(Что значит «главное», я боюсь даже
предположить. Кто знает, как она
выглядит, главная-то, непристойность).
Богини же разглядели,
несомненное и почтительное,
восхваление их достоинств,
и благосклонно позволили
шутнику, немного подурачиться.
Сам же, «дурачок», всё это время напряжённо думал:
«Спеть-то…
оно, конечно…
можно,
да и, куда деваться…
Надо только придумать,
ЧТО!
спеть, чтобы эти…
«уважаемые дамы»
были довольны,
и не промахнуться,
ибо, если богини
будут недовольны… «Афродита» —
«Значит обязательно про любовь».
«Афина», – значит, надо прославить Отца нашего, Зевса, напомнить,
что 21 декабря – день его рождения…
А, «Мать наша, Гера», рассуждал Гермес – «Она, ведь, Покровительница домашнего очага, Хранительница семьи;
ей хочется, чтобы,
так сказать,
«внесемейные»
любовные подвиги Зевса…
были, если не осуждены, то,
хотя бы,
трактовались с…
некоторой…
долей иронии».
Гермес радостно улыбнулся.
Красивым движением от груди в стороны,
он воздел руки к солнцу.
Лицо его светилось
таким предвкушением счастья, что богини, невольно, тоже заулыбались.
В голове его было пусто:
о, это волшебное состояние,
когда топот дурацких
мыслей и страхов
затих, когда ты понимаешь: «придумал»!!!
Ещё не знаешь, что… но, вот сейчас…
откроешь рот и
скажешь, единственно правильное и неожиданное…
«Песнь о любви»! —
объявил Гермес,
тихонько перебирая струны…
Он начал, конечно, с традиционных восхвалений Верховного Бога, подробно описал все известные, высочайше
одобренные для воспевания, случаи. Не чураясь повторов, отметил
силу ума Верховного и…
и прочие Его способности. В сотый раз было поведано,