Эпоха покаяния

– Спасибо. Я старался, – улыбнулся охотник.

Мяса оказалось слишком много. Весь оставшийся день охотники его жарили, коптили, сушили, укладывали в мешки. Уже поздним вечером, при свете костра, Дмитрий изготовил две пары болотоступов. Для этого он срезал четыре сырых ветки, изогнул их эллипсом. Получившийся каркас он оплёл влажной корой и оставил сушиться до утра.

Эта ночь была тихой. Засыпая, Аюн решился спросить Ляховского, откуда он пришёл. Но тот лишь грустно улыбнулся и смолчал.

***

Утро встречало их тёплым солнцем, звоном насекомых и лягушачьим кваканьем. В этот раз Аюн проснулся раньше Ляховского. Он вдруг подумал, что давно не занимался Искусством. Стараясь не шуметь, он вышел из шалаша. Найдя подходящую площадку, юноша приступил к тренировке.

Он вёл «бой с тенью», воображаемым противником, сплетая удары и блоки в единый, сложный, захватывающий танец. Его руки и ноги мелькали, атакуя и защищаясь. Проснувшийся Дмитрий с изумлением увидел, как юноша безупречно исполнил круговой удар ногой в прыжке, после чего замер, сложив ладони лодочкой у груди и выравнивая дыхание.

Почувствовав на себе взгляд, Аюн повёл стройными плечами, сделал глубокий вдох и выдох. Дмитрий что-то пробормотал, тряхнул головой и принялся разогревать завтрак.

Лосятина была жестковатой, но съедобной. Поэтому пришлось резать её на мелкие кусочки. Ляховский, в какой-то момент, даже открыл набитый мясом рот, давая жевательным мышцам возможность отдохнуть.

Впереди была неизвестность. Путешественники срубили два длинных шеста. Дмитрий пошёл впереди, а Аюн старался идти за ним след-в-след. Поначалу их путь был простым, так как торфяные залежи здесь образовывали ногам надёжную опору. Правда, им приходилось много петлять, так как торф и открытая вода перемежались друг с другом крайне запутанно. Если бы у них не было опыта в ориентировании, то уже на старте путники могли бы заблудиться.

Так прошёл весь день. Вечером они отыскали возвышенный, а, следовательно, надёжный и сухой пятачок, на котором росли хилые деревца. Без тени сожаления срубив их все, путешественники организовали приличную стоянку. Для того, чтобы торф не загорелся, они сделали подложку из переувлажнённой водной растительности, на которой и развели огонь. Аюн предусмотрительно захватил с собой веточки можжевельника, так что комарам опять ничего не светило.

Второй день мало чем отличался от первого. Путники также много петляли, но стали замечать, что по мере удаления от «суши», воды стало больше, а безопасного торфа – меньше. Так же, как и накануне, они отыскали возвышенный сухой участок, который по своим размерам совсем немного уступал первому. Поскольку Аюн истратил весь запас можжевельника, пришлось довольствоваться шишками карликовых сосен.

На третий день продвижение вглубь болота замедлилось. Нашим героям пришлось пустить в ход шесты для того, чтобы переходить вброд участки воды, пока ещё, слава Богу, неглубокие. Отдых им требовался всё чаще и чаще. К вечеру они уже с трудом отыскали участок торфяных залежей, диаметром около двух метров и уже безо всякой растительности. Пришлось сушить одежду и обувь без огня, просто расстелив её на земле.

Ночью Ляховский проснулся от крика ужаса. Он почти рефлекторно согнулся и уставился на бледное, как у покойника, лицо Аюна. Бормоча свои молитвы, тот широко открытыми глазами смотрел на вспыхивающие то тут, то там и мечущиеся над поверхностью воды огоньки.

Зрелище и вправду было довольно жутким, но Дмитрий сбросил с себя оцепенение, схватил парнишку за плечи и с силой встряхнул.

– Успокойся! Успокойся, слышишь? – почти крикнул он на ухо юноше. Ничего страшного. Здесь такое бывает. Бывает, говорю! Всего лишь явление природы. Ну ты же привычен к молнии и грому. Ты не раз с ними сталкивался. А это для тебя в диковинку. Для меня, правда, тоже. Да не смотри ты туда! Закрой глаза и спи. Эти всполохи абсолютно безвредны. Скоро всё прекратится.

Аюн с трудом сглотнул и закрыл лицо руками. Ляховский оказался прав: ночи летом короткие, всего через пару часов рассвело. Призрачные огни исчезли, будто их и не бывало. Уставшие путешественники сумели поспать ещё.

