Свеча

Иван тяжело, с одышкой оглядел зал. Картина всеобщего насыщения уже не вызывала в нём сопричастности. Хотелось выйти наружу. Но была ещё сметана…

Он тщательно, как проверяющий из санэпидстанции, всмотрелся в неё, и сразу заметил многочисленные пузырьки во всей её белой толще, после чего осторожно приподнял стакан и, не удержавшись от искушения, озорно качнул его: вверх медленно всплыла собственно «сметана», вниз нехотя поползла более тяжелая фракция. «Наверное, перестарались с водой…» – глядя на инфильтрат, аналитически заключил Иван.

По неистребимой русской привычке он выдохнул, запрокинул голову, закрыл глаза и, поднеся на ощупь к губам сметану, осторожно выпил её. Затем отставил «рюмку» на вытянутой руке, оценил результат и порадовался – все вышло замечательно: сметана внутри, отстой – в стакане. Теперь действительно пора было уходить.

Иван поднялся со стула и немного покачнулся. Прислушался к себе: внутри прибой мерно накатывал в самые ноздри.

Петров нёс к мойке грязную посуду, крепко сжав челюсти. Он изо всех оставшихся сил старался не думать о своём желудке, где вовсю шла бескомпромиссная борьба между рассольником и сметаной, компотом и котлетами.

Он обвёл мутным взглядом столы, забитые объедками. К горлу подкатил настойчивый позыв, заставив судорожно икнуть. «Как бы не об…» – испугался он, но тут же оборвал опасную мысль на полуслове. Не хватало только оскандалиться… Иван ещё сильнее, до боли, сжал челюсти.

«Ну уж нет! Я заплатил свои кровные за всё! И теперь до вечера нужно, кроме всего прочего, дожить…» – сердито подумал он. Стараясь лишний раз не тревожить свой перенасыщенный, встревоженный внутренний мир, неверным шагом вышел вон.

Петров довольно нервно и неровно двигался по улице. В данный момент его сильно заботила угроза несварения. То бишь – не случится ли банальный запор? А вдруг не банальный, а самый что ни на есть фатальный?! Запаниковавшее сознание принялось судорожно искать выход из столь критической ситуации, и тут же предложило Ивану немедленно перейти на солнцеедение…

Узкий тротуар, по которому тяжело пробирался Петров, казалось, немного покачивает. Глядь, и вот уже Иван – не Иван, а капитан, с большим трудом ведущий по бурной реке баржу, сверх меры переполненную песком. Он, капитан, с понятной печалью смотрит на груз – и ценность сомнительна, и выбросить жаль. А волны уже возле самого мостика, вот-вот захлестнут трюм. Пристать бы к берегу, да выгрузить лишка… Беда в том, что судно плохо слушается руля. В общем, походка Ивана Петрова вызывала сочувствие…

Промучившись этак пару сотен метров, его желудок незаметно, но деловито рассовал по закоулкам то, что с таким трудом вынес из «десятки». Стало легче. А затем и намного легче. Можно сказать, совсем хорошо стало Ивану. И, как бывает, когда по случаю удаётся выпить грамм сто-двести, отчего разгоряченные эндорфины победно берут верх над холодным рассудком, он подумал ни с того, ни с сего: «А не жениться ли? А что – перейду на своё, домашненькое…» И долго-долго, ещё метров сто шёл, обдумывая внезапно и широко раскрывшиеся перед ним ослепительно засиявшие горизонты.

На этой мажорной ноте и закончить бы тернистый полуденный путь Ивана Петрова, но… Нежданно-негаданно возникло новое беспокойство. Теперь оно глухо стучалось где-то пониже «ватерлинии». «Как бы не обо…» – молнией высветилось в голове. Петров рефлекторно сильно сжал как все мысли сверху, так и все мышцы внизу туловища, из-за чего походка обрела ещё более странную ритмическую окраску…

Эта новая, пугающая перспектива оказалась гораздо ближе предыдущей, принудив сменить сиюминутные приоритеты. Петров заставил себя вновь наступить на горло собственной «песне», грозившей на полпути к послеобеденному кроссворду непристойно сфальшивить. Следуя проверенной методе, он дал увлечь себя первой попавшейся посторонней мысли, уводящей его прочь с опасного направления… Как у любого мыслящего человека, таковая мгновенно нашлась, и Иван, так и не успев толком жениться, оседлал новую идею и стремительно унёсся прямо на ней куда-то вдаль.

Иван Петров, сытый, и, в принципе, довольный собой, шёл с обеда на работу, привычно ощущая, как внутри него начиналась обычная в это время суток борьба с изжогой.

«На воде… – внезапно, само собой пришло решение загадки про омлет. – Той, что после мытья посуды остается.»

«Не опоздать бы, не то шеф опять начнет бурчать.» Иван слегка прибавил шагу…

Я скоро вернусь!

И какой же русский не

любит быстрой езды?

Н. В. Гоголь

рассказ

Сколько же наглецов ездит по дорогам, не поверите! Сейчас я отправляюсь к тёще, а по пути докажу, что дело обстоит именно так. Только выведу машину из гаража. Полюбуйтесь – ВАЗ-2106!

Ну как, хорош «трамвайчик»? Между прочим, ему четыре года, а как сохранился!

Что-то мотор не заводится. Карбюратор, наверное… Раньше, бывало, в любой дождь или мороз поверну ключ, и пожалуйста – сразу трогаюсь с места. Следовательно, не тороплюсь. И вообще, зачем спешить? Говорят, тише едешь, дальше будешь… Полностью согласен с автором этой мудрости. При обычной скорости в 80—100 километров в час не спеша за день везде успеешь. Даже к тёще на блины. Ха-ха!

Ну вот, заработал наконец! Это я о моторе. До чего люблю после двух-трех недель автобусной толчеи сесть в свою машину, включить скорость, и, пробуксовав колесами, непринужденно помахать жене – милая, жди меня! Я скоро вернусь!