Алекс Бринер. Последний ранг. Книга 2

Я простоял под душем наверное около часа, а может, больше. Вода всё лилась и лилась, шумела и омывала моё тело, уже совершенно чистое, но я будто никак не мог отмыться и продолжал стоять.

Внезапно в сознание прорвалась картинка из памяти Абубакара.

– Ну какого чёрта?.. – проворчал я.

Абу показывал мне, как в эту самую минуту соседка тоже стоит в душе. Голая, естественно. Как по её телу стекает мыльная пена, а девушка пальцами массирует голову.

Вот нахрена мне это сейчас видеть?

Абубакар порой перегибал палку.

Я наконец вышел из-под душа, вытерся полотенцем и накинул халат. И тут же получил ещё одну картинку, как соседка тоже вытирается полотенцем, очень соблазнительно это делая, а потом без халата идёт к туалетному столику.

Чёртов Абу.

Паршивец…

Я подошёл к окну и посмотрел на второй этаж дома напротив.

От фантома тут же прилетела картинка, как Анастасия подходит к своему окну, сдвигает штору и тоже смотрит в окна дома напротив.

В эту секунду я действительно увидел её в окне.

Она появилась с распущенными мокрыми волосами, голая, и посмотрела на меня. Наши взгляды встретились. Потом девушка, смутившись, прикрыла грудь рукой и быстро скрылась за шторой. Я же остался стоять у окна и смотреть на зашторенное окно соседнего дома.

Мысли насчёт личности моей соседки появились на пару секунд, а потом я снова подумал о Волоте.

Мне придётся серьёзно рискнуть, собираясь перехитрить его. Он не из тех, кто подобное допустит, поэтому обязательно будет иметь план Б. Собственно, как и я. И чья стратегия окажется лучше, выяснится осенью.

До неё оставалось два с половиной месяца, и за это время мне надо будет набрать столько чистого эфира, чтобы распечатать минимум два ранга и хоть что-то противопоставить Волоту.

Что ж, значит, пришло время хорошенько надавить на генерала Чекалина.

***

Назавтра всё утро я смывал кровь в комнате.

Не звать же уборщицу, которая тут же понесётся в полицию, увидев лужи крови на полу и брызги на стенах. Для всех я сразу стану маньяком. Так что пришлось мыть всё самому, пока не проснулась Эсфирь.

На этот день вообще было запланировано много дел и встреч, но одно меня угнетало больше всего: снова придётся оставлять Эсфирь одну.

– Да не волнуйся ты, – заверила она меня, когда я в очередной раз собирался уходить, – никому дверь открывать не буду, и на улицу не пойду, играть всё равно не с кем.

Она показала мне альбом и карандаши.

– Буду рисовать! Натюрморт!

Я оставил с ней Абу, наказав ему, что отвлекаться на разведку можно всего на пару часов, не больше. Что приоритет – смотреть за Эсфирь, а потом – всё остальное.

Когда я выходил из дома, то снова столкнулся с соседкой.

Она махнула мне рукой из-за своей калитки.

– Алексей! Может, вас подбросить? Я как раз планирую отправиться в галерею!

– Нет, спасибо, люблю ходить пешком! – отказался я, улыбнувшись.

Она пожала плечами и уселась в свой АЭ-Роптер, затем подняла машину в воздух и, виртуозно огибая дерево, устремилась к центру города.

Я же направился в магазин Троекурова и надеялся, что профессор уже окончательно пришёл в себя.

Как оказалось, Пимен Троекуров не просто пришёл в себя. Он вовсю руководил подготовкой своего магазина к открытию. Я застал его на улице – профессор указывал рабочим, как лучше устанавливать новую вывеску «Мануфактура Севера».

– Алексей, дорогой мой! – Увидев меня, Троекуров пошёл мне навстречу и крепко обнял.

Потом мы долго разговаривали в его кабинете.

Я принёс ему бумаги по фирме «Умное снаряжение», на что он так удивился, что рот открыл.

– Так «Умное снаряжение» снова принадлежит Бринерам? Вернули? Вот это да! Кто бы мог подумать! А у меня даже есть их замечательное устройство! «Ремень с карманами» называется. Такая прелесть! Только хватает всего на месяц, жаль конечно. Затея недурна, но её бы доработать!

В итоге он согласился сдать мне в аренду часть помещений своего магазина и повесить дополнительную вывеску «Умное снаряжение Бринеров». Он, как человек практичный, понимал, что фамилия Бринер станет хорошей рекламой.

Когда же мы пожали руки, в кабинет к профессору постучали. Ровно три раза, через равные промежутки, как-то не по-человечески точно.

– Заходи, мой мальчик! – с улыбкой выкрикнул профессор.