалось само собой. Более того, на Пауле была чёрная футболка, а на Ренко – голубая.

– Четыре на четыре, по одному в запасе, – объявила Паула, и Ренко не спеша направился к скамейке.

– Отлично, – непроизвольно произнесла Паула. – Отлично, погнали! Чёрные на той половине. Определитесь, кто кого опекает. Медведя беру на себя.

Полицейский с этим прозвищем входил в одноимённую группу быстрого реагирования, когда начал заниматься баскетболом с Паулой. Потом он перешёл в убойный отдел, и Хартикайнен тут же окрестил его Медведем.

Пауле он нравился, и в его переводе частично была её заслуга.

Почти двухметровый Медведь был сантиметров на десять выше Паулы и умудрялся выглядеть ещё более рослым. Движения этого большого человека всегда были плавными. На подборах он запаздывал, но в решающие моменты мяч всегда оказывался у него в руках.

Паула была довольна, что Медведь в другой команде. Это вносило в игру некоторую интригу и позволяло искренне радоваться успехам.

Хартикайнен бросил мяч Пауле. Та шагнула к лицевой линии, вернула пас, и Хартикайнен поднял мяч над головой. Паула бросилась бежать, миновала его и оказалась под щитом. Пас Хартикайнена оказался точным, оставалось лишь положить мяч в корзину.

– Спасибо! – крикнула она и вернулась в оборону.

Медведь быстро перекинул мяч через центральную линию, Паула побежала навстречу. Медведь отдал пас на фланг, а сам рванул в другую сторону. Паула бросилась вдогонку, не сводя взгляда с мяча и пытаясь предугадать движения Медведя.

Она знала, как работает её тело. Прекрасная мышечная память развилась у неё ещё с тех времён, как она вдруг резко вытянулась, а потом привыкла к своей фигуре, распрямилась, расправила руки-ноги, перестала в компании девчонок стесняться непомерного роста и стала воспринимать тело сильным и действительно принадлежащим ей. Она больше не испытывала неловкости во время игры, не задумывалась о том, как выглядит, и вообще забывала обо всём на свете. У Паулы до сих пор оставалась острая потребность в занятиях баскетболом, хоть в юности она и оставила спортивную карьеру.

Медведь попытался обойти её и сделал обманное движение, но споткнулся, пошатнулся и едва не упал, скорчив гримасу. Мяч отскочил от стены.

– Замена! – крикнул он и, прихрамывая, пошёл к скамейке.

Его место занял Ренко – и теперь им с Паулой, очевидно, предстояло опекать друг друга. По крайней мере Ренко встал напротив неё именно с таким видом. Однако он даже не пошевелился, чтобы перехватить передачу от Хартикайнена, и без борьбы отступил за центральную линию. Ренко полагал, что игра начинается в зоне защиты и считал невежливыми попытки помешать сопернику добраться до неё.

Паула стучала мячом об пол, а Ренко стоял в полутора метрах и размахивал руками, словно изображая дерево на ветру.

Паула была прирождённым лидером. Ей не требовалось кричать на игроков – они повиновались малейшим её жестам. Она шла к этому ещё со времён юношеских игр и к своему удивлению и радости впоследствии обнаружила, что её метод работает и среди копов – любителей баскетбола.

Хартикайнен перестал опекать защитника и поставил заслон на пути Ренко. Паула прорвалась и сделала передачу под кольцо младшему констеблю, но его бросок оказался неудачным. Впрочем, констебль оказался первым на подборе и вернул мяч Пауле.

Перед ней вновь возник Ренко, чья фигура теперь напоминала дрожащий куст. Паула стала приближаться к кольцу сделала ложный рывок вправо и попыталась обойти Ренко слева. Но тот не среагировал на уловку и двинулся в правильном направлении, выбив мяч из рук Паулы. Удар, как и следовало ожидать, пришёлся по пальцам. Хартикайнен завопил, сигнализируя о фоле, и Ренко покорно поднял руку.

Паулу это раздосадовало – она хотела продолжить игру. Травма была пустячная, да и жёсткая игра на грани фола была ей по нраву. Даже хотелось признаться Ренко, что тот её удивил.

Когда Ренко подхватил мяч, Паула умышленно предоставила пространство для манёвра. Ренко тут же отдал пас, словно стремясь избежать ситуации, в которой придётся быстро принимать решение и действовать самому. Но буквально через секунду мяч снова оказался у него в руках, и Ренко застыл в районе линии штрафных, не находя возможности для передачи.

Когда он сделал бросок, на его лице Паула увидела растерянность: мяч попал в щит и отскочил прямо в кольцо. Ренко вскрикнул.

Паула улыбнулась. Она вспомнила, каково это – когда эндорфины превращают душу и тело в единое целое.

Когда физическое напряжение становится удовольствием. Но больше всего она любила момент, когда в важном матче можно наблюдать результат своего удачного броска. Он всегда сопровождался покалыванием внизу живота.

Правда, с возрастом это ощущение приходило к ней всё реже и становилось похожим на призрачное эхо былых эмоций.

3

Женщина закричала. Её крик отозвался эхом в темноте и затих, многократно отразившись от невидимых стен.

Она сделала пару шагов, осторожно, не желая снова услышать гулкий звук. Протянула руку и коснулась стены.

Сперва женщина почувствовала облегчение: комната обрела размер, тьма вокруг имела предел. Однако, ощупывая стену, она снова ощутила прилив страха.

Стена оказалась такой же, как пол, – металлической.

Она пошла, держась за стену, и вскоре достигла угла. Повернула, двинулась дальше и упёрлась в следующий угол через каких-то пять шагов. Ещё один поворот. Теперь она двигалась быстрее – где-то должна быть дверь, сейчас она выберется из этого странного места, и всё прояснится.