Орион реликвий

Стоп! Откуда это ты знаешь мое настоящее имя? Почему это ты не называешь меня этим… Костей?

Конечно, вместо озвученного вопроса я смог только промычать. Но и то, сделал над собой усилие, чтобы раскрыть рот. Не с первого раза, но все же получилось.

Если я не могу и рта-то открыть, как мне ее жевать?

Когда моя рука растянула цепочку, девушки на полу замерли. Когда я схватил кристалл на ней, Маша отняла руки от лица, а мать замолкла.

А вот когда я поднес кристалл ко рту… послышался женский визг.

Маша смотрела на представление с раскрытыми от удивления глазами. Мать застыла в немом крике, не понимая, что происходит, а сестры… как цепные собачки, по команде, кинулись ко мне.

Увы и ах, бабоньки, я сделал то, что меня просили.

Кристалл на удивление оказался мягким. Его грани не поранили нёбо, когда я зубами с лёгкостью перекусил его. Осколки не впились в язык и щеки.

Вообще, у меня сложилось впечатление, что я жую желейную конфету из барсучьего жира.

Невкусно, но и не мерзко. Желудок набить – самое то.

– Придурок! – синхронно завизжали обе. – А ну, выплюнь!

Они схватили меня и начали поочередно пытаться залезть мне в рот. Но в данный момент меня мало волновало, что они пытаются сделать. Когда кристалл, точнее, его «масса» попала в мой желудок, начали твориться чудеса.

Боль? Нет, не слышал. Смахнуло рукой! Слабость – испарилась. Ноги начало жечь, как и место ниже пояса, а голова стала яснее. Я стал обладателем своего тела, чувствовал его каждый миллиметр и…

Ощущение того, что я жив, было замечательным. Легкость, непринужденность и необычное сильное желание сходить в туалет. Что я и решил сделать первым делом.

Резко вскочил с койки, отмахнувшись одной левой от сестер, да так, что они с кровати посыпались.

Мышцы ног еле-еле слушались, и понимая, что за столько времени без работы мышцы атрофировались, я все же рискнул. Сделал первый шаг и почувствовал, как мышцы что-то обожгло. Спустя секунду, от жжения не осталось и следа.

Это еще что за чудесное излечение?

В два шага я сократил расстояние до мамы и, ухватив ее за плечи, глядя прямо в изумленные глаза, спросил…?

Спросил! Спросил! А не замычал! Я могу разговаривать!

– Мать! Где? Здесь? Туалет?!

Мой голос был грубоватый, но не до конца мужской. Он мне не понравился, но к такому я привыкну. Движения легкие и мягкие. Я словно плыл, а не срывался с места.

Мать только и смогла, что указать рукой себе за спину, не веря в то, что только что произошло.

* * *

Со второго этажа по крутой винтовой лестнице я спустился за секунду. Но, разумеется, упал. Ноги хоть и пришли в норму почти сразу, но все равно… что-то с ними было не то.

Да и не удивительно, столько лет просто лежать. Как я вообще двигаюсь? Как я излечился?

Я замер, рассматривая коридор перед собой и задумался, не пропустил ли что-то на втором?

Нет. Я не ошибся, нужно было на первый этаж. Двери на этом принадлежали трем другим спальным комнатам.

По количеству разбросанных вещей, трусов и всего прочего, тут же понял, что это женские комнаты и принялся искать дальше.

На первом этаже пробежался по узкому, но длинному коридору, почему-то машинально перепрыгивая через ковер, а уже там… тело само меня привело в уборную. Которая выглядела в разы лучше, чем все те комнаты, в которых я побывал.

Мраморный пол, белоснежный унитаз, мраморная ванна и светлые стены с потолком. Простыня тут же спала на пол, тряпка, прикрывающее достоинство, слетела с ног, и я испытал облегчение.

Черт. Как будто ни разу в жизни в туалет не ходил. И уже после, как только странный позыв мочевого пузыря был выполнен, пришла другая реальность.

Дернул за крючок над унитазом, тоже, к слову, машинально. Водный поток убрал все излишки человеческого тела, а я в это время застыл напротив зеркала. Большого, к слову.

На меня уставился худой, бледный юноша. Лет двадцати, не больше. С большими зелеными глазами, большими серыми мешками под глазами. Черный сальные волосы, видимо, давно не слышали о воде, родинка на груди, вообще, была уродством, а вот худоба…

Раздражала. Нельзя быть таким слабаком, ох нельзя!

Когда я присмотрелся к родинке, которая ею и не была, в дверь начали долбиться. Спустя пару секунд, в ванную ворвались сестры и друг за другом начали пытаться ухватить меня за челюсть.

Легкость в моем теле, помогла мне увернуться от нападок, что одной, что второй. При этом я явно понял, что тело не привыкло к таким резким движениям, так как начал просто путаться в ногах.

– Твою же, – протянул я, отпрыгивая от повторного выпада. – А ну, стоять! Руки вверх и на шаг назад!

Мой рык осадил девушек. Они замерли. Затем за их спинами показалась Маша в компании Матери. С лицами, полными непонимания.

– Костенька, как ты… – протянула мама. – Ты же много лет не ходишь! Как ты встал?!

– Не знаю, – отмахнулся я, понимая, почему все остальные смотрят на меня с раскрытым ртом.

Подобрал с пола простыню, укутал область около таза и, вытягивая перед собой руку, развел сестер в стороны. Обошел ошарашенную мать и Машу и вернулся, так сказать, в место, где все началось.

* * *

Свою комнату я изучал несколько часов, заперев дверь на внутренний замок. На все голоса и просьбы выйти, никак не реагировал. Потому что в состоянии аффекта мать, да и все остальные, не способны были отвечать на мои вопросы и только мешали, задавая кучу своих.

А мне необходимо действовать быстро. Ведь я вообще не понимаю, где нахожусь и какие здесь порядки и законы.

Я изучал все, что мне бы помогло немного освоиться, да и в целом, помочь понять, почему я здесь и что это за тело худющее.

Два тяжелых шкафа были заполнены детской, мужской одеждой и постельным бельем. А также всякими медицинскими принадлежностями, которые и в моей старой жизни были. Иглы, таблетки, медицинский спирт и прочая дрянь в том же духе.

Помимо вещей и медикаментов, нашел себе, наконец, одежду по размеру. Приоделся, с удовольствием почувствовал легкое касание тканевой рубашки, которые не носил с начала войны и принялся копаться в столе у изголовья кровати.

Вот там вещи были поинтереснее.

Записные книжки, какие-то мемуары древнего боевого мага, и то, закорючки эти я не мог понять и разобрать. А затем, наткнулся глазами на карту. Она была сложена раз двадцать и, когда я развернул ее, аж присвистнул от масштабов и подробностей.

Не знаю, какому городу она принадлежала, но защитные стены вокруг города меня удивили.