Утром пришлось завтракать холодным мясом. Оглядев окрестности, Ляховский с тревогой обнаружил первые признаки топей. Торфяные наслоения исчезли, уступив место крайне ненадёжному ковру, сотканному из водной растительности и мхов. Пока ещё зыбун был достаточно толстым, но было заметно, как от шагов он колыхался над водой.

Путники надели болотоступы. Из-за них походка путешественников сделалась неуклюжей, а скорость упала. Ляховскому приходилось без конца ощупывать своим шестом дорогу вперёд. Его юный друг откровенно трясся от страха, а однажды даже попросил Дмитрия повернуть назад. Ляховский только покачал головой. Он не хотел рисковать жизнью юноши, поэтому предложил ему вернуться назад той же дорогой. Вполне могло так случиться, что юноша смог бы отыскать похожий народ, ведущий тот же образ жизни. Однако Аюн зло стиснул зубы, пустил из глаз молнию, засопел и, шлёпая болотоступами, зашагал дальше.

К тому времени, когда солнце уже вовсю светило им в грудь, они оба дико устали. Как назло, подходящего места для отдыха и обеда они не нашли. А ситуация только продолжала ухудшаться. «Ковёр» понемногу истончался. Появились лужицы открытой воды, так называемые «окна», под которыми была бездна. Один неверный шаг, и она засосёт незадачливого человека в своё нутро.

Дмитрий бранился незнакомыми словами. Аюн старался не подавать виду, что ему, по-прежнему, очень страшно. Однажды юноша неосторожно сделал шаг в сторону и провалился по пояс. Пришелец мгновенно развернулся, схватил охотника за руки и резко выдернул из ловушки. Хорошо, что вместе с болотоступами. Если бы не они, люди давно уже мумифицировались в бездонной трясине.

Аюн окончательно вымотался. Он всё больше отставал от старшего товарища, еле волоча ноги с ненавистными деревяшками. И лишь громкий крик Ляховского вывел его из апатии:

– Чаруса! Меня засасывает! Помоги!

Дмитрий наступил на полянку травы, которая мгновенно ушла под воду. Ноги сковала неумолимая сила и медленно потянула вниз. Аюн было бросился на помощь, но ещё один крик его остановил:

– Не беги, ползи! Не торопись, шест держи впереди себя, подтягивайся на руках!

Ляховский положил шест, опёрся на него руками. Юноша поспешно плюхнулся, широко расставил ноги. Следуя совету, он пополз к Дмитрию, которого засасывало всё глубже и глубже. Ляховский оставил попытки самостоятельно выбраться, так как вытаскивая одну ногу, вторая уходила в трясину. Он неумолимо исчезал в жуткой чёрной жиже. Сначала по пояс, потом – по грудь. Вот уже только голова и кисти рук виднелись наверху. Вот трясина подошла ко рту, к носу. Дмитрий сделал вдох. Неужели конец?

Спасительная палка упёрлась концом в раскрытую кисть. Рука схватила эту палку, отчаянно сжалась. Шест медленно потащило назад. Из ловушки показалась перемазанная грязью голова. Послышался тонкий звенящий крик.

Аюн, развернувшись спиной, вцепившись в шест зубами, как собака, тащил Ляховского из трясины. На пределе человеческих сил, крича от боли в мышцах, собрав всю волю в кулак и вгрызаясь в колышущийся грунт всеми четырьмя конечностями.

Раздалось недовольное чмоканье. Болото нехотя отпустило добычу, оставив себе на память два болотоступа. Путешественники в изнеможении перевернулись навзничь. Аюн, тяжело дыша, выплюнул палку, на которой отпечатались чуть ли не все тридцать два зуба.

В таком положении они решили остаться до утра. Идти без болотоступов было невозможно, да и силы были все растрачены. Аюн сумел только расстелить кожаную накидку. Дмитрий тоже распаковал свой водонепроницаемый плащ.

Путники спали, как убитые, неторопливо покачиваясь на зелёном ковре, как на водяном матрасе. Казалось, что даже комарьё решило оставить их в покое. Природа тоже смиловалась. Ночь выдалась тихой, звёздной, безветренной. Ни единого намека на звук. Ничто не нарушало мёртвую тишину, кроме дыхания самих путешественников.

***

Утром они проснулись от жжения в мышцах. Каждое движение стало мучительным. Если Ляховский был к этому привычен, то юноша сильно страдал. Всё так же, лёжа, они позавтракали остатками мяса. О передвижении на ногах и речи быть не могло, поэтому нашим героям пришлось ползти. Они обогнули опасный участок и двинулись дальше, стараясь до полудня находиться спиной к встающему солнцу.

К тому времени, когда оно находилось максимально высоко, Аюн и Дмитрий успели отползти на приличное расстояние. Но, тем не менее, намёков на то, что они стали приближаться к противоположному «берегу» болота по-прежнему не было. Мокрые и грязные, путники упорно двигались вперёд, так как понимали, что назад дороги нет.

К вечеру опять появились участки открытой воды. Дмитрий опустил в один из них шест. К его удивлению, трясины не было. Только вода, по которой можно было плыть. Ляховский извлёк из кармана непонятный для юноши предмет, который приставил к глазам. Каково же было его удивление и радость, когда уже в сумерках он разглядел впереди участок суши. Именно суши, а не подделки в виде ненавистной сплавины.

Немного передохнув, уже в сумерках, путники бросились к ней вплавь. Достигнув берега, они растянулись на песке в эйфории, что всё позади, что наконец-то они в безопасности. И только утром поняли, как ошибались.

Они, действительно, находились на настоящей суше. Но было непонятно, откуда она могла взяться посередине болота. Дмитрий исследовал берега и пришёл к выводу, что они были очень крутыми. Сам остров, почти идеально круглой формы, состоял из песка, гравия и слоя почвы. Он возвышался над поверхностью воды на три-пять метров а его диаметр составлял не больше трёхсот метров. Здесь росли деревья, и даже протекал ручеек. Путники решили исследовать этот островок. Недалеко от его центра небольшая чёрная коробочка на плече Ляховского издала треск. Между бровей Дмитрия пролегла вертикальная складка.

По мере продвижения треск коробочки учащался. В центре острова они наткнулись на глубокую, идеально круглую дыру с отвесными стенками, которая была обрамлена белым камнем. Рядом с дырой находилась распахнутая крышка, которая когда-то её запечатывала. Треск коробочки стал очень тревожным. Дмитрий осторожно глянул вниз, после чего велел юноше отойти. Сам он осмотрел окрестности, но больше ничего подозрительного не обнаружил. Только странная дырка в земле и тяжёлая крышка.

Путники вернулись к берегу острова. Они решили остаться на нём для того, чтобы полностью восстановить силы и решить, что делать дальше. Оказалось, что преодолена только половина гигантского болота. Если бы не спасительный островок, непонятно откуда взявшийся, то их положение было бы безнадёжным. Но теперь наши герои знали, что ожидает их дальше. Препятствия должны были повториться с точностью до наоборот.

Для того, чтобы безопасно преодолеть водную часть пути, путешественники построили плот. Для этого они срубили несколько деревьев и связали их между собой гибким лыком. Также им пришлось соорудить два весла и новую пару болотоступов.

На следующий день Аюн и Дмитрий благополучно отчалили от загадочного островка. Не торопясь, они достигли границы воды и сплавины. Немного проплыв вдоль неё, путешественники обнаружили глубоко врезающийся «фьорд». Это открытие позволило им немного оттянуть опасный момент оставления «судна». Тем не менее, такой момент настал, и путники, с сожалением, бросили свой плот. Они изначально выбрали самый безопасный участок, отцепили лопасти у вёсел, превратив их в шесты, и осторожно легли на зыбун. Медленно отползая от края воды, Аюн и Дмитрий внимательно изучали ситуацию и старались не повторять прошлых ошибок.

К вечеру путники успели удалиться достаточно далеко. Как и в прошлый раз, они расстелили непромокаемые плащи.

– У тебя быть девушка? – неожиданно спросил Аюн, лёжа на спине и глядя на звёзды.

Дмитрий недовольно сморщился и перевернулся набок.

– А могу я не отвечать на этот вопрос?

– Ты всегда не отвечать на вопросы! Ты же обещать говорить! – Аюн тоже перевернулся набок. Теперь они лежали спинами друг к другу. – Ну, ответь, ты любить когда-нибудь?

– Когда-то давно – да. А сейчас я уже стар для такого, – буркнул Ляховский. – Когда далеко за тридцать, уже нет таких высоких чувств.

– Почему? Мужчина в любой возраст жених. Это женщина старая некрасивая.

– Я про внутренний мир говорю, а не про статус в глазах женщин.

– Не понимать.

– Повзрослеешь – поймёшь. Разум тридцатипятилетнего мужика совсем другой, нежели у юнца. В нём рассудок преобладает над эмоциями. Если бы можно было повернуть время назад, то я бы многое в жизни изменил. Не допустил бы великого множества ошибок. Но, увы, мне это не под силу.