Точка равновесия

– Помню, конечно, он комплексовал всё время из-за роста, но, блин, с пистолетом 45 калибра в руке веселил просто всех. Непонятно, Мишка с пистолетом или пистолет с большим прикладом. Его Маузером и прозвали потом.

– Так вот, слушай.

Здесь, дорогой читатель, небольшое отступление. Сейчас по подземке бегает много типов вагонов. Тогда их было два: синенькие с белой полосой и двухцветные (старые). Так вот у старых вагонов существует одна особенность – в каждом вагоне расположена кабина машиниста. И соответственно, если в каждом вагоне есть проход посередине, чтобы из вагона в вагон переходить, то на старых вагонах дверь находилась посередине кабины и смотрела по ходу поезда вперед.

Откроем её. Прямо под ней находится автосцепное устройство или автосцепка. Вагоны соединяются друг с другом при помощи автосцепки, и она торчит вперед, как известный всем нам орган. Потерпите немного, сейчас всё начнётся.

Я приготовился слушать. Туфту всякую машинисты редко гонят, все истории подлинные.

Маузер работал тогда на… линии. Машинисты в Питере ездили уже давно в одиночестве, не как в Москве, с помощником. Подошло время обеда, но на станции наш герой подменного машиниста не обнаружил. Ждать долго нельзя, полминуты и доклад диспетчеру с причиной задержки отправления, выполняем график движения поездов. Не беда, такое случается, есть киловаттная печка под боком, греем пищу. Маузер был опытным прожжённым профессионалом, и поел, попил самостоятельно – на паровозе[5 - Жаргонное: означает принимать пищу на рабочем месте, то есть, не отрываясь от управления поездом.]. От начальной до конечной станции текущего маршрута – 45 минут. Маузер где-то посредине.

Приближался шторм. Сперва он слегка погладил машиниста по худенькому животику, затем начал спускаться все ниже и ниже, а ниже то и некуда. Что делать? Маузер понял: необходимы срочные действия или он просто наложит в штаны – «личинка» уже пытается вылезти, а удерживать напряжение, нет больше никаких физических сил. Эврика!!! Маузер нашел выход – так поступают все машинисты в данной ситуации, когда паровоз временно стоит под землей где-то в тупике, а тебе лень идти на станцию в туалет.

Медленно отправившись с очередной станции, дабы иметь хоть пару-тройку минут, долго ли умеючи, герой открывает торцевую дверь в кабине, которая открывается, как ей и положено вовнутрь кабины и смотрит вперёд. В кабину врывается набегающий поток воздуха, но Маузер сосредоточен и, не обращая ни на что внимания, снимает штаны, вылезает из кабины и встает на автосцепку. После закрывает дверь и, держась за перила, садится, как орел на автосцепку. Дело сделано. Умница, молодец!

Шторм вырвался, рассвет от приближающейся станции ещё не наступает. Маузер нажимает на ручку двери. Это шок!!! Лом, стоящий рядом с дверью, бесшумно, но основательно заклинивает изнутри единственный вход в кабину. Даже сумасшедший поток набегающего воздуха не смог охладить разом взмокшего машиниста, который рвался в кабину, забыв даже о расстёгнутых штанах. Брюки сползли, оголяя его белую, сверкающую в лучах искусственного освещения, задницу.

Так и въехал на станцию, стоя на автосцепке с голым задом, обращённым к ничего не понимающим пассажирам, безуспешно пытаясь расклинить вход в глазастого монстра.

Я, конечно же, не стал смеяться над этим. У меня началась настоящая истерика, ручьём потекли слёзы, а чуть погодя, рабочие чёрные сопли.

* * *

Алексей продолжал свою миссионерскую деятельность и в метро, также довольно успешно. Со временем поменялись некоторые внутренние непоколебимые догмы – ведь объекту просвещения, коим являлись все мало-мальски подходящие для этих целей товарищи, необходимо было объяснить многие противоречия мироустройства. В закономерные нестыковки попали случайные смерти полезных членов общества, а также младенцев; издевательство над детьми; ад для всех, кто не покается перед лицом Бога, и, бесспорно, предопределенность судьбы, ибо Бог всё знает. Среди противоречий угнездились, как ложные, так и истинные. Наступало время глобального анализа внутренних убеждений.

Постепенно разум, потирая свои невидимые руки-щупальца, решил взять матч-реванш. В принципе Алексей был не против, так как альтернативными орудиями познания и логики на тот момент не располагал. Таким образом, выбор оружия пал на врожденный интеллект, ибо с малолетства Алёша слыл способным ребенком. Существовал и недостаток, с лихвой перекрывавший продуктивные данные – лень и инерция, с которыми шла перманентная гибридная война до полного уничтожения свободного времени. Добавим для завершения образа чрезвычайную рассудительность нашего героя, и получится нечто, похожее на робота, если бы не мягкое мерцание жизни, теплившееся в груди и периодически рассеивавшее детерминированность, добавляя яркие краски и, возможно, излишнюю эмоциональность в его личностные глубины.

– Лень вперёд тебя родилась, – часто твердила Мама. – Что ж с тобой в старости-то будет?

– Не доживу я, – ответствовал пожилой шестнадцатилетний «мудрец».

Мы отвлеклись немного. Итак, разум начал наверстывать упущенное, но не потерянное время, ибо по-настоящему никогда не спал, а просто затаился, продолжая учиться у хозяина всем нововведениям его сути. Червь сомнения уже давно интегрировался в разум, и соратники начали шаг за шагом поедать всё, что удавалось обоснованно подвергнуть сомнению. Постепенно и незаметно происходил захват новых и новых областей, где вера доселе казалась незыблемой. Всё больше и больше новых моментов предстояло объяснить. Разум быстро находил новые объекты анализа и грузил операционную систему Алексея новыми теоретическими выкладками. Наконец, осознав, что чем больше он анализирует, тем больше вопросов возникает, Алексей попробовал тормознуть критический процесс. Поздно. Свет внутри начал колебаться и меркнуть, пытаясь иногда активизироваться, порождая сильные духовные переживания, перемежавшиеся с их полным отсутствием. Наступила деградация психического свечения.

* * *

Уверен, многие никогда не слышали, как рычит раненый дикий зверь. Мне посчастливилось быть свидетелем сего. Причем никто не был ранен и уж тем более не погиб.

– Семён сходи, разбуди Федю. Ехать скоро, – я столкнулся в коридоре с нашим личным водителем и решил послать того на задание.

– Не пойду, – испуганно вымолвил Сеня.

– Не понял, – я вопросительно взглянул на подчинённого, пусть и не моего, но авторитет есть авторитет.

– Я как-то зашёл вот так утром и получил в глаз, отлетел в угол, десять минут потом очухаться не мог. Сходи сам, а?

«Федя, Федя, съел медведя», – подумал я. Это, конечно, про него. Фёдор Дрёмов – заместитель директора крупнейшего на тот момент грузового автопредприятия Санкт-Петербурга был 195 см в высоту и имел 110 килограммов живого веса. Возраст гиганта также позволял ни в чём себе не отказывать. Представив ощущения водителя, который только через десять минут оклемался после неудачной попытки разбудить шефа: «Ему ещё повезло», – я решил идти будить Фёдора самолично.

Низкочастотная жуткая вибрация целиком и полностью наполняла второй этаж провинциальной гостиницы. Номер находился в другом конце коридора, но звуки, казалось, шли отовсюду. Голова ещё не отошла от алкоголя, ведь в последние сутки выпито, наверное…, нет, не вспомню.

Я не спеша брел и думал, как лучше поступить. Проходя по коридору, моё внимание задержалось на дежурной по этажу, по совместительству ещё и горничной. Та сидела, согнувшись в три погибели, с красными глазами и помятым лицом не выспавшегося, замученного человека. Подойдя к намеченной двери, я понял, что не ослышался: «Так вот, что мне мешало спать под утро», – внутри вдруг резко повеселело. Звуки разъярённого монстра летели на низкой частоте прямо в мозг, поражая любого неподготовленного индивидуума. По счастливой случайности на этаже оказалось всего два постояльца, водителя не считаем, и размещены они были в разных концах коридора.

В дверь стучать я не стал, смысл данного поступка равнозначен разговору двух глухих во время артиллерийской подготовки. Войдя и сориентировавшись на убогой местности лучшей гостиницы городка, шутник приступил к действию:

– Федя, але! – громко крикнул я рядом с ухом оппонента и отошёл в сторону.

Федя заворочался, пошарил рукой рядом с зоной предполагаемого раздражителя и ничего не обнаружив, выдал следующую порцию зубодробительных звуков.

«Если сконцентрировать сей звук в одну точку, можно дырку сделать, однозначно».

Затем мной был произведен повтор предыдущего маневра. Федя на этот раз потянулся к рядом стоящей тумбочке, повозил по ней рукой, прихватил мобильник и поднёс его к уху:

– Внимательно, – бодро произнёс он неожиданно чётким голосом.

– Увидеться надо, ты где? – подавляя смех, глухо спросил я.

– Это кто?

– Ты чего, спишь что ли? – меня душили позывы вырывающегося хохота.

– Слушай, я в командировке, давай позже.

Телефон выпал из Фединой лапы и он снова захрапел.

«Сегодня до обеда мы никуда не уедем, – подумал я. – Да и ладно, дело-то сделано».

С твоего позволения, дорогой читатель, откатимся самую малость назад по пространственно-временному континууму.

«Давай, за знакомство», – Федя держал в руке пластиковый стаканчик с налитым в него коньяком, второй протягивая мне.

Столом служила крыша новенького Форда Фокуса, на котором стояла бутылка, купленного в придорожном магазине коньяка, и лежал неразвёрнутый шоколад. Мы остановились на десять минут, как Федя прокомментировал: «Чтобы отлить». На самом деле, вырвавшись из жаркого каменного мешка-Питера, Федя просто решил уйти в отрыв, не дожидаясь стационарных условий. Я не возражал. Как Федя сказал потом: «Если бы ты пить со мной не стал – ничего бы не срослось». Настоящий человек познаётся в питье и по умению отдыхать.

Я – начинающий бизнесмен, а это ключевая командировка, мы едем в Вологодскую область, чтобы впоследствии, после разведки, обеспечивать строительство газовой ветки для компании «Газпром». За рулём Фокуса водитель с тридцатилетним стажем, весь задний диван мой – можно слегка подремать, так как выехали мы в ночь. Федя занят постепенным опорожнением начатой нами бутыли, за него можно не беспокоиться – печень тренированная, опыт огромный, на вкус определяет качество любого напитка. Одним словом, мне повезло с компаньоном.

Следующий день прошёл наполовину в делах, наполовину в пьяном угаре.

Валера пилотировал свой джип на сверхзвуковой скорости, по-другому он не ездил ни зимой, ни летом. Не положено бывшему старшему офицеру РВСН[6 - Ракетные войска стратегического назначения.] ездить иначе. Корейский внедорожник летел, подпрыгивая на неровностях федеральной трассы, иногда вилял, что приводило к некоторой потере траектории, но каждый раз возвращался в русло управляемого движения. Таких пилотов, как Валера, больше не существует. Нас везут оценивать местную инфраструктуру, если проще, то лесные дороги, по которым Федины самосвалы будут возить песок с местных карьеров и соответственно, деньги в мой карман.

«Это он ещё не обедал», – заметил я. Джип, словно соглашаясь со мной, радостно подпрыгнул вверх.

Обед всегда подразумевал «беленькую». Литр на двоих за обедом – это норма. И если летом из-за жары время допинга смещается ближе к вечеру, то зимой четко во время обеда, как «здрасьте». Больше нормы не употребляли, за рулём надо сохранять трезвую голову.

Федя выглядел необычайно бодрым, несмотря на бессонную ночь и выпитый почти в одно жало коньяк. Тем временем, мы свернули на просёлок и начались скачки по пересечённой местности. Как на ипподроме. «В России нет дорог, но есть направления». И родными направлениями мы наелись за четыре часа до отрыжки. По мере нашего движения лицо Фёдора сначала серело, потом начало принимать свинцовый оттенок. Ничего хорошего сие не предвещало. Мы выходили раз двадцать, осматривали мосты и прочее. В целом неинтересная рутина.

– Наши самосвалы половину мостов просто сломают, – твердил Фёдор.

– Укрепим или завалим ручьи, – парировал Валера.

– А дороги? Там же половина пути в ухабах. У нас одни иномарки: ремонт подвески, замена колёс. А если самосвал вместе с мостом вниз рухнет? 70 процентов машин в лизинге. Цену транспортных услуг надо корректировать, только боюсь, песок будет по цене золота, – не унимался Фёдор.