Политическая культура в баснях И.А. Крылова

«Друзья! к чему весь этот шум?» – провозглашает Волк из басни. Поменьше бы таких друзей.

Волки и овцы

Овечкам от Волков совсем житья не стало,
И до того, что, наконец,
Правительство зверей благие меры взяло
Вступиться в спасенье Овец, —
И учрежден Совет на сей конец.
Большая часть в нем, правда, были Волки;
Но не о всех Волках ведь злые толки.
Видали и таких Волков, и многократ. —
Примеры эти не забыты, —
Которые ходили близко стад
Смирнехонько – когда бывали сыты.
Так почему ж Волкам в Совете и не быть?
Хоть надобно Овец оборонить,
Но и Волков не вовсе ж притеснить.
Вот заседание в глухом лесу открыли;
Судили, думали, рядили
И, наконец, придумали закон.
Вот вам от слова в слово он:
«Как скоро Волк у стада забуянит,
И обижать он Овцу станет,
То Волка тут властна Овца,
Не разбираючи лица,
Схватить за шиворот и в суд тотчас представить,
В соседний лес иль в бор».
В законе нечего прибавить, ни убавить.
Да только я видал: до этих пор, —
Хоть говорят, Волкам и не спускают, —
Что будь Овца ответчик иль истец,
А только Волки все-таки Овец
В леса таскают.

Комментарий

Здесь стоит обратить внимание на состав Совета по решению проблемы волков и овец, в котором присутствуют в основном волки. Пикантность ситуации состоит в том, что волки уже до этого ели овец и до поры до времени на это никто не обращал внимания. Почему вдруг обратили? Потому, что: «овечкам от Волков совсем житья не стало». Эту фразу можно понимать как то, что волки стали пожирать слишком много овец, превысив некоторую квоту на их поедание. Судя по всему, овечья популяция столкнулась с угрозой полного уничтожения.

Тем не менее, в басне указывается на существование некоторого «правительства зверей». В соответствии со «зверскими» законами вполне естественно свободное пожирание одних биологических особей другими. Поэтому нет смысла ожидать справедливости от такого правительства. Почему все же в новый орган (Совет) выбрали большей частью волков? Можно предположить, что у «звериного правительства» была надежда, что сами волки быстрей наведут порядок, чем безропотные овцы.

В этом решении просматривается надежда лесных правителей на то, что в результате «и овцы будут целы, и волки сыты». Но это при условии регулирования процесса поедания овец через теперь некоторую законную квоту т. е. поедание такого количества овец, которое не является угрозой для всей овечьей стаи. Распространено мнение относительно волков, что они являются «санитарами леса», поедая преимущественно слабых, нежизнеспособных зверей. В данном случае сами волки получили возможность устанавливать такие квоты, определять правила такого поедания.

Следует иметь в виду, что сами овцы являются домашними животными. Но правит ими «правительство зверей». В этом несоответствии и состоит суть проблемы. Как реально защитить овец от волков? Есть только один способ – взять их под охрану с помощью не зверей, а людей. Что это означает в реальности? У человека есть, как минимум, одно качество, отличающее его от зверя – возможность быть человечным (производное от слова «человек»). Это качество ассоциируется с отзывчивостью, пониманием других, чуткостью и т. д. Человек предпочитает «стричь» овец, а не их уничтожать. Он понимает, что, если обеспечить нормальную жизнь овце, она будет долго давать шерсть. И в этом состоит еще одно отличие человека от зверя – дар предвидения. В «зверином» обществе отсутствует такое качество. Вот почему в человеческих обществах, существующих по «звериной» модели, доминируют две установки – съесть добычу или убежать от другого хищника. В «зверином» социуме процесс бесконечного поедания одних другими считается нормой.

Как все же уберечь овец от неуправляемого их поедания волками? Создать «человеческое» правительство. Но поскольку «звери» будут этому сопротивляться, в качестве первой задачи становится создание охранных зон для «овец», где в качестве сторожей овец будут сами люди. Здесь надо иметь в виду, что «звери» свое хищническое отношение к овцам стараются сделать легитимным, подводя под свое звериное поведение соответствующую правовую базу. Выясняется, что даже хорошо сформулированный закон является лишь прикрытием для хищнических инстинктов волков, которые всё равно будут поедать овец, поскольку изначально сама охрана овец находится во власти волков.

Поэтому необходима какая-то промежуточная структура между «правительством зверей», на чьей стороне законы, сила, власть и овцами в виде гражданского общества, способного спрятать овец от волков. Это гражданское общество должно не столько заниматься защитой прав отдельных овец и даже овечьих групп (хотя и это важно), сколько спасать всю овечью популяцию, искать для этого «людей» в качестве организаторов таких сообществ, т. е. не потерявших человечность (а не «зверей») как во властных структурах, так и в других местах. Объединившись, эти люди, способны создавать сообщества в виде гражданских структур, способных защитить самих себя. Это оказывается возможным при условии умения предвидеть очередные волчьи ухищрения, направленные на поедание овец, включая хитрое «волчье» законодательство, принятие своевременных мер по охране от нападения волков и пр. Главное – это избегать близких контактов с волками, не иметь иллюзию, что с волками можно дружить, договариваться. Волки в принципе не способны к «человеческим» отношениям, иначе они бы не были волками.

Важным условием сохранения овец от волков является наличие некоторых прирученных волков в виде сторожевых собак, которые специально разводятся. Но этот процесс, как известно, занял огромный период приручения, который может оказаться настолько долгим, что овец съедят быстрее, чем у них появится такая охрана. Поэтому необходима стратегия прятания овец от волков, которым лучше не попадаться на глаза волкам – уходить во внегосударственные (общественные) самоуправляемые структуры, способные себя обеспечить («овечьи коммуны»), не вступая в контакты с волками, чтобы себя не обнаружить волкам, которые наиболее опасны своей волчьей легитимизированной волками государственностью и нюхом на то, где можно «поживиться».

Здесь главное – выиграть время, т. е. дать возможность «звериному социуму» полностью существовать самому по себе. Пусть звери поедают друг друга и окончательно потеряют связь с овцами и тогда наступит возможность создания подлинно «человеческого», а не «звериного» правительства, способного вести разумную «овечью» политику по отношению к овцам и «звериную» политику по отношению к «зверям» потому что только такая политика понятная «звериному» сообществу как основанная не на справедливости и разумности, а на «праве сильного». «Человечность» без способности себя защитить ничего не стоит.

В человеческом обществе ситуация осложняется тем, что здесь наблюдается в отличие от реального мира фауны много мутантов – «очеловеченных зверей» (например, сторожевые собаки) и «звероподобных людей» (например, бандиты). Уберечься от последних можно только ориентированием себя на то, что бандитам не интересно – на созидание, а не потребление как главной жизненной ценности, на духовные, а не материальные блага. «Звериное правительство» пытается контролировать всё и вся, чтобы не упустить какую-либо выгоду, т. е. то, что можно еще потребить, отняв жизненные блага у «незверей». Для этого используются в т. ч. новейшие информационные технологии. Но слабость последних состоит в том, что с их помощью можно контролировать только то, что можно «посчитать» на бухгалтерской основе (прибыль должна перевесить расходы при любых обстоятельствах). То, что не подконтрольно цифре, им недоступно (например, доброта, любовь, дружба, милосердие, творчество и т. д.). Вот и надо уходить в эти реальности, которые недосягаемы для «звериного социума».

Гуси

Предлинной хворостиной
Мужик Гусей гнал в город продавать;
И, правду истинну сказать,
Не очень вежливо честил свой гурт гусиной:
На барыши спешил к базарному он дню
(А где до прибыли коснется,
Не только там гусям, и людям достается).
Я мужика и не виню;
Но Гуси иначе об этом толковали
И, встретяся с прохожим на пути,
Вот как на мужика пеняли:
«Где можно нас, Гусей, несчастнее найти?
Мужик так нами помыкает,
И нас, как будто бы простых Гусей, гоняет;
А этого не смыслит неуч сей,
Что он обязан нам почтеньем;
Что мы свой знатный род ведем
от тех Гусей,
Которым некогда был должен
Рим спасеньем:
Там даже праздники им в честь
учреждены!» —
«А вы хотите быть за что отличены?»
Спросил прохожий их. —

«Да наши предки…» – «Знаю,
И всё читал: но ведать я желаю,
Вы сколько пользы принесли?» —
«Да наши предки Рим спасли!» —
«Всё так, да вы что сделали такое?» —
«Мы? Ничего!» – «Так что? ж
и доброго в вас есть?
Оставьте предков вы в покое:
Им по-делом была и честь;
А вы, друзья, лишь годны на жаркое».
Баснь эту можно бы и боле пояснить —
Да чтоб гусей не раздразнить.

Комментарий

Образ глупого гуся является нарицательным и символизирует недалекий ум и зачастую чрезмерное демонстрируемое самомнение. Изначальная ситуация в басне заключается в неизбежности продажи гусей в качестве продукта для их будущего потребления. Это та физическая реальность, в которой находятся гуси. В то же время сами гуси не способны адекватно воспринять даже эту очевидную ситуацию – их откармливали только для того, чтобы потом съесть. Самодовольным гусям даже в голову не приходит, что они нужны их хозяину только для получения материальной выгоды. Это тот случай, когда те, кто принадлежит хозяину, не пытаются понять, что хозяин может до поры до времени заботиться о тех, кто ему принадлежит («откармливать»), преследуя собственные корыстные интересы